— Я ничего не знала о его деятельности, — женщина скрестила руки на груди. — И узнала только после. Когда было уже слишком поздно.

— Ну, замечательно! — мужчина хлопнул в ладоши. — Только всем будет все равно на это! Понимаете, предоставление этой информации суду сродни публичному заявлению о том, что вы состояли в организации «Пожиратели смерти». Вы понимаете?

— Нет, — Гвендолин мотнула головой. — Решительно не понимаю.

Адвокат взвыл.

— Может, тогда у вас есть какие-либо контраргументы, которые могли бы помочь отстоять мне вашу честь в суде? — ядовито прошипел он.

Нет, эта женщина просто невыносима! Невыносима настолько, что даже огромные суммы, которые ему платят за это дело, кажутся просто ничтожными в сравнении с количеством нервных клеток, с честью погибших в бою.

И тут Гвендолин ничего не ответила. Это молчание отрезвило адвоката.

— Так, все же, есть? — осторожно поинтересовался он, вглядываясь в ее лицо.

Миссис Забини молчала, плотно сжав губы.

— Нет, — спустя некоторое время ответила она, блуждая взглядом по комнате. Она не могла это раскрыть. Это было не в ее принципах. — Нет.

Второе «нет» было произнесено намного более решительно.

— Ну, на «нет» и суда нет, — глубоко вздохнув, пробормотал мужчина.

«Когда в Кабаньей голове счастливый час?»

Этот вопрос эхом раздавался в голове, пока Панси писала заявление с просьбой отпустить ее на территорию Хогсмида с 18:00 до 21:00.

Время позднее, но спасало Паркинсон то, что она была на тот момент уже совершеннолетней, а потому декан немного побурчал-побурчал, да подписал злосчастный пергамент. Панси старалась не показывать переполнявшую её радость, но губы нет-нет, да расплывались в самой глупой из всех возможных улыбок.

Даже если это — всего лишь чья-та глупая шутка, она была готова расцеловать этого умника хотя бы за то, что он подарил ей эти сладостные минуты надежды и ожидания. Намёк на призрачную встречу. Эмоции от претворения мечты в реальность.

В действительности, даже будучи совсем ещё маленькой, Панси не относилась к разряду романтичных девочек, но когда дело касалось старшего брата, ее мозг чудесным образом превращался в сахарную вату и отказывал хозяйке в выполнении своих основных функций.

Посмотри Паркинсон на это все со стороны, она бы просто покрутила пальцем у виска. Ну, нельзя студентке факультета Слизерин быть такой доверчивой и наивной. И все же…

Она надеялась. Надеялась, что спустя столько лет все вернётся на круги своя. Что она снова перестанет быть единственным ребёнком в семье.

«И что это я?» — с тоской подумала Панси и уселась за свободный столик в баре. Место было грязное и пустынное, а редкие посетители не внушали доверия. И все же она оглядывалась по сторонам в поисках знакомого лица.

Она была уверена, что не могла ошибиться. Счастливый час в «Кабаньей голове» начинался в 19:00. Алойз любил писать загадками, в этот же раз шифр был прост: всего-то ответить на поставленный вопрос.

Хотя на душе скреблись кошки. Вдруг, она не так интерпретировала это письмо?

За разными мыслями и трепетом ожидания проходило время. Паркинсон смотрела на часы: минутная стрелка медленно, но верно совершала свой оборот по циферблату.

Сначала на удивление учтивый для этого места официант предложил Панси выпить воды. Девушка, немного поколебавшись, согласилась. За стаканом воды ей открыли бутылку сливочного пива, а когда часы показали 19:45, Паркинсон попросила принести ей огневиски.

Благо, она захватила с собой деньги.

Благо, она могла вот так напиться и забыться, а не думать о том, какая она никчемная, что повелась на этот тупой розыгрыш.

Браво, Паркинсон.

Будто в тумане, она услышала позади себя шаги, но отрывать голову от тёплого дерева столешницы не хотелось.

Хотелось провалиться.

========== XL ==========

В солнечных лучах, пробивающихся через витражи на окнах, витали частицы пыли, похожие на маленьких мошек. Гермиона удивилась, с каких это она пор начала обращать внимание на такие мелочи жизни.

