Охотница осеклась. Ей не нравился вывод, к которому она пришла.

— Но у нас нет гримм, — Жон сохранял невозмутимость. — И не предвидится. И не забывай, что ты представляешь общество, где большинством крупнейших игроков в бизнес-сфере до сих пор активно используется рабство, и никто даже не делает вида, что с этим надо бороться.

— ПКШ публично осуждает и…

— Гитлера тоже публично осуждали. В 1942 он отдал приказ на массовые убийства евреев, подведя уже шедшие тогда притеснения к кульминации. Стрелять, вешать, сжигать, травить газом, подвергать бесчеловечным экспериментам «на благо германской науки»… И не важно, был ли это почти столетний старик или новорожденный ребёнок. Всё это делалось его солдатами по его повелению. И публичное осуждение тут не сильно помогло.

Пирра молча отвернулась от Жона. Руки она так и не разжала.

— Почему всё, о чём ты заводишь разговор, вдруг становится настолько омерзительным? Почему тебе так нравится представлять всё таким мрачным?

— Я просто говорю правду. Наш мир имеет достаточно страниц истории, которыми мы не гордимся. Страниц, даже от упоминания которых тошнить начинает. И, как бы ты ни пыталась доказать обратное, в вашем мире всё абсолютно так же. Единственная причина, по которой всё окончательно не пошло по известному органу — вас сплотила общая угроза. Гримм. Исчезни эти твари однажды — и королевства тут же начнут думать, как бы перегрызть друг-другу глотки. Да о чём я вообще говорю? Ваша Великая Война закончилась чуть меньше столетия назад!

— То есть, по твоему, если бы не было гримм, то Ремнант был бы таким же, как и Земля?

— Абсолютно верно. Это естественный отбор, Пирра. Просто вместо клыков и когтей у нас есть боеголовки, пули, бомбы и ещё целый ворох всевозможных орудий смертоубийства. Полагаю, дискуссия закончена?

Пирра не ответила. Девушка вернулась в здание академии, пряча своё лицо от Жона. Блондин проводил её спокойным взглядом, после чего, убедившись, что она ушла достаточно далеко, тихо чертыхнулся, шаркнул ботинком по полу и, достав пачку сигарет, закурил.

— Чёртова идеалистка…

***

Арк-старший ходил из стороны в сторону. Он не любил, когда происходили незапланированные случайности. Это редко заканчивалось чем-то хорошим. Особенно теперь. В последний раз Николас так нервничал годы назад, когда пришло сообщение о гибели Жона — то был очень большой удар по его имени. О гибели, как же…

— Неизвестным образом попал в другой мир. А теперь, стало быть, вернулся, — он развёл руками. — Замечательно, непутёвый сынок теперь прикидывается землянином. Неужто он может хоть что-то, раз его взяли на обучение?

Когда отношения с Землёй стали только налаживаться, он отнёсся к этому скептически. Его устраивало текущее положение, а пытаться получить сомнительную выгоду, которая может ещё и вылиться в кучу убытков — не в его стиле. Особенно если учитывать, сколько хаоса и странностей внесли земляне в быт на Ремнанте. Но то, что первый ученик академии охотников, пришедший с Земли — на самом деле Жон…

- «Возможно, ему стоит встретиться с семьёй…» — Гудвич, как всегда, в своём духе… А мне-то что с этим поганцем делать? Пусть он даже будущий офицер, но этого добра и у Атласа навалом, — на этом моменте глава семьи задумался.

Судя по содержанию письма, Озпин не спешил распространяться о данном инциденте. Это было к лучшему. Опять же, общественность неправильно поймёт. Не говоря уже о журналистах, которые сделают всё, чтобы всё было понято неправильно — во всяком случае, неправильно с его точки зрения. Да ещё и тот факт, что его взяли в Бикон. В Бикон! Даже не в академию Атласа!

— Атлас… — он замер. — Ну конечно!

Николас Арк ринулся к своему письменному столу и стал торопливо перебирать бумаги. Да. Вот оно. Соглашение между Арками и Шни. Связаться со Шни, вернуть Жона, и дело сделано — две сильнейших династии объединятся. Сплошная выгода. Дело за малым — разобраться со вторым пунктом.

