— Портер, — виновато обратилась к нему она. — Тут адвокат миссис Забини упорно требует отпустить её, грозясь подать в суд за нарушение прав человека…

Алистер махнул рукой.

— Пусть куда хочет подаёт. Мы уже закончили, — он краем глаза проследил за действиями Гвендолин. — Миссис Забини, вы можете быть свободны.

Женщина смотрела на него вопросительно, словно силясь разгадать, что же у этого горе-аврора на уме. Да, его действия вызывали немалые подозрения, но пока начальство не обратило на это внимания, он мог делать все, что душе угодно. Тем более, у него благие намерения.

Когда дверь за Гвендолин Забини закрылась, Алистер встал со своего места и подошёл к окну. Бутафорские виды на улочки Лондона, созданные специально для сотрудников Аврората, неимоверно раздражали. Лучше бы пустую стену оставили.

— Зря она ничего не боится, — сказал мужчина вслух то ли себе, то ли кому-то явно невидимому. Они встретятся в суде, и тогда посмотрим, на чьей стороне будет… как она там сказала? Справедливость. — Чепуха какая, — аврор рассмеялся и, потянувшись за сигаретой, все-таки закурил.

— Итого, рискну предположить, — Панси читала вслух, держа в руках пергамент, и, завернутая в одну лишь простыню, ходила туда-сюда по комнате. Наблюдая за ней, Блейз зевнул и откинулся назад, на подушки. Хотя бы раз эта огромная двуспальная кровать в комнате для старост была использована по назначению. — Что тот странный аврор и был тем, кто ведёт это дело. Однако все это неважно, когда моя горячо любимая подруга Гвендолин в порядке и отдыхает дома, попивая чёрный кофе… Как я не люблю эти лирические отступления!

Девушка поморщилась и, подойдя к кровати, плюхнулась рядом с Блейзом. Парень краем глаза наблюдал, как сползает полупрозрачная простыня, и лишь насмешливый взгляд Панси заставил его отвернуться.

— Миссис Паркинсон бы любовные романы писать, — Забини рассмеялся. Его мать ненавидела чёрный кофе. И чёрный чай, кстати, тоже. Только зелёный.

— Это все неважно, — отмахнулась Панси. — Теперь мы знаем врага в лицо, миссис Забини отпустили вопреки всем твоим переживаниям, стоило только этому простодушному дяде их немного вспугнуть…

— Простодушный дядя, значит, — Блейз выгнул бровь. — У вас там что, есть ещё тяжелая артиллерия?

— Рада, что ты пришёл в себя, Блейз. Теперь все в шоколаде, и тебе не о чем переживать.

— Ну, да, — протянул парень, а сам подумал, что, по большому счёту, переживать он ещё мог сколько душе угодно.

Мать дома отдыхает, адвокат пыхтит над разрешением дела, а он, Блейз, валяется голый в кровати в комнате Панси. Наверно, для большего антуражу ему не хватает лишь сигары и потрескивающей мелодии старых пластинок, доносящейся из граммофона, стоящего в углу. В таком случае, Забини бы не удивился, стань все вокруг внезапно черно-белым.

Он прикрыл глаза, представляя себе эту картину. Ему понравилось, но реальность, увы, была намного менее доброжелательна.

Во-первых, у него здорово болела голова. Вчера они распили бутылку огневиски на двоих, что для непьющего Блейза этим утром вылилось в страшную катастрофу. В отличие от него, Панси все так же спокойно себе порхала по комнате и не показывала ни малейшего признака похмелья. Единственное, что порадовало парня, так это то, что сегодня было воскресение.

Во-вторых, они с Панси вчера переспали. Это факт твёрдо засел у него в голове, а вот сам процесс… По-видимому, вышел вместе с парами спирта. И Забини даже не знал, радоваться тому, или нет.

— Панс, скажи, — он перекатился на другой бок. — Ты что-нибудь помнишь?

Девушка приподнялась и прикрыла глаза, будто бы роясь в чертогах памяти.

— Не-а, — с улыбкой выдала она. — Вообще ничего. Пустота.

— Ха-а-а, — Блейз недовольно поморщился от резкого движения. Одна улыбающаяся Паркинсон превратилась в десять, а с такой оравой он едва ли смог бы справиться. Ему и одной хватало по самое не хочу. — Что мы хотя бы делали вчера?

— Сначала мы пили и разговаривали. Ты много жаловался, — девушка принялась загибать пальцы. — Потом мы сидели около окна и мёрзли, видимо, отчаянно пытаясь протрезветь. Тебя вырвало. Потом мы, очевидно, трахались, но этого я уже не помню.

— Замечательно, — Блейз закрыл подушкой уши. Позорище какое. Как она все ещё с ним разговаривала?

— Да не дрейфь, — Панси рассмеялась. — Я тоже хороша. В постель тебя положила.

В мозгу парня что-то прояснилось.

— Точно, мы же спать собирались…

— Ага, — она кивнула. — Кто же знал, что «спать» у каждого своё?

В сериалах в таких ситуациях обычно происходят истерики, драматичные признания и звучит нецензурщина, а они просто сидели и буднично обсуждали, как докатились до жизни такой.

— Я думаю, нет резона спрашивать, у кого какой смысл был? — осторожно поинтересовался Блейз, на что получил в ответ лишь смущенную улыбку девушки. — Я мог промолчать.

— Тс-с, — Панси покачала головой. — Я была пьяна.

— И сколько раз у тебя уже было.?

— Один раз. С Малфоем. Тоже по пьяни. Да с какой стати я перед тобой вообще отчитываюсь?

— Вот мне тоже интересно, — Забини заложил руки за голову. — Ты только под градусом можешь?

— Не смеши, — девушка скорчила мину. — Секс с любимым человеком я хочу запомнить.

Это слово «любимый» больно кольнуло по самолюбию парня, но он быстро напомнил себе, кто есть кто. И чем на самом деле является их краткосрочный «союз».

— Желаю тебе, чтобы твой любимый человек тоже этого хотел, — не удержавшись, съязвил он, за что тут же получил подушкой в голову.

— Одевайся, — Панси вскочила с кровати, не потрудившись на этот раз даже прикрыться, и полезла за своими вещами в шкаф. — Пока новые проблемы себе не нажили.

Блейз закатил глаза.

— Мы куда-то спешим?

— Конечно, — она кивнула и кинула ему оказавшиеся почему-то на верхней полке его штаны. — Мы принимаем участие в комитете по подготовке памятного дня.

— Чего? Паркинсон, ты с дубу рухнула? Я нигде не участвую. Я на это не подписывался.

— Подписывался. Моими руками, но… да, — она без тени вины подмигнула ему. — Я решила, что порой тебе стоит отвлекаться от проблем насущных.

— И наживать себе новые. Спасибо, круто, всегда мечтал носить декорации для имитации битвы за Хогвартс. Как будто одной нам было мало.

— Не говори так, — улыбка на ее лице тут же погасла. — Это… непростой день. Я до сих пор помню, все, как будто это было вчера. Понимаешь, я не участвовала непосредственно в битве… Но это из-за меня всех слизеринцев… ну, отправили.

— Я помню, можешь не говорить, — Блейз поморщился. — Но все, что делается сейчас — полнейший фарс.

— Вся жизнь — фарс. А я… не знаю, не могу не принять в этой чертовщине участия. Думала, пошлю все, но нет. Дурацкое чувство вины.

Парень вздохнул.

— А я-то там зачем?

Панси уставилась на него так, будто бы ответ был настолько очевиден, что его и произносить вслух не имело смысла.

И все же она сказала совсем не то, что Блейз ожидал услышать.

— Ты мне нужен там. Пожалуйста.

Панси смотрела ему в глаза почти умоляюще, и Блейзу потребовалось все его обладание, чтобы не отвести взгляд.

— Паркинсон, Мерлин, — он со вздохом поднялся на ноги. — Ты знаешь, что ты невыносима?

Она грустно улыбнулась.

— Да, слышала такое пару раз.

========== XXXII ==========

Драко придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале. Крутился он так уже минут пятнадцать и никак не мог понять, что же ему не нравится.

Образ, как и всегда, был подобран безупречно. Лучше этого костюма для деловой встречи найти сложно, портмоне, документы: все при нем. И даже волосы не пришлось зализывать: вопреки своему обыкновению, сегодня они и без геля легли, как того пожелал их хозяин.

И все же… все же… Что-то не давало ему покоя. Наверно, нормальные люди назвали бы это волнением перед особенно важным событием, но Драко не хотел признавать, что из-за какого-то старого хмыря у него могут так сильно потеть ладони.