— Если я не провожу часами в библиотеке, это не значит, что я не учусь. Просто отношусь ко всему проще, — Панси пожала плечами. — Но давай не будет об этом. Нам нужно придумать легенду.

Забини усмехнулся.

— Панс, ты что-то путаешь. Я сказочником к тебе не нанимался.

— Нет уж, давай думать вместе. Я отправляла уже свои наброски редактору «Колдосплетника», но я заказала серию статей. Так что теперь, после общего рассказа, я буду давать интервью. И, хоть убей, я пока не могу ничего придумать на тему того, как мы… эээ… Влюбились друг в друга.

Блейз взял альбом, который некоторое время назад держала в руках Паркинсон, и открыл наугад.

На колдографии напротив его особняка стояли он, Панси, Дафна и Тео. Блейз расположился чуть поодаль, а девочки одновременно ставили рожки Нотту. Нотт заливисто хохотал, хватаясь за живот, а Забини почему-то недовольно смотрел в сторону.

— Допустим, — неторопливо начал парень, не отрывая взгляда от колдографии. — Мы дружили с детства. Ну, точнее, как дружили. Вынужденно общались между собой, пока взрослые были заняты светской жизнью и собой.

— Пока ты ничего нового не придумал, — буркнула Панси.

— Дай договорить, — проворчал Забини. — Мальчик и девочка. Девочка вся пошла в мать и была настолько эгоцентрична, что не замечала никого вокруг. И даже играя с другими детьми, она скорее играла сама с собой, больше не обращая ни на кого внимания.

Панси заулыбалась.

— Первым делом, мальчик думал, что девочка странная, — тем временем продолжал Блейз. — Он не понимал, как можно со всеми общаться и одновременно ото всех отгораживаться, будто никого вокруг не существует.

— Мальчик не умел общаться со сверстниками, но упорно пытался побороть эту неуклюжесть и эту стену, которая разделяла его с остальными, — добавила Панси, входя во вкус.

— Однако, глядя на эту девочку, мальчик понял, что не обязательно ломать себя, чтобы прогибаться подо всех остальных, — Забини усмехнулся, видя, как Паркинсон внимательно его слушает. — Нужно просто быть собой. И не заботиться о мнении тех, до кого тебе нет дела.

— И, восхищаясь этой странной девочкой, мальчик не заметил, как влюбился, — закончила за парня Панси.

Когда Блейз повернул голову, Паркинсон стояла совсем близко. Он мог чувствовать ее дыхание у себя на щеке. Она так же, как и он, склонилась над колдографией, разглядывая ее. Достаточно было лишь протянуть руку, чуть повернуть ее лицо и…

— Да тебе только дамские романчики писать, Забини, — Панси заливисто засмеялась, отстраняясь. — Но мне нравится. В этой истории однозначно что-то есть. И, знаешь, она даже идеально ложится на те наработки, которые ранее я отправляла в редакцию.

Блейз моргнул, и наваждение рассеялось. Панси выхватила чистый лист пергамента и стала что-то записывать.

— Так, что тут у нас? Детская влюблённость двух непонятых обществом личностей? Это станет хитом и с лихвой перекроет историю внезапной помолвки чистокровного и магглорожденной! Ну, что скажешь?

Блейз промолчал. Но Панси ответа и не требовалось. Она все о чем-то щебетала себе под нос, порхая из одной части комнаты в другую.

— Вот эта колдография идеально ляжет сюда, — бормотала она. — А вот эта – в финал!

Забини устало вздохнул.

— И с тех пор девочка ни капли не изменилась, — задумчиво проговорил он.

========== XVIII ==========

— Благодарю за чай, — худощавый мужчина в форменной мантии вдохнул аромат травяного напитка и сделал маленький глоток.

Люциус недовольно смотрел на работника Министерства. Его так и подмывало сказать, что на чай его сюда никто не ждал и что сам мистер Малфой с удовольствием бы подлил в него слабительного, дабы в следующий раз в их дом без приглашения всяким министерским прихвостням было соваться неповадно. Однако, жаль, сейчас Малфои были не в том положении.

— Всегда пожалуйста, — сквозь зубы проговорил Люциус, растягивая губы в оскале. — Что потребовалось в нашей скромной обители такому уважаемому человеку? Очередная проверка или..?

— Нет-нет, что вы! — мужчина покачал головой. — Ваша семья в данный момент чиста, несмотря на все ошибки, совершенные в прошлом. Так не будем же об этом. Я к вам пришёл по другому вопросу.

— По какому же?

— Давайте поговорим о помолвке вашего сына с Гермионой Грейнджер.

Люциус пристально осмотрел гостя. С какой стати министр социального обеспечения интересуется бредовой скандальной историей из желтой прессы?

— Тут не о чем говорить, — холодно ответил мистер Малфой. — Произошло недоразумение.

Министр хитренько улыбнулся, протягивая руку к тарелке с печеньем.

— А что вы скажете, если я предложу превратить это маленькое недоразумение в самое настоящее «разумение»?

Люциус удивленно моргнул, на секунду потеряв самообладание.

— Простите, что?

— Вы же наверняка собирались провести обряд расторжения для предотвращения этого… недоразумения? Так вот, я вам предлагаю этого не делать.

Некоторое время Люциус то открывал рот, то закрывал его, как рыба, не зная, что сказать на такое странное предложение. Наконец он, тщательно подбирая слова, промолвил:

— Это никак не возможно, уважаемый.

Мистер Малфой больше не знал, что и сказать. То, что высказал вслух министр социального обеспечения, казалось глупой шуткой. Люциус даже посмеялся бы, однако лицо мужчины напротив оставалось серьёзным.

Чиновник задумчиво прикусил нижнюю губу, что-то обдумывая.

— Я и не ожидал другого ответа, — он снова отхлебнул чаю. — Однако то, что я вам сейчас предложу, может показаться вам довольно заманчивым.

Люциус вздохнул.

— Что бы вы сейчас ни сказали, это меня заинтересовать не может.

— Мисс Грейнджер сейчас переживает тяжелый период, — не обращая внимания на реплику Малфоя, продолжил мужчина. — Вы должно быть слышали, что она так и не вернулась в Хогвартс. Самая умная ведьма своего поколения… и не доучилась совсем чуть-чуть.

— Полагаю, это ее решение, — осторожно сказал Люциус.

— Неверно полагаете, — покачал головой министр. — Так решила за неё война.

Малфой вздрогнул. Нет, конечно, этот министерский прихвостень не мог явиться сюда только из-за статейки во второсортном журнальчике.

— Дело в том, — продолжил мужчина. — Что в начале войны мисс Грейнджер решила обезопасить своих родителей, отправив их в Австралию и стерев им память о магии и… о себе. По пути в аэропорт их перехватили пособники Лорда, однако их личность им установить не удалось. Побывали в плену, немного их там морально потрепали, но, благо, выжили и теперь проходят курс реабилитации. Курс непростой, особенно учитывая их не совсем здоровое психическое состояние после Обливейта. Знаете, не так часто у вас из памяти стирают воспоминания о вашем единственном ребёнке. Нужны деньги. Грейнджер, как героиня войны, получает пособие, но этого недостаточно, и малышке приходится работать самой.

— Интересно, как же эта история не попала в прессу?

— Мы стараемся сделать все, чтобы героиня войны чувствовала себя комфортно.

— И вам нужен спонсор. В виде достопочтенной семьи Малфой, — заключил Люциус.

— Не за спасибо, конечно, — министр социального обеспечения заулыбался, довольный тем, как быстро соображает его собеседник.

— Понимаете, — осторожно добавил Люциус. — Семья Малфой всегда входила в список 28 священных…

— Но времена меняются. Готовы ли вы пожертвовать своим влиянием ради сохранения чистокровности фамилии? Подумайте хорошо, ведь вы уже один раз обожглись…

— Нет, — твёрдо сказал мистер Малфой.

— Вам не привыкать к бракам по расчету. А тут вы получите и высокие должности в новой структуре власти, и отчистите свою репутацию бывшего пожирателя… Министерство готово разморозить ваши счета в Гринготтсе.

Люциус закусил губу. Это его сейчас купить пытаются, или что?..

— А какой в этом толк Министерству?