— Надеюсь, Глинда не ошиблась, — тихо сказал он, направляясь к выходу из кабинета. Нужно было объявить семейное собрание.

***

Когда Николас вошел в просторный зал своего особняка, назначенного местом семейного собрания, его уже ждали. Селестина и Бьянка, его старшие дочери, тихо переговаривались возле окна. Когда двери распахнулись, впуская патриарха семьи Арк, они синхронно повернулись к нему.

— Скажи, что всё это шутка, отец. — Близняшки заговорили одновременно, в очередной раз заставив отца слегка поежиться. Он, безусловно, гордился своими красавицами, сделавшими головокружительную карьеру одних из сильнейших охотниц на всём Ремнанте, однако порой они заставляли его чувствовать себя, мягко говоря, неуютно.

— В этот бред про появление нашего брата из другого мира мог поверить простофиля из низкородных, но никак не ты, отец. — Селестина была как всегда прямолинейной. — Что такого могло произойти…

— Селестина, — Бьянка убрала прядь золотистых волос с лица и взяла сестру за руку.

Они были похожи, как две капли воды, разве что глаза Бьянки были зелеными, в противовес небесно-голубым у Селестины. — Пусть отец расскажет нам всю историю от начала до конца. Делать выводы, опираясь только на ту краткую версию, что он отправил нам для ознакомления, глупо.

Селестина поджала губы и отвернулась, предварительно вырвав свою руку из хватки Бьянки. В этот же момент двери вновь распахнулись, пропуская в зал Шарлотту и Бланш. Средние дочери Николаса были в броне и при оружии. Они крайне настороженно озирались на одетых в деловые костюмы Селестину и Бьянку.

— Рада видеть тебя, отец. — Шарлотта кивнула Николасу, после чего поприветствовала своих старших сестер схожим жестом. — Селестина, Бьянка.

Не дождавшись даже намёка на реплику от Бланш, она продолжила:

— Мы ведь собрались здесь… Из-за малыша Жона, верно?

— Верно. — Николас позволил себе слабую улыбку. Шарлотта не без причин всегда была его любимицей. — Мы приступим, как только ваша мать соизволит явиться.

— Приступим к чему? — Селестина фыркнула, наблюдая за тем, как меняется обычно бесстрастное лицо её отца.

— К тому же вопросу, который мы обсуждали за неделю до инцидента, лишившего меня моего единственного сына, — Елена Арк, как всегда по-королевски гордая, прошествовала в центр зала и встала по правую руку от своего супруга. Её опускающееся до пола и частично облегающее всё ещё великолепную фигуру пурпурное платье делало её похожей на богиню давно забытых на Ремнанте культов. Несмотря на свой возраст, голубоглазая Елена, чьи золотые кудри были собраны в замысловатую прическу, могла затмить своей красотой любую молоденькую модель.

— Мама, — Бланш подошла как можно ближе к матери. — Мы давно не видели тебя…

— Я занята воспитанием вашей младшей сестры, — Елена бросила холодный взгляд на супруга. — Но сейчас это не важно. Николас, может ты уже посвятишь наших детей в свой план по соединению нашей династии со Шни?

— Так вот зачем ты собрал нас! — Селестина подавила смех в зародыше. — Если до этого я сомневалась в том, что всерьёз обсуждаешь тот факт, что наш непутевый братец вернулся, то теперь…

— Селестина, помолчи, — Елена отвернулась от своей старшей дочери и повернулась к Николасу. — Продолжай, дорогой.

— Мисс Гудвич, — Николас отметил, что улыбка его супруги стала слегка натянутой, когда он произнёс имя их бывшей няни. — Была настолько любезна, что помимо того, что известила нас о внезапном воскрешении вашего брата, приложила к своему письму инфокристалл, с записью его, кхм, тренировок…

— Ведьмочка до дрожи любит всё винтажное, — Селестина пренебрежительно махнула рука. — Письмо? Инфокристалл? Она бы ещё на глиняной табличке написала своё послание.