Никакого лица не было — безликая маска, размытое пятно.

~~~

Гарри просыпается с громким криком. Окно в комнате распахнуто настежь, а одеяло валяется на полу, но нет никаких сил поднять его, чтобы вернуть жалкие остатки тепла своему телу. Плечи трясутся от холода, от несдерживаемых коротких всхлипов, от едкого страха.

Гарри откидывается обратно, на мокрые от холодного пота простыни, и закрывает глаза руками, смахивая с щёк дорожки слёз. Надежда на то, что с переездом кошмары прекратятся, перестанут выпивать из него силы, пытать его, рухнула, беспощадно оставляя его в отчаянии. Но ему требуется всего несколько глубоких вдохов, и дыхание выравнивается, а сердце успокаивается, возвращаясь в свой привычный ритм.

Он закрывает окно, ёжась от колкого ночного ветра, и натягивает на себя дрожащими руками кофту. Пытаться уснуть снова глупо — будильник должен прозвенеть уже через полчаса, да и вряд ли удастся — кошмар всё же не отпустил его до конца. Гарри надеялся встретить первый день своей новой жизни по-другому, но надежда давно перестала быть его другом, предавая раз за разом. Парень грустно улыбается своим мыслям и вытряхивает жалкое содержимое своего рюкзака — всё, что он взял из прошлого — оставляя в нём только ручку и тетрадь.

Новая школа. Новый город. Новая жизнь. Он справится.

***

«Забавно, как устроены люди», — любил говорить Бен. «Вот ты смотришь на агрессивно выпрямленные волосы цвета вороного крыла, на густо подведённые агатовыми тенями глаза, блестящее колечко металла в губе, и тебе кажется, что ты составил мнение о девушке: она легкодоступна, враждебно настроена, да и вообще тратит свою жизнь впустую, на сигареты и наркотики. Но сними первый слой шелухи, сковырни её огрубевшую, но всё ещё хрупкую корку. Там, внутри, ты найдёшь юное ранимое сердце. Девушку, нет, девочку, что всё ещё верит в справедливость мира. Ребёнка, что своим бунтарством лишь пытается привлечь внимание занятых по горло взрослых. Пока ты осуждаешь её, тебе никогда не понять, какая она на самом деле».

Теперь Гарри это знает. Он наконец научился понимать людей по едва заметно дрожащим ресницам, по взглядам украдкой, по тому, как еле-еле сокращается радужка глаза, а уголки губ дёргаются, выдавая истинные чувства.

Поэтому, когда он видит в коридоре школы яркие голубые глаза — глаза парня из переулка, которые враждебно разглядывают его, когда он видит злую ухмылку на лице и висящий на шее платок, он ещё раз убеждается — это фальшивка, защитная маска, камуфляж. Гарри внимательно вглядывается в парня, изучая все те черты, которые не разглядел в темноте вечернего города, не может отвести взгляд, не получается. Он «зависает», не замечая, как тот приближается к нему, окружённый друзьями, опасно сжимая кулаки. Он слышит, как он что-то говорит ему, но звук его голоса не даёт ни малейшего шанса разобрать слова. Гарри заворожён. Пару дней назад, когда этот парень прожигал кричащему мальчику пятку сигаретой, Стайлс не мог и представить, что его голос такой… необычный. Такой приятный.

Луч осеннего солнца пробивается из-за вечных английских туч, проходит сквозь стеклянные двери школы и бьёт наотмашь. Волосы незнакомого парня вспыхивают мягкими коричневыми искорками, напоминая домашнее овсяное печенье, и Гарри даже кажется, что он слышит этот уютный тёплый запах. Какое-то время он тонет в происходящем, без возможности к спасению, без воздуха в лёгких. Окружающее пространство теряется, сосредотачивается на лице парня. Это словно наваждение, словно сон.

— Я с тобой разговариваю, урод!

Сон, который заканчивается резко и больно, так, что дыхание выбивается из лёгких, а в глазах темнеет, потому что парень толкает его в стену со всей силы, даря напоследок удар в живот. Гарри бьётся головой, и если бы не сильные руки, крепко держащие его тело, почти заботливо, награждающие его ещё парочкой ударов, он бы скатился вниз по этой самой стене.

— Не смей пялиться на меня, ясно тебе?

Пронзительные глаза угрожающе сужаются, а руки отпускают, поэтому тело медленно скользит вниз, пока не оказывается на полу. Гарри сжимает рукой бок, горящий огнём после нескольких ударов, и пытается выровнять дыхание. Он слышит смех приятелей парня с голубыми глазами и чувствует, как его тянут за волосы, приподнимая голову вверх так, чтобы Гарри чётко видел своё положение, понимал его.

— Я задал вопрос. Тебе ясно?

— Да.

Говорить тяжело, но его волосы сразу отпускают и дают пару секунд передохнуть. Пару секунд, перед тем как нога, одетая в ярко-красный ванс, прощается с ним, с размаху впечатываясь куда-то под рёбра. Гарри кидает вопросительный взгляд на парня, в глазах которого нет ни капли жалости.

Обидеть. Раздавить. Сломать.

Незнакомец не задерживает внимания на школьном неудачнике ни на секунду более, уходит, окружённый сворой преданных друзей. Не оборачиваясь.

— Фальшивка, — повторяет Гарри себе под нос, собирая остатки сил для того, чтобы подняться и пытаясь выбросить из головы пронизывающие всё тело током глаза.

Быть невидимкой не получилось.

***

Гарри не хотел быть популярным. Нет. Он хотел быть незаметным, но вместо этого оказался заклеймённым ярмом неудачника. В свой первый день в школе Стайлс нарвался на самого отпетого хулигана, и теперь все ученики искоса поглядывают на него, шепчутся за спиной, передавая друг другу главную новость дня: новичку «посчастливилось» познакомиться с Луи Томлинсоном.

Луи. Теперь Гарри знает его настоящее имя, что едва слышно с ужасом шепчут подростки в самых тёмных углах школы. Луи Томлинсон. Парень, которому лучше не попадаться на глаза; парень, держащий в страхе не только учеников; парень, за последний год превратившийся из неприметного школьника в безжалостного тирана. Парень с прекрасными голубыми глазами.

Зелёные глаза новичка вглядываются в каждого проходящего подростка, глаза, блестящие в тусклом освещении школьного коридора пытаются зацепиться, почувствовать, притянуться. Но всё, чего удаётся достичь — это поглощающее чувство заброшенности, поднимающееся от кончиков пальцев на ногах вверх — к туловищу, а потом дальше — к груди, разъедая кожу кислотой, выжигая бледность щёк бордовым румянцем обиды. Гарри чувствует себя одиноким в новом городе, в новой школе. Он не знает, как выдержит все испытания, свалившиеся на него. И Луи определённо не облегчит его жизнь.

Гарри сжимает свои книги крепче, сдерживая горячую влагу внутри. Он не даёт слезам пролиться, даже когда видит чужие улыбки, переплетённые пальцы, соединённые в мокрых поцелуях губы. Гарри горит внутри, мечтая оказаться обычным подростком и наслаждаться всеми благами юности, но тьма, что сейчас послушно дремлет, может в любой момент пробудиться, неся разрушение и гибель любому, кто окажется рядом.

Он трясёт головой, заторможенно наблюдая расфокусированным взглядом за снующими туда-сюда учениками. Прошлое должно оставаться в прошлом, именно для этого он приехал в Донкастер и выбрал самую неблагополучную школу города. Спрятаться от себя и всего, что случилось с его друзьями и врагами по его вине. Он должен обезопасить сестру — единственного оставшегося в живых близкого человека.

Поэтому Гарри послушно отворачивается, когда видит дерзко вздёрнутую коричневую чёлку и яркий блик голубых глаз. Он прижимается лицом к холодному металлу шкафчика, надеясь, что школьные задиры не заметят и пройдут мимо. Не только ради себя, но и ради них.

Напрасно.

Кулак врезается в дверцу рядом с лицом Гарри, отчего он слегка подпрыгивает на месте и послушно оборачивается. Неуправляемая дрожь прошибает тело, заставляя волосы на затылке встать дыбом от страха.

— Мы не поприветствовали тебя как следует, новичок! — восклицает парень в кожаной куртке. Его тёмные, почти чёрные глаза утягивают в глубину, и Гарри отчётливо видит себя: он крутится в водовороте горького шоколада, вскидывая руки и крича, утопая в радужке. Но видение прерывается голосом, заставляющим всё тело покрыться мурашками.