— Прости, я… Прости, — извинилась она, опуская глаза. — Так что произошло дальше?

— Мы выиграли гонки. По иронии судьбы моим соперником на гонках стала эта крыса. Я с легкостью обогнал его. После соревнований я избил его до полусмерти, — спокойно произнес он.

Его жестокие слова слишком остро контрастировали с холодным бесчувственным голосом. Он говорил о случившемся, словно о чем-то обыденном. Бетти казалось, что перед ней сидит совершенно незнакомый ей человек. Это был не Джагхед. От его взгляда ее пробирало до мурашек — холодный, пугающий, совсем не такой, как раньше. Внутри все сжалось.

— Джаг… — Бетти изумленно вытаращила глаза, шумно сглатывая.

— Если честно… В ту минуту я по-настоящему хотел его убить, и мне было плевать на все этические нормы, на все принципы, на все правила, на моральную составляющую, на здравый смысл… Я хотел его убить. И мне стало страшно, потому что потерял контроль над собой. Мне было страшно, потому что я увидел, каким жестоким я могу быть. Мне было больно осознавать, что я такой же, как мой отец. Около двух лет назад, когда папу упекли за решетку, когда я в шоке смотрел ту видеозапись, где он прячет труп Джейсона… Я ненавидел его, я презирал, я не понимал, как можно быть таким жестоким, как ради чужих для тебя людей можно было пойти на такую дикость, проявить такую жестокость… Да, он его не убил, но он покрывал убийство, он спрятал тело, я помню, как сильно был разочарован в нем, когда узнал правду. Остатки уважения к нему, все, казалось, было уничтожено во мне.

Но сегодня, когда я избивал того парня, когда сорвался с цепи, когда он умолял о пощаде, а я все еще наносил яростные удары… В ту минуту я понял, что я ничем, оказывается, не лучше моего папаши. Я точно такой же, как и он. Как тот, кого я презирал, кого считал слабым.

В детстве я боялся монстров под кроватью, а оказалось, что этот монстр — я сам. Лучше бы я боялся себя… — его голос был полон отчаяния и горечи.

Ему было очень больно, сердце, казалось, разрывалось на мелкие кусочки.

— Ты не такой, как он, ты не похож на своего отца… Ты не сделал ничего плохого… Ты смог вовремя остановиться, — начала его убеждать Бетти, с трудом сдерживая слезы.

— А если бы нет, Бетти? А если бы не смог? А если бы убил? Что бы тогда было, а? — закричал он. — Я устал быть другим для себя. Я устал, я устал, — непонятно пробормотал он. — Ты бы оставила меня. Ты бы разочаровалась во мне, — он почти обвиняет.

— Но ты смог, Джагхед, ты смог, и нет смысла думать, что было бы, если бы у тебя не получилось остановиться. Я бы никогда в тебе не разочаровалась, Джаг, — Бетти коснулась его щеки, провела вниз по скуле, успокаивающе поглаживая кожу.

— Я не мог остановиться… Это было так жутко… — прошептал он, резко прижимая Бетти к себе.

Уткнулся ей в шею, тяжело дышит. Ему все еще безумно плохо. Но когда Джагхед чувствует ее тепло, когда слышит ее мягкий голос, когда ощущает тонкие пальчики, которые вплетаются ему в волосы, успокаивающе гладят по щеке, то боль немного уступает, тьма растворяется под теплом этой удивительной девушки. Так странно и одновременно с тем — так прекрасно.

— Бетти, я не хочу становиться таким, как мой отец. Я не хочу, — его покрасневшие глаза стали влажными.

Джагхед знал, что тот парень заслужил такое отношение, заслужил боль, но он не мог понять, как сам опустился до того, что попытался убить его — если бы не Хоакин, вцепившийся в него и оттаскивающий от жертвы, он бы до смерти избил того подонка. Он не желал быть таким, не желал впускать в свое сердце жестокость и черствость, не желал становиться бездушным.

Девушка чувствовала, как ему все еще безумно тяжело, как его чистая душа не может «склеиться» после случившегося.

— Джагхед, ты никогда не станешь таким, как он. И если хочешь знать мое мнение — твой отец неплохой человек… И ты не плохой. Важно лишь то, что ты понял и сожалеешь, что осознаешь и трезво оцениваешь сейчас свой поступок. Это было всего раз, и ты больше никогда не повторишь этого, — она попыталась успокоить парня, охватывая его лицо ладонями и вглядываясь в любимые аквамариновые глаза, которые сейчас не выражали абсолютно никаких чувств, были потухшими, абсолютно безжизненными. Бетти видеть его в таком состоянии было не менее тяжело, чем парню после случившегося.

— А вдруг это не единичный случай? Вдруг это произойдет снова? Что будет тогда? Откуда в тебе такая уверенность? — спросил он, убирая ее руки со своего лица.

— Да потому что я верю тебе, потому что я знаю, что ты сможешь, потому что Джагхед Джонс, в которого я влюбилась — это парень с самой светлой и чистой душой! Ты не станешь тем, кем боишься, Джагхед. Ты сможешь пройти через любые искушения, через любые препятствия. Ты сможешь, потому что твоя сила духа позволит тебе выдержать что угодно. Ты не сломаешься. Ты сможешь. Я знаю. Я верю в тебя и буду верить всегда, даже когда ты сам в себе будешь не уверен. Я люблю тебя, Джагхед, и я не сомневаюсь в том, что ты не сойдешь с верного пути, — искренне сказала Бетти.

— Ты стараешься видеть во мне лучшее… — недоверчиво ответил он.

— Я вижу лишь то, кем ты являешься на самом деле. Я вижу настоящего Джагхеда, моего Джагхеда, — гладит она его по нерассеченной скуле.

Он грустно, немного виновато улыбается ей.

— Бетти, что мне делать? Как мне стоит поступить сейчас? — спрашивает брюнет, ложась на ее колени так, что она могла свободно гладить его по волосам.

— А что тебе подсказывает сердце? — спросила в ответ Бетти, вплетая пальцы в его шелковистые кудри, заставляя его чуть ли не мурлыкать от приятных ощущений.

— Спросить у Бетти, — усмехнулся он, смотря на нее снизу вверх.

Ее губы тронула улыбка.

— Ну раз так… То у меня есть встречный вопрос, который поможет нам немного разобраться во всем. Чего ты ожидаешь от будущего?

— Нам осталось учиться всего пару месяцев… Совсем скоро мы окончим учебу. Возможно, уедем отсюда, а может, и останемся. Наверное, стоит думать в этом ключе, — задумчиво отозвался он.

— И? Каким ты видишь свою будущую жизнь? Какие у тебя планы? — продолжала задавать вопросы девушка.

— Я вижу свое будущее с тобой, — тихо произнес он, с нежностью смотря в ее глаза. Она заметила, что прекрасные мятные глаза парня оттаяли, и в них уже не было той пустоты, что словно высасывала воздух из ее легких, заставляя содрогаться от ужаса.

— Джагги, — девушка склонилась и совсем невесомо коснулась его губ — рана на нижней губе все еще была не зажившей, и она не хотела причинять ему боль своим прикосновением.

— Я вижу свое будущее только с тобой. Неважно где, неважно как. Важно то, что рядом со мной будешь ты, — продолжил он.

Бетти счастливо улыбнулась.

— Я хотел бы поступить на литературный, потому что чувствую, что это мое. Я готов посвятить себя этому, писать книги — это дарит мне особенную радость, не сравнимую ни с чем. Познать удивительный и неповторимый мир человеческой души, что раскрывается в моем творчестве, полностью утонуть в этой реальности, превратить бесконечный поток мыслей в тысячи точных слов, способных безошибочно дойти до сердца читателя…

Это то, к чему лежит моя душа, — признался Джагхед.

Раньше парень ни с кем не говорил на эту тему. Это было личное, действительно очень важное для него. Но ей можно доверять что угодно, она та, с кем он может говорить абсолютно на любую тему, ничего не утаивая, говоря одну лишь правду, не боясь того, что его не поймут.

— Я рада это слышать. Это правда чудесно, что ты определился со своим выбором будущей профессии, — ее глаза засияли.

— А ты? Какие планы у тебя на будущее? — поинтересовался Джагхед, снова подставляя ей голову — какое-то особенное умиротворение наступало в его душе, когда Бетти перебирала его волосы, это он позволял только ей.

— Я хочу поступить на журналистический факультет, стать редактором, брать разные интервью, писать статьи, критические рецензии — это безумно интересно и увлекательно. Когда я начинаю писать, то полностью проникаюсь этим, словно переношусь в другое пространство — книжное.