Или нет, можно начать с того, что немного подправить радужную картинку, которая сложилась в старом воображении Крыса.
То есть жрать Инквизитору будет нечего? Либо будет он послушным, либо подохнет с голоду?
— Знаете, уважаемый Сигизмунд фон Розенштайн… — начал Иван, спохватился, что подставился, но ничего исправить не успел.
— Не знаю, — отрезал Крыс. — И знать не желаю.
Ведь Иван сам неоднократно учил молодняк, что начинать фразу с «а знаете» — верный способ потерять темп в споре. Нервы нужно держать в руках.
— Значит, без денег я тут загнусь?
— Обязательно, — кивнул Крыс.
— И я должен буду согласовывать свои действия до мелочей с вами?
— Обязательно, — повторил Крыс.
— И сбежать из этого района я не смогу…
— Не сможешь. — Довольная улыбка проступила на старческом лице.
— И все будет по закону, вы ничего не нарушите, и я ничего вам не смогу пришить, если даже найду способ пожаловаться?
Улыбка Крыса стала шире.
— Не помню… — пробормотал Иван. — В моем предписании указано, что я просто обязан жить в том бункере? Не напомните, господин фон?
Улыбка исчезла.
— Не указано, — покачал головой Иван. — Первый прокол. Второй — расположение спецбатальона входит в мой район?
— Он вас не пустит, — быстро ответил Крыс. — Он продукты от нас получает.
— Жаль, — вежливо улыбнулся Иван. — Но вот предавшиеся живут на самообеспечении? Так? И контроль за ними входит в мои обязанности, не может не входить. Вот я и поселюсь у Администратора. Полагаете, что сможете мне помешать? Да, конечно, я не люблю запах серы, но я смогу потерпеть. Все лучше, чем то дерьмо, которым несет от вас, ваших слов и ваших дел.
Что-то изменилось во взгляде Крыса, вначале Иван не понял, что именно, но потом сообразил — ушли все эмоции за исключением ненависти. Зрачки сузились, будто смотрел Крыс на нечто яркое.
— Я что-то не так сказал? — с самым невинным видом спросил Иван. — Если это все, что вы хотели от меня услышать, то я, пожалуй, пойду. Хорошо, что мы не слишком далеко отъехали. Пока!
Иван встал, прошел к двери мимо Крыса, глядя себе под ноги и стараясь не наступать на темную полосу, оставшуюся после того, как из салона вытаскивали труп.
Конец разговора. Точка. Не стрелять же в старика? Сегодня-завтра можно действительно переночевать у администраторов, а потом дед все равно появится. Или кто-то от их таинственного патриарха. И все потихоньку устаканится. Не может не…
Стрелять в старика — неправильно. Вообще, стрелять в безоружного, да еще в спину — это нужно быть последней сволочью или выполнять специальное задание. Крыс, скорее всего, был именно сволочью.
Он выстрелил, когда Иван уже совсем собрался выйти из автобуса.
Грохнуло, как из пушки, пол кто-то выбил из-под Ивана. Врезал палкой по правой ноге. Или даже ломом.
И стало так больно, что Иван не выхватил свой «умиротворитель», не влепил пулю в ответ, а просто закричал, взвыл, рухнув на грязный пол, и вцепился руками в ногу.
Мать твою!
Старик вдруг оказался рядом, перевернул Ивана на живот и вытащил из-за пояса его пистолет.
— Сука-сука-сука… — прокричал Иван, понимая, что поступает неправильно, что нельзя перед смертью вот так выть и паниковать, ведь всегда относился с брезгливостью к тем, кто не умел переносить боль.
А вот сам…
Пуля ведь, наверное, кость перебила. Твою…
— Ты что, дед, охренел совсем? — В автобус влетел Тепа и потрясенно замер в дверях. — Это же инквизитор!
Не человек, не христианин, а инквизитор, даже сквозь боль оценил Иван. Инквизитора, значит, нельзя, а кого другого — Тепа бы и не удивился, и не возражал бы.
— Перевяжи его, — приказал Крыс, — орет как баба!
— Сам ты… — Иван закусил губу. — Я бы тебя… Ты где ствол прятал?
— Молодежь… Все вы знаете, все умеете… Я рубашку поднимал, мог и шорты спустить, если бы пришлось. А пистолет на сиденье лежал. Возле книги моей. — Старик с нежностью посмотрел на свой «вальтер». — Умели раньше делать вещи.
— Точно, кость перебил, — сказал Тепа, разрезав штанину на ноге Ивана. — Вот, шелестит…
Иван дернулся и завыл.
— Спокойно. — Тепа метнулся к водительскому месту, достал из-под сиденья коробку, вытащил из нее шприц-тюбик и резиновый жгут. — Это сейчас, быстро. Значит, снимем шок, остановим кровь, а потом…
Тепа зубами снял колпачок со шприца, всадил иглу в ногу Ивану повыше раны.
— Вот так. Теперь — жгут.
Действовал Тепа уверенно и ловко, что свидетельствовало о немалом опыте. Похоже, водитель частенько оказывал первую помощь при огнестрельных ранениях.
— Сейчас подействует, — пообещал Тепа. — Буквально через пару секунд. А я пойду, палку найду.
— Давай-давай, — кивнул Иван. — Можешь особо не торопиться…
Боль действительно вдруг исчезла, вот только что была и вдруг испарилась. Остались только злость и… И, пожалуй, некоторое благодушие. Вот что значит правильное лекарство.
— Я же… — сказал Иван и облизал губы. — Я же вас, господин Сигизмунд, выверну. Вот только нога заживет, так я и…
Крыс улыбнулся.
— А ты молодец, — сказал старик. — Оптимист. Ты искренне веришь, что сможешь исполнить свою угрозу? Я ведь могу через пару недель еще раз тебе в ногу пулю всадить. Или даже вдруг окажется, что у тебя заражение, и ногу нужно отрезать…
— Нападение на Инквизитора, — напомнил Иван, прикидывая, нет ли чего в пределах досягаемости тяжелого.
Аптечка была рядом, но по весу явно не годилась на роль смертельного оружия.
— А мне… Мне все равно, — засмеялся Крыс.
Ему явно было хорошо, как бывает хорошо человеку, который, наконец, сделал то, что давно уже нужно было сделать.
— Это там у вас… — взмах «умиротворителем». — У вас там дергаются по всякому поводу — грех не грех. Все можно отмолить. За все можно получить прощение. За все, кроме отказа от Бога. Это вопрос веры, сам понимаешь… Вы верите, что можно так нагрешить, что точно в ад попадешь, а мы верим, что нет такого греха… В Библии про то не написано. Там всякий может спасение получить. Всякий! В Ветхом Завете чего только не творили ангелы Божьи!
— Один доигрался, — сказал Иван. — Люцифером его звали…
— Да, так он не заповеди нарушал, не прелюбодействовал и не убивал. Он на Бога восстал, за это и был повержен. Понял? За это! А Иисус Навин сколько народу порешил? И что, от этого стал Богу неугоден? Даже если я тебя убью…
— Вы же говорили, что не можете меня убивать… — напомнил Иван.
— Мало ли что я говорил… Какой тут грех?
— Смертоубийство… Не убий и так далее… — Ну ничего подходящего не было рядом.
Ну ведь говорили же Ивану неоднократно, что нужно носить с собой запасное оружие. Говорили и что толку?
— А чем ты лучше остальных? — Крыс немного наклонился, но не настолько, чтобы можно было дотянуться до его горла. — Это не Бог вам сказал, что нельзя Инквизиторов убивать, — люди придумали. И, между прочим, Дьявол это подтвердил. Дьявол. А он что, станет о хорошем беспокоиться? Вы поверили, вам так удобно. Им так удобно. Дьяволу… А мы тут по-другому думаем. Ну пусть тебе гарантирован рай…
— He-а, — мотнул головой Иван. — Мне рай как раз не грозит. Наоборот.
— Как это? — Крыс на мгновение потерял бдительность и наклонился чуть ниже. — Что значит…
Рука Ивана чуть-чуть не дотянулась. Ногти прочертили три красных линии на морщинистой шее, немного выше кадыка. Крыс дернулся, палец нажал на спуск «вальтера», грохнуло, и стекло из окна осыпалось в салон. Гильза ударилась о спинку сиденья и упала в проход.
— Вот я поэтому и делаю люфты на спуске у пистолета, — как ни в чем не бывало сказал Иван. — Из своего ты выстрелил с перепугу, а из моего — нет.
— Что там у вас? — крикнул снаружи Тепа.
— У нас здесь дедушка психует, — ответил Иван. — Скоро совсем с ума сойдет.
Крыс посмотрел на «вальтер», опер руку с ним о колено. Несколько раз вздохнул.
— Молодец, — одобрил Иван.
