Это было спящее царство, с зловещей тишиной, нарушаемой звуками каких-то взрывов и далеких громыханий. Но иногда слышались и людские голоса. В протяжном плаче заливался ребенок. Визгливо звучал испуганный собачий лай. Но только доносилось все это сверху, с пятых и шестых этажей, с высоких крыш, где в последнем животном страхе жались друг к другу счастливо уцелевшие от смертоносных дуновений, но еще не верившие своему счастью.

А где же был Прэг? Прэг сидел в своем бюро по покупке фильмовых сценариев и пил кофе. Время от времени он выходил на балкон, чтобы разглядеть во мраке, что творится на улицах. В соседней комнате химик Свэн в противогазовой маске каждые десять минут поднимал снизу на веревке измерительные приборы, при помощи которых исследовал плотность газовых облаков — и восторгался безошибочностью составленных им формул. Все было в порядке! Уменьшающаяся плотность переатола в верхних слоях точно совпадала с его предварительными расчетами! Нет, нет, наука не обманывает!

А Прэг пил кофе, чашку за чашкой. Нельзя сказать, чтобы он был спокоен. Он достаточно волновался. При посредстве установленной им радиостанции он перехватывал телеграммы, взывавшие к внезапно онемевшей столице.

Корпусные генералы, начальники полиции из провинциальных городов, командиры военных судов истерически вызывали своих шефов. Какой-то министр, проводивший свой отпуск в горах, возмущался, что не получает обещанного ответа. Но Прэга интересовало другое.

Ближайший морской порт находился на расстоянии 160-ти километров. Там должна была произойти та же мрачная история, с той только разницей, что в 12.30 ночи предусмотрено было прибытие двух пароходов со смешанным батальоном саперов и артиллеристов. Батальону — в противогазовых масках, — предстояло высадиться, пройти через город и овладеть железнодорожным путем, чтобы немедленно двинуться в столицу.

Этот батальон нужен был Прэгу до зарезу, ибо он отлично понимал, что завтра утром в столицу безусловно прилетят из провинции рекогносцировочные аэропланы.

В третьем часу ночи он получил, наконец, сообщение: батальон благополучно высадился и уже находится в пути.

Тогда Прэг надел противогазовую маску, приказал то же самое сделать Свэну и своему шоферу и спустился вниз, чтобы полюбоваться своей работой.

Уже наступал рассвет. Сквозь окно автомобиля четко виднелись повсюду разбросанные трупы. Шофер медленно и боязливо объезжал их, оглядываясь по сторонам, точно ждал откуда-то возмущенного окрика. Прэг напряженно всматривался в окна домов, оглядывал крыши и удовлетворенно хлопал пальцами по колену. Но зато Свэн, прильнув к стеклу, дрожал, как в лихорадке. Вдруг он повернулся к Прэгу, схватил висевший на шнурке карандаш и нетвердым, детским почерком написал на картоне:

«Я умоляю вас, отвезите меня назад. Я не могу этого видеть».

Через стеклянные наглазники Прэг послал ему прищуренную гадливость и резко провел в воздухе рукой, словно отмахиваясь от беспросветной глупости.

Свэн снова набросал:

«Ведь я вам не нужен. Прикажите шоферу повернуть».

Прэг на секунду задумался над его словами и внезапно, сильным движением, сдернул с него маску. Свэн изумленно раскрыл глаза, в ужасе прижал свою ладонь к носу, но тотчас же вздрогнул всем телом. Он уже был мертв. Придуманный им переатол действовал поразительно, с быстротой электрической искры…

Прэг деловито отодвинулся от трупа и продолжал внимательно осматривать местность, через которую неторопливо пробегала машина.

Поблизости был Городской Парк. Прэг подумал: «А проник ли и туда переатол? Что, если он туда не добрался, ведь там могло скопиться немало народа, парк очень велик?»

В слуховую трубку крикнул он шоферу:

— Через Парк!

Но нет: все было в порядке. Аллеи были густо обсыпаны мертвыми бабочками, дроздами, трясогузками, гусеницами. На скамейках, застывшие в последнем объятии, неподвижно замерли парочки. Под одной сосной лежали три белки — две большие и одна крохотная, мордочкой уткнувшаяся в грудь матери.

По каналу медленно плыл лебедь. Его шея непривычно для человеческого глаза свернулась в неправильную восьмерку. Прэг выскочил из машины и бросил в лебедя камнем, но лебедь не пошевелился.

Прэг с минуту смотрел, как он плывет, испытывая самую настоящую жалость.

В 7.30 утра прибыл батальон саперов и артиллеристов. Прэг немедленно распорядился установить в шести местах зенитные орудия и оказался прав: в десятом часу над городом появились два аэроплана. Они были тотчас же сбиты. Часом позже прилетел пассажирский аэроплан. Прэг спокойно дал ему спуститься на аэродроме, зная, что ни один пассажир не выйдет из кабины.

Когда маленькая армия Прэга проходила по пустынным улицам, ее радостно приветствовали те, которые всю ночь провели на крышах. Солдаты были в противогазовых масках, и никому не могло прийти в голову, что это войска неприятеля. Еще меньше могла у кого-нибудь явиться мысль, что солдаты направляются в военное министерство для конфискации мобилизационных планов. Огромную кипу этих планов Прэг немедленно отправил в свой Генеральный Штаб на двух аэропланах.

Два часа спустя саперы проникли в государственный банк. Там они забрали золотой фонд и погрузили его в тот самый поезд, на котором приехали.

Но водопровод уже давно не действовал. Воздух был заполнен переатолом. От жары стали разлагаться трупы. Прэг вывел большую часть батальона за город, к озеру, куда газ не добрался, чтобы дать солдатам отдых и накормить их. Встречные прохожие расстреливались на месте.

Сам же он вернулся в свое бюро и послал очень неясное радио в провинцию, приглашая все население страны не придавать значения тревожным слухам и спокойно полагаться на свое правительство. При этом он сообщал, что в столице произошло сотрясение почвы и в некоторых местах из расщелин выходит ядовитый газ. Сообщение было подписано премьер-министром и министрами внутренних дел, военным и морским. