— Луи. Я не могу сказать сейчас, но я прошу — поверь мне.

— Ягнёночек, — фыркнул преступник. Покой, какого никогда прежде не ведал Гарри, смыло волной беспокойства. Ледяной тон был красноречивее произносимых угроз. — Я даже рад, что наконец разделаюсь с тобой. Никаких непонятных цифр, никаких томительных сомнений.

— Я не сделал ничего против тебя.

Гарри перехватил руку с полотенцем, не позволив тряпке опуститься на своё лицо. Луи, всё с той же ненормальной, совершенно оторванной от реальности улыбкой, замер, позволил удержать свои запястья. Между взглядами вспыхнуло напряжение, но тут же сгорело от недоверия.

— Можно ли приравнять намерение к действию? — философски молвил Луи. Его слова рассыпались искрами боли: удар пришёлся в челюсть, и Гарри расцепил свои пальцы на чужом запястье, чтобы прикрыть лицо от повторного. — Я считаю так: ты обманываешь меня, а значит, твои мысли, твои намерения уже не чисты.

Резкость касаний уже не приносила боли, это было ничто по сравнению с тем, как болело место удара, как ныл порез на боку. Луи связал Гарри, словно пойманное животное, и сил сопротивляться уверенным профессиональным движениям не оказалось.

— Последний шанс. Скажи мне, где второй парень и кто вы такие?

Гарри ответил упрямым безмолвием. Ему хотелось прокричать в искривлённое фанатизмом лицо о том, кто сам Луи, но этого нельзя было делать. Гарри не мог разрушить призрачный шанс Лиама вернуть принца семье и миру.

— Ты всё равно заговоришь.

Ткань легла на лицо, неприятно коснулась кожи и скрыла сумрак, разгоняемый мигающим светом свечи настоящей тьмой. Гарри дёрнулся, но руки были плотно связаны, тело — обездвижено.

А потом полилась вода.

Мгновенно она пропитала ткань и проникла в нос. От неприятных ощущений Гарри закашлялся, попытался вдохнуть, но добился лишь того, что ещё больше ледяных капель оказалось внутри.

Дорожками капли текли по щекам и ушам, издавали противный перестук, падая на полиэтилен. Гарри бился выброшенной на берег рыбой, пытаясь вдохнуть, в панике открывая рот шире, но получая вместо необходимого, отчаянно желаемого воздуха лишь больше воды. Несмотря на это, часть сознания всё равно запоминала окружающие мелочи: кровь с тела капала беззвучно, не то что вода; тяжесть Луи на его бёдрах была тёплой; ветер за окном шумел надоевшими листьями.

Мгновения агонии продолжались бесконечно. Гарри мнилось, что он бессчётное количество раз умер от удушья и воскрес, чтобы помучиться ещё. А потом влажная тряпка с хлюпающим звуком покинула его ледяную кожу. Вдохнуть Гарри всё равно не успел: горячие губы прижались к его собственным.

Луи целовал настырно, жадно. С тем же фанатизмом, с которым пытал или потакал указаниям мамы. В комнате стало слышно лишь звук его занятых губ, не слишком отличающийся от плеска волн, бьющихся о берег. Гарри не видел разницы между мокрым полотенцем на лице или этими алчущими губами: воздуха для дыхания не было в обоих случаях.

— Видимо, ты недостаточно сильный, — подписал преступник приговор, с усилием отрываясь от губ Гарри. — И мы оба ошиблись, это точно твои цифры. Я всё решил.

О мучившем полотенце напоминала только влага на лице и пробирающий до костей холод замёрзшей кожи. Луи отбросил его в сторону, и с противным чпоком оно упало в пыльный угол. Но глаза, горящие настоящей решимостью, остались. Гарри наконец овладел собственным дыханием, но больше ни на что времени не хватило: у Луи в руках вновь появился нож.

Преступник потянулся, коснулся им предплечья с обратной венам стороны. Лезвие вошло в кожу, и Гарри закричал. Из-за сбитого дыхания звук вышел сдавленным и тут же прервался: Луи вновь прижался губами к широко открытому рту. Словно впивал его растворяющуюся жизнь.

Надрез вышел глубоким. Кровь брызнула Луи в лицо, оставив на щеках пятна гораздо ярче лихорадочного румянца. Медный запах наполнил комнату. Острая боль в руке, затруднённое дыхание, мерзкий запах, вернувший Гарри вновь в самое начало этой истории, в лес, где умерла незнакомая девушка — всё это сдавило грудную клетку, будто неподъёмный камень упал сверху.

Луи ещё что-то шептал, боролся с собой и связью, пытаясь занести руку с ножом над сердцем Гарри. Кровь бодро сочилась сквозь порезы на теле на шуршащий полиэтилен. Безумие прибывало. Тьма нарастала. Прежде чем соскользнуть в обморок, Гарри увидел цифры на дрожащем в напряжении запястье Луи.

Они отсчитывали последние минуты.

========== Спальня ==========

Комментарий к Спальня

Ребята, мне последнее время так везёт с музыкой под настроение. Эту главу я целиком написала под них.

Послушать можно тут

https://vk.com/wall-106734472_305

Сейчас.

Дверца служебного автомобиля мягко хлопает, звучит щелчок — она блокируется, и Гарри вторит ему ещё одним — застёгивает ремень безопасности на груди.

Будто ему есть дело до сохранности собственной жизни.

Этот спектакль, как по нотам отточен, словно после сотни репетиций, разыгрывается для агентов.

За руль садится Энди, гладким движением рядом с ним на сиденье скользит Пэт. Взгляд, которым обмениваются напарники, нечитаем для Гарри, да ему и всё равно. Внимание уже сосредоточилось на погружающемся в ночь городе. Всё ещё оживлённом, но уже уставшем, спешащим закончить день.

Последние лучи света обволакивают силуэты незнакомцев на улицах, по которым везут его агенты. И в этом умирающем рассеянном свете люди кажутся лишь призраками, проекциями себя прошлых, застрявшими в какой-то необъяснимой временной петле.

Гарри усмехается. Где-то в голове полное понимание — это он призрак.

— Вам тяжело пережить случившееся? Это нормально, — агент Кадиган говорит со знанием дела, утверждает то, что для Гарри понятно и без неё. — Специалист мог бы помочь вам справиться с последствиями. Вы посещаете психолога, Гарри?

— В больнице ко мне заходил штатный врач.

Бессмысленный разговор с Пэт отвлекает от важных мыслей, не позволяет сосредоточиться. Вынужденный искать ответы на её вопросы Гарри не успевает подготовиться к тому, что ждёт в конце пути. Когда тело Луи окажется на столе перед ним, потребуется очень много хладнокровия, чтобы сыграть безразличие.

— По правде, из больницы я сразу оказался у вас. Я пока не успел вернуться к старой жизни, — она понимающе кивает, глядя в зеркало заднего вида профессионально, с толикой снисходительности.

Обещая агенту всё, что она, кажется, хочет услышать, Гарри звучит уверенно и невинно. Улица сменяется другой, мимо проносятся магазины и жилые многоквартирные здания. Несмотря на то, что Гарри всю жизнь прожил в этом городе, сейчас он не узнаёт район.

В прострации и шоке перед предстоящей встречей лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром. И самым большим удовольствием.

Последней встречей.

Тогда.

Какая-то мысль пробивалась сквозь липкую грязь, наполняющую череп. Рот приоткрылся, внутри горело ободранное горло, губы болезненно потрескались от сухости. Попытка пошевелиться окончилась провалом: бок прострелило резкой болью, и Гарри замер. Воспоминания последних событий восстали из мутной жижи вялых мыслей. В страхе он распахнул глаза.

Свет наполнял всегда холодную спальню Луи, горячий, оранжевый, и будто даже делал её теплее. Блики от огоньков в камине весело плясали на каменных стенах.

Сам хозяин комнаты лежал рядом. Гарри чувствовал его присутствие каждой кричащей, зовущей клеткой своего тела. Осторожно, чтобы вновь не испытать ту глубокую боль, что поразила его при пробуждении, он повернулся, взглянул на острые выступы носа и подбородка.

Луи открыл глаза. По сконцентрированному, серьёзному взгляду было понятно — он бодрствовал, не спал.

Полиэтилен мерзко захрустел, когда преступник тоже повернул голову в сторону своего заложника. Пока глаза были закрыты, Гарри верил, что умер, что он бесплотный дух, способный пройти сквозь стены этого мрачного места и раствориться в прозрачном апрельском воздухе. Стать свободным.