Вообще же различать, что принято, а что не принято, что гоже, а что негоже, положено и не положено, - дело тонкое.

"Зимою не спешили хоронить, и особенно знатных и богатых предавали земле не в первый день после смерти. Тело выносили в холодную церковь и ставили там иногда дней на восемь; в это время духовенство служило каждодневную литургию и панихиды. Уже на восьмой день предавали мертвого земле. Для людей бедного и даже средственного состояния было чрезвычайно дорого нанимать копать могилу зимою; поэтому мертвецов ставили в усыпальницы и притворы при колокольнях и там держали до весны. Весною семейства разбирали своих мертвецов и хоронили на кладбищах. Должность эту исправляли особые рабочие, которые назывались гробокопателями. Они получали плату с каждого погребения. Бедняки, которым не на что было похоронить своих родных, просили милостыни на погребение, и благочестивые зажиточные люди считали богоугодным делом похоронить бедняка; также из христианской благотворительности отправляли погребение содержавшимся в тюрьмах преступникам" (Н.И. Костомаров "Очерки домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях").

И в настоящее время предписанные Церковью сроки выноса тела, отпевания и похорон - на третий день по смерти - соблюдаются не всегда, и священнослужители, совершающие заупокойные требы, обычно не настаивают на такой точности. Но в народе ещё живы представления, что раньше полудня выносить покойника из дома нельзя. И особенно устойчиво держится такое мнение (кстати, у многих народов): покойник должен быть обязательно захоронен до захода солнца. Здесь, конечно, присутствует такое поэтическое поверье: душа покойника улетает вслед за солнцем с последними его лучами. И древнее, особенно для южных стран, обстоятельство - вполне физического свойства: надо было уберечь труп от разложения, не принимая к тому дополнительных мер, и хоронили в тот же день.

При современных похоронах обычно соблюдается древний запрет, не дозволяющий детям (сыновьям) покойного нести гроб и закапывать могилу. Или же нести гроб с телом брата или сестры. Очевидно, и это правило было связано со страхом перед магической способностью умершего увести за собой в могилу кровного родственника. Гроб чаще несут друзья дома, товарищи по работе, дальние родственники.

Но и само обыкновение нести гроб на руках (на плечах) сравнительно позднее. В русских деревнях ещё менее века назад из суеверных представлений гроб старались переносить в рукавицах или на жердях и носилках, но чаще всего - на полотенцах. Причем полотенца эти при погребении бросали в могилу и закапывали вместе с гробом.

Был в прошлом добрый, теплый народный обычай, хотя явно и языческого происхождения, но в более позднее время обретший и христианский смысл, это обряд "первой встречи", как бы символизирующий собой связь мертвых и живых. Состоял он в том, что человеку, который первым встречался на пути похоронной процессии, вручали краюху хлеба, завернутую в полотенце. Подарок этот служил напоминанием, чтобы "первый встречный" помолился за умершего, а ещё - умерший, в свою очередь, первым встретит на том свете принявшего "от него" хлеб.

К народным же обычаям относится разбрасывать зерно для кормления птиц по пути от дома до храма и по дороге от храма до кладбища. По каким-то совсем уж древним поверьям душа человека хотя она и бестелесно-воздушна, но все же уподобляется "птице небесной". Оттого на Пасху или на Радоницу крошат на могилу пасхальные яйца и кусочки кулича. И ещё обычай, который часто встречается в наше время, - бросать еловые лапы перед гробом и перед всей похоронной процессией. Хотя он и не церковно-уставного происхождения, но все же скорее всего христианского, ведь при входе Господа Иисуса Христа в Иерусалим бросали перед ним пальмовые ветки. Так и перед тем, кто был освящен благодатью таинств Христовых, бросают ветви при входе его в Иерусалим Небесный.

По церковному уставу похоронной процессии полагалось останавливаться только в самой церкви и возле кладбища, но, как правило, останавливалась она и в наиболее памятных для покойного местах села - около дома умершего соседа, на перекрестках дорог, у крестов, которые порой так и назывались "покойничьи". Был такой обычай, что некоторые провожающие здесь останавливались, и далее следовали большей частью только родственники. Когда-то смысл остановок, может быть, и заключался в том, чтобы "спутать следы", чтоб умерший не мог вернуться к живым, но потом это истолковывалось уже как прощание умершего с дорогими ему местами.

В наше время по той же логике, если человек умер в больнице, то по дороге в церковь или на кладбище катафалк по возможности проезжает мимо его дома.

"Гражданская панихида" - такое же странное сочетание, как "светское богослужение". Но сама по себе традиция произнесения надгробных речей ничего антицерковного не содержит. Просто официальная идеология советского времени предполагала, что траурные митинги вытеснят церковное отпевание напрочь, заменят его. Слово же "панихида" (по-гречески "всенощная", то есть название одного из богослужений) было взято на вооружение, чтобы подчеркнуть эту замену. Ныне совершенно ясно, что слова прощания, сказанные у гроба покойного перед отпеванием в церкви или потом на кладбище, никак не противоречат религиозной традиции. Более того, когда гроб с покойным выставляется для прощания, для этой самой гражданской панихиды - там, где могли бы прежде отмечать его юбилей; в зале, где он бывал, может быть, в весьма решающие для него моменты жизни; там, где работал, и т.п., - это, по сути дела, продолжение народной традиции похоронного шествия мимо памятных, дорогих ему мест.

Однако когда люди, провожающие покойного в последний путь, приходят на настоящую панихиду, могут возникнуть сложности. Человек не воцерковленный, не постигший чина богослужения, может почувствовать себя в храме неловко. Сложный торжественный обряд отпевания нуждается в понимании - тогда откроются его общечеловеческий, благородный и сострадательный смысл, его значение для продолжающих жить, его прощальная суть.

Итак, процессия приближается к церкви. Если был уговор звонить и пономарь на месте, на колокольне, ему хорошо видно, в каком порядке движется эта скорбная процессия: впереди несут венки, потом - крышку гроба узкой частью вперед и потом гроб с покойником также узкой частью (ногами) вперед. За гробом, как правило, первыми идут самые близкие родные, затем более дальние родственники и все провожающие.

Процессия движется медленно. Уже на подходе её к церковной ограде пономарь начинает звонить особым звоном, который называется "перебор" или "звон погребальный". Размеренно, с длящейся паузой ударяет он по одному разу в каждый колокол, начиная с малого и до большого, а потом, после большого - тоже один раз - во все колокола одновременно. Такой "перебор" повторяется, пока процессия приближается к паперти. А в тот момент, когда гроб вносят в храм, печальный этот звон завершается оптимистичным кратким "трезвоном" (троекратным с малой паузой звоном во все колокола), выражающим радостную христианскую веру в воскресение умершего. (При выносе из церкви после отпевания повторится весь этот цикл колокольного звона - от "перебора" до "трезвона".)

Медленный перебор колоколов, от самого малого до большого, символизирует собой возрастающую жизнь человеческую на земле - от младенческого возраста до зрелости и возмужалости, а одновременный удар колоколов означает пресечение земной жизни человека смертью; "трезвон" же прямо указывает на радость в будущей жизни со Христом.

И вот гроб внесен, звон прервался, священнослужители и провожающие готовятся исполнить последнее молитвословие об умершем христианине, то есть отслужить чин отпевания и погребения мирянина. (Надо отметить, что в Православной Церкви помимо отпевания мирян существует ещё три особых чина отпевания - для монахов, для священников и для младенцев.)