Джагхед сжал зубы. Старается не заплакать.

Второй шанс… Можно ли его дать человеку, который заставил тебя страдать? Можно ли его дать человеку, по вине которого тебе пришлось пережить много боли? А может, боль причинял не он, а ты сам? Твоя гордость, твое обиженное сердце?

Можно ли дать второй шанс человеку, который осознал свою вину и теперь готов делать что угодно, чтобы все исправить? Можно ли его дать человеку, если знаешь, что это станет новым глотком воздуха в его опустевшей, сгоревшей дотла жизни? Можно ли дать его человеку, который хочет начать все заново? Можно ли его дать человеку, чтобы спасти от тьмы?

Джагхед решил попробовать. Потому что хотел этого. Всегда хотел.

— Я верю тебе, папа, верю, — прошептал он и крепко обнял отца, уткнувшись ему в шею.

Скучал, всегда скучал, как бы ни ненавидел, как бы это ни скрывал и ни отрицал.

— Мы с мамой были плохим образцом семьи. Я не сумел показать тебе настоящие жизненные ценности, но ты их нашел сам. Ты нашел самое главное. В ней. Создай с ней семью, о которой всегда мечтал. Я уверен, что у тебя получится. Я верю в тебя, Джаг. Верю, — искренние слова ЭфПи заставляют сердце Джагхеда сжаться.

— Я люблю тебя, папа, — он почувствовал, как в глазах все-таки защипало.

— Ну-ну, не вешай нос, это же твой праздник, — отец ободряюще похлопал его по плечу.

Парень шмыгнул носом и радостно улыбнулся.

— Я так рад, что ты здесь, папа, — Джагхед снова его обнял.

Все недавние рамки, тщательно выстроенные парнем защитные границы, весь глупый барьер исчез, наконец позволив отцу войти в его личное пространство, в его сердце.

— Джаг? — он услышал чей-то звонкий голос, и резко выпустил отца из объятий.

Голос был до жути знакомым, до боли родным. Мурашки пробежали по позвоночнику.

— Джаги? — мягко позвал снова его кто-то.

Джагхед обернулся и увидел перед собой красивую девушку. Каштановые волосы были высоко собраны, худая фигурка была облачена в длинное розовое шелковое платье. Ее голубые глаза, точно такие же, как и у Джагхеда, светились глубоким лучистым светом, она улыбалась, обнажая едва заметные ямочки на щеках.

Джагхед стоял, как вкопанный, не веря своим глазам, не веря, что все происходящее — реальность. На его губах расцвела самая счастливая улыбка.

— Джелли? — спросил он, делая навстречу ей шаг.

— А ты что, меня не узнал? — она нахмурилась, скрестив руки на груди.

— Конечно узнал, просто ты так изменилась… Стала такой взрослой, такой прекрасной… — он рассмеялся, любуясь Джеллибин. — Я думал, ты не придешь… Не надеялся тебя увидеть.

— Глупый Джагхед. Ты правда думал, что я пропущу твою свадьбу? Не дождешься, — протараторила она и, наконец, кинулась на шею Джагхеду.

— Моя малышка Джелли, — Джагхед нежно сжал в объятиях сестренку.

— Джагги, — она завизжала, крепче охватывая его шею руками.

— Ты меня придушишь, Джелли, — в шутку закашлялся он.

— Придушу, потому что ты, этакий несносный братишка, даже не приехал меня навестить ни разу! — обиженно ответила девушка.

— Ты же знаешь, у меня университет. А на каникулах ты уезжаешь всегда к бабушке в Техас, — сказал Джагхед.

— Глупые оправдания, —отрезала она. — Я знаю, что ты не приезжал потому, что не хотел видеться с мамой, — Джеллибин грустно улыбнулась, охватив лицо Джагхеда руками, гладя его по щекам.

— Все может быть, — неопределенно ответил он, попытавшись сменить тему.

Не хочет об этом говорить. Не сегодня. Не в самый счастливый день его жизни.

— Папочка! — заметив стоящего не поодаль мужчину, Джеллибин, не долго раздумывая, кинулась ему на шею.

— Милая, — отец обнял свою любимую дочь. — Иди и ты сюда, сынок, — Джагхед обвил одной рукой шею отца, другой сестры.

Они стояли так долго, чувствуя, как их семья снова воссоединилась. Чувствуя, как все стало правильным.

— Слушай, Джаг, ты должен увидеться с мамой, — сказала вдруг серьезно Джеллибин, когда он выпустил ее из объятий.

— Не думаю, — сухо ответил Джагхед, поджимая губы.

— …Потому что она здесь, — закончила девушка.

— Кто «она»? — не понял Джагхед. Не хотел понимать.

— Мама, Джагхед, мама, — сказала девушка, указывая кивком на красивую утонченную женщину в синем платье, пробирающуюся сквозь ряды гостей.

— О Господи, не думаю, что готов сейчас встретиться с ней, — Джагхед нахмурился. Руки сами крепко сжались в кулаки.

— Джаг, она… — попыталась возразить Джелли, но он ее резко перебил:

— Она меня бросила, бросила одного, и сейчас она последняя, кого бы я хотел видеть, Джелли. Я не нуждаюсь в ней. И не нуждался никогда.

Мать подошла к Джагхеду и остановилась в двух шагах от него. ЭфПи нахмурился при виде нее.

— Хорошо выглядишь, — вымолвила Мари, внимательно разглядывая сына, одетого в безупречный костюм.

Парень не ответил.

— Как ты, Джагхед? — продолжила она.

— Я, пожалуй, пойду, — он, сжав зубы, повернулся, но мать схватила его за руку, удерживая.

— Не уходи, Джагхед, — ее голос прозвучал умоляюще.

Он со злостью выдернул руку:

— Решила испортить мою свадьбу? Кто тебя сюда звал вообще? Я лично тебя не ждал, поэтому уходи и не порть мне праздник, — гневно процедил он.

— Бетти меня пригласила, — ответила женщина.

— Очень на нее похоже, — Джагхед закатил глаза. — В любом случае, раз уже приехала, то просто иди к своему месту, которое было указано в приглашении и не маячь перед глазами, — он был жутко зол и обижен на мать, которая никогда не интересовалась его жизнью, ни разу не пыталась с ним связаться — наоборот жестоко отрезала все пути к общению с ним, бросила его на произвол судьбы, с самого детства лишила своей заботы и любви. Когда отец был в тюрьме, когда он был совершенно одинок, когда потерял смысл жизни, когда его усыновили при живых родителях… Даже тогда мать не пришла к нему. А сейчас, совершенно невозмутимая, стоит перед ним, как ни в чем ни бывало.

— Я знаю, что ты на меня обижен, Джагхед, — тихо произнесла женщина.

— Как проницательно, —он снова закатил глаза. — Не порть мне настроение, ладно? Не сегодня. Тебя достаточно долго не было рядом, поэтому сейчас ты не можешь просто взять и вторгнуться в мою жизнь, делая вид, что ничего не было. Не было этих лет, не было того, что я остался брошенным, не было того времени, когда папа был в тюрьме, а я попросил тебя взять надо мной опекунство — но в ответ лишь услышал твой звонкий смех и равнодушные слова: «Сейчас не время. Придумай что-нибудь».

И я придумал. Я принимал решения, я учился на своих ошибках, я жил, но сам. Всегда без поддержки, всегда грозясь сойти с верного пути, всегда чувствуя, что нет такого человека, который бы заботился обо мне. Я имею в виду в плане родительской любви. Папа был рядом. Другое дело, что я его отталкивал от себя, боялся, что будет больно, боялся доверять. Всегда хотел тебя защитить, мам. Тебя. Но я был для тебя пустым местом. С самого детства. Сейчас ничего не поменялось. Ах, подожди, может, у меня прибавилось денег , и мои книги стали печататься в популярных изданиях… Может, ты пришла занять у меня денег, мама? Это бы все объяснило, — жестоко сказал он, подняв голос.

Женщина неотрывно смотрела в глаза сыну.

— Джагхед, я знаю, — после паузы произнесла она. — Я знаю, что не имею сейчас права вмешаться в твою жизнь. Но я хочу хотя бы следить за ней.

— Не стоит мам, не заставляй себя лишь потому, что так надо, — он отвел взгляд. —Я никогда не был тебе нужен.

— Я хотела прийти, Джагхед. Всегда хотела. Когда я опомнилась — было поздно. Я знала, что ты меня не простишь, Джагхед. Я знала. Я хотела приехать к тебе еще четыре года назад, но…

— Ты ведь знаешь, что я бы тебя простил, если бы ты хотя бы тогда сделала мне шаг навстречу… — он шмыгнул носом.

— Сынок… Мне жаль, мне жаль, что все так вышло, — извинилась она впервые за долгие годы.

— Мне тоже жаль, что я всегда был лишним. Мне жаль, что тебе пришлось меня родить, — выплюнул он эти слова и отошел от матери.