Мне нравился Макс, хотя мы не особо много общались, Изабель гоняла его на тренировках, иногда мы вместе завтракали или обедали. Мальчик, рождённый чтобы стать Сумеречным Охотником. Он был смышлёным, ловким и таким вдумчивым, как и его брат. Он слишком сильно был похож на Алека.
― Убери ее от моего сына, ― шипит женщина.
― Мама послушай, она может попробовать помочь…..
― Она же просто маг, что она может, если даже Магнус оказался бессилен! ― возмущённо говорит мужчина.
― Я могу то, что не может ни магия, ни ангельские силы, ― впервые я ощущаю в себе тоже чувство, когда я защищала нежить от Меча Душ.
Символ на груди нагревается, словно подталкивая к действиям. Я щелкаю пальцами, и кинжал выскальзывает из крепления на бедре мужчины. Я рассекаю себе запястья, делая раны более глубокими, и склоняюсь к мальчику. Женщина бросается ко мне, но ее перехватывает Алек, не давая ко мне приблизиться.
― Что ты задумала?― рядом встаёт отец, наблюдая за тем, как я наношу разрезы на запястьях мальчика.
― Если я могу забирать жизненную энергию, значит, могу ее и передать, во мне кровь ангела, не только демона, если я смогу объединить их, ― я забираюсь на кровать и соединяю наши запястья, ― то смогу вытащить любого пока бьётся его сердце, ведь с Алеком получилось!
― Ты уверена?
― Подумаю потом, я должна успеть вернуться, ― я закрываю глаза стараясь сосредоточиться.
Символ на груди уже не просто теплый, он обжигает, растекается жидким огнем по венам. Я открываю глаза и вижу, то чего ни видела никогда. Синее пламя в груди, оно медленно затухало, словно именно от него зависела его жизнь. И я позволяю своей магии течь по его венам, она касается его пламени в груди и оно вспыхивает, обжигая, ослепляя. Я медленно выдыхаю, отрываю одну руку и формирую руну исцеления, по ее контуру тут же вспыхивают зелёные искры.
Я ищу место, откуда вытекает жизненная энергия, и нахожу его в области головы. Руна опускается на лоб мальчика, впитывается в кожу, но ее мало и я создаю ещё одну, а потом и третью. Я стягивают края раны, восстанавливаю поврежденную кость. Заставляю сгусток крови раствориться. Я медленно убираю вторую руку и вижу, как синее пламя светится ровно, уверенно.
«Мальчик будет жить».
Все удивленно смотрят на Безмолвного Брата, а потом переводят взгляд на меня. Отец помогает мне спуститься, меня чуть шатает от слабости, но я убираю его руки от себя. Я все ещё вижу синее пламя в груди Изабель, Алека и женщины с мужчиной. Вижу как тянется энергия от Лиа-линий к отцу, оплетая его светящимся коконом. И вижу темное пламя в его груди, что сияет сильно и ярко.
«Ты видишь огонь души».
Я перевожу взгляд на Безмолвного Брата, в его груди такое же синее пламя с яркими золотистыми всполохами. Медленно поднимаю взгляд и встречаюсь с тепло карими глазами, его лицо обрамляют каштановые волосы. Ему на вид может чуть больше тридцати.
«Ты обрела истинное зрение, дитя. У нас уходят годы на то, чтобы научиться ему. Мы видим истинный облик каждого живого или мертвого. Ты должна молчать о том, что видишь, когда ты закончишь свои дела, я буду ждать тебя в Городе Костей, маленький Уроборос. Твоя душа чиста, твой свет не должен погаснуть».
Безмолвный Брат развернулся, собираясь уходить. Я же растерянно шагнула к нему, но меня перехватил отец, крепко обнимая. Изи же стала перевязывать запястья, пока отец удерживал меня в своих объятиях. Женщина кинулась к мальчику, что застонал у меня за спиной. Алек же так и стоял у стены, не решаясь отвести взгляда от моей руки, испачканной в крови, но на безымянном пальце все ещё было надето кольцо.
― Мне нужно возвращаться, если меня не будет, он может причинить вам вред, ― я отстраняюсь от отца, целуя его в щеку, ― я постараюсь поддерживать связь, хорошо?
― Куда ты? ― хмурится отец.
― К Джонатану, ― сжав ладони Изи, улыбнулась, ― Джонатан может принять облик любого из вас, вы должны быть осторожны.
― Ты серьезно собираешься вернуться к этому монстру? ― спрашивает Алек, делая шаг ко мне.
― Возможно, я смогу удерживать его от убийств, ты даже не представляешь, что ему пришлось пережить, я нужна ему!
― Ты нужна нам здесь, ― Джейс влетел в комнату, ― Джонатан убил семерых Охотников и напал на Клэри!
========== 14 ==========
― Выпусти меня немедленно! ― закричала я в очередной раз, пиная железную дверь, и вскинула голову, смотря на камеру слежения. ― Слышишь меня, Александр Лайтвуд, я прибью тебя, когда выйду отсюда!
Не нужно было соглашаться на разговор с Алеком, не нужно было доверять отцу, создавая портал. Пнув дверь, закричала от злости. Я даже не поняла, когда они успели сговориться между собой. Теперь я снова в долбаной камере, в которой меня держала Инквизитор, не в силах что-либо сделать. Сев на кровать, запустила пальцы в волосы и тяжело вздохнула. Все мои доводы рассыпались об четкое и злое «Нет» от Алека.
На упрек, что полчаса назад он сам настаивал на том, чтобы я ушла, он только сунул мне в руки запуску, которую якобы оставила я. Я даже читать ее не стала, просто сожгла, назвав парня идиотом. Как он мог поверить какой-то там записке, когда я уже сказала «да» на его предложение. Это ужасно раздражало, неужели он настолько во мне не уверен, что поверил в нечто подобное?
Но все это отступало на фоне того, что мог сделать с ним и другими моими близкими Джонатан, разозлившись за мой побег. Я даже не смогу их защитить, потому что кучка этих идиотов, заперла меня в камере. Все что я могла, это ругаться в камеру, осыпая их ругательствами и угрозами, даже Джейс не захотел меня слушать, заявив, что все это только ради моего блага.
Хуже всего была именно неизвестность, которая изводила меня, я даже не знала, что там наверху происходит. В порядке ли они? Нашли ли они квартиру Джонатана? Тысячи пугающих мыслей вертелись в моей голове, заставляя меня сходить с ума, от страха и беспокойства. Усевшись на пол, подтянула коленки к груди и положила на них подбородок, стараясь не заплакать.
А ещё я все-таки беспокоилась за Джонатана, то, как Валентин влияет на него, ни к чему хорошему точно не приведет. Я боялась, что из желания быть любимым и нужным хоть кому-то, Джонатан наделает ещё больше глупостей и ошибок. Он застрял в собственном детстве и отчаянно хотел вернуть ту прежнюю жизнь, которую у него отнял Валентин. Мне было жаль его, я хотела помочь, но все же разумом понимала, после содеянного его никто не пощадит.
От него отвернулась даже родная сестра, считая его монстром. Возможно, он и был им, но он ни в чем не виноват. Я все ещё видела в нем того мальчика, что пел мне колыбельные и читал сказки, и хотя разум твердил о том, что пора очнуться, прийти в себя, но лишь сердце лишь болезненно сжималось в груди, желая оправдать и защитить, если бы я только могла все исправить… В тот день, когда Валентин на моих глазах отправил собственного сына в Эдом, если бы я только могла все изменить, возможно, Джонатан был бы сейчас совсем другим.
Если бы я только могла забрать его боль… Слезы все-таки покатились по лицу, вырываясь вместе со всхлипом. Уткнувшись в колени, накрыла голову руками, от отчаяния хотелось выть волком, разнести чёртову камеру на мелкие осколки, просто сделать хоть что-нибудь, а не сидеть тут, когда все мои близкие подвергают себя опасности. Как выбрать сторону, когда сердце разрывается, от боли и страха?
Дверь камеры тихо открылась, я вскинула голову, смотря на то, как Алек прислоняется к стене, смотрит на меня тяжёлым не мигающим взглядом. От него все ещё пахнет кровью, я замечаю ее на его лице и руках. Внутри что-то отчаянно, болезненно сжимается, в предчувствие чего-то страшного. Алек убирает руки за спину, набирает в грудь побольше воздуха и выдыхает:
― Джонатан мертв.
Я отрицательно качаю головой, сжимаю собственные запястья до боли, вонзая ногти в кожу. Алек хмурится, поджимает губы, я вижу, как в его взгляде разгорается злость и раздражение. Я же продолжаю отрицательно качать головой, я не хочу верить в это, не хочу, чтобы это было правдой.