Шёл третий час их с Драко пребывания в библиотеке. Нарцисса их не тревожила, а Люциус, как поняла Гермиона, уехал в банк, чтобы уладить какие-то дела со своим счетом. «Небось думает, куда будет складывать галеоны, которые за меня получит от Министерства», — зло хмыкнула девушка и снова уставилась в книгу. Пока что ничего полезного найти у неё не получалось.

Малфой оказался не шибко усидчивым малым (что, в принципе, Гермиона поняла ещё после инцидента в ее квартире), а потому, мельком пролистав пару томов, отодвинул фолианты в сторону и теперь мирно посапывал рядом. Грейнджер на него не могла сердиться, хотя в любом другой похожей ситуации уже давно устроила бы разборки. Не то усталость наложила свой отпечаток, не то Малфой так умилительно причмокивал каждый раз, когда пытался устроиться на столешнице поудобнее, но Гермиона его не тревожила, а лишь читала, тихо бубня себе под нос, стараясь как можно тише переворачивать страницы.

Наверно, в их отношениях все же присутствовала какая-то доля романтики. Нет, не в смысле — «любовь», а сам формат их взаимодействия, о котором уже написана не одна книга. Этот сюжет уже изъеден до дыр, но мечтательные волшебницы будут раз за разом покупать чтиво, в котором посредственный писатель не привнесет, увы, ничего нового.

Совместное времяпровождение заставило их с Драко притереться друг к другу, и Гермиона часто ловила себя на мысли о том, что не могла представить себе, что с ней произошло бы, не надень она на палец это чертово кольцо.

Почти на сто процентов она была уверена, что и древняя магия Малфоев внесла сюда свою лепту. Слишком уж быстро Драко отказался от убеждений, которые вдалбливались ему с рождения. Он себя ощущал уже абсолютно спокойно с Гермионой по правую руку в роли своей невесты, и это было странно им обоим, но казалось… таким правильным.

Наверно, при стечении определенных обстоятельств, Грейнджер запросто согласилась бы стать его женой.

Гермиона громко захлопнула книгу, когда осознала всю суть своих размышлений. От шума открыл глаза и быстро заморгал Драко. Он резко подскочил на своём месте, чуть не опрокинув стол.

— Доброе… утро, — рассеянно пробормотал он, ожидая, скорее всего, очередной взбучки от Грейнджер за то, что он заснул. Но взбучки не последовало.

Девушка удивленно смотрела на него, как будто бы увидела воплоти давно пропавшего человека. Совершенно по-новому. От этого взгляда Драко стало не по себе.

— Что случилось? — осторожно поинтересовался он.

Гермиона было открыла рот, чтобы что-то сказать, но не издала ни звука. Она не могла понять, что же ей делать с этим открытием.

Однако одно она знала наверняка: нельзя говорить об этом Малфою. Ни за что.

— Все хорошо, — Гермиона опустила взгляд на лежащую перед ней книгу. — Прости, что разбудила. Просто расстроилась, что и тут не нашла ничего полезного.

— Эй, не кипятись, — абсолютно искренне улыбнулся Драко, вздохнув с облегчением. — Волнения тебе сейчас ни к чему. Чего доброго, снова потеряешь сознание.

Он ещё ни о чем не догадывался. Однако Грейнджер знала наверняка: Малфой в своём нормальном состоянии ни за что не сказал бы ей такое.

Это умозаключение почему-то ее расстроило. Отгоняя ненужные мысли, Гермиона снова открыла тяжелый том и уставилась в текст. А Драко продолжал беззаботно оглядываться в поисках чего-то, что могло бы его занять в этом царстве скуки.

— Вы обязаны там появиться вместе, — четко проговорил Люциус, не отрывая глаз от свежего номера «Ежедневного Пророка».

Драко, в это время сидящий рядом и разгребающий документацию с работы, зашипел от боли. Из пореза на большом пальце выступили багровые капли крови.

— Про что ты, отец? — удивленно пробормотал он, глядя на образовавшиеся на одной из анкет бордовые разводы.