Я: К безумию?

Аленка: Возможно и к нему. Скорее, это нечто, что ты называл "тёмными богами", а потом и "То".

Я: Я знаю, как его достичь.

Аленка: Как достичь того, чего нет и никогда не будет? Ты ведь пытался. Но потом убежал, как и от настигающей лавы.

Я: Я не знаю, почему я решил от него сбежать! Тогда, я знал. Причиной была моя мать. Но сейчас я убил её! Стало быть, что-то ведь изменилось!

Аленка: Это только лишь предположение. (Посмотрев на меня.) Ты ведь и меня убивал?

Я: Пытался. Много раз пытался тебя убить, но ты всё равно восстаешь в моих представлениях. Может быть, я только о тебе и пишу. Или против тебя.

Аленка: Да, нам нужно забыться. Только главный вопрос - как. Вместе или по отдельности?

Я: Когда-то ты мне сказала, что хотела бы, чтобы я тебя убил. Но потом я обязан был бы отправиться к тебе, убив и себя. Думаю, что по отдельности не получится. А ты хотела бы?

Аленка: Я хотела бы по отдельности.

Я: Тогда я буду первым.

Аленка: Делай, как думаешь.

Аленка подходит к печке и открывает её. Внутри слегка догорают дрова. Аленка приносит ещё несколько головешек и подогревает печь. Увидя разрастающийся огонь, Аленка успокаивается.

Я: Давай именно здесь.

Аленка: Прямо тут?

Я: Да, как тогда хотели.

Аленка: Я сказала, что не готова. А теперь не знаю.

Я: Ты готова.

Аленка: Хорошо. Давай. Забудемся.

Я помогаю Аленке залезть в печь. Аленка сопротивляется огню, тело её не принимает жгучей температуры. Аленка начинает кричать. Я толкаю Аленку глубже и полностью засовываю её туда. Закрыв дверцу, я слышу, как Аленка разрывается своим криком. Щелкает огонь, а за ним щелкает и тело Аленки, жаждущее жизни, рождения, беременности...

Я: Теперь и мне нужно идти.

Я: Да, открывай скорее дверцу.

Я открываю топочную дверцу и рассматриваю облезшую кожу Аленки, её застывшее лицо в боли. Принюхиваюсь. Она пахнет так, как в те времена, когда приходила ко мне. Запах пота, её духов. Я снова хочу её. Хочу так, как хотел тогда, в первые наши соединения. Я пересиливаю себя и залезаю в печь. Мне помогают мои собственные намерения.

Я: Ничего, скоро как отец сгоришь.

Я: Ха-ха-ха-ха!! Голову себе обвязать только забыл! Свой блаженный домик!

Я: Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!

Я слышу, как смеюсь. Огонь проникает в мою кожу, нагоняя аппетит. Мясо моё изготавливается. Кровь моя играет в поэта. Кажется, я поглощаюсь огнём. Последнее, что я хотел бы увидеть - это её взгляд. Я поворачиваюсь к ней, и оставшимися глазами всматриваюсь в её чёрный лик. Это Она. Вальсирующая... В моём блаженном домике?..

Мозг Романа Рубилова поглощён огнём.

Он истлел в огненной схватке с собственным разумом. Именно так он хотел погубиться.

Так и получилось. Вулкан безумия одержал верх. Браво.

Внимание! Даже не пытайтесь разыскивать его сгоревшее тело - он бы точно не стал разыскивать вас.

И забудьте про блаженный домик - ведь это, в сущности, только лишь воспалившийся мозг человеческий.

Безумие. Безумие. Безумие. Вулкан. Вулкан. Вулкан.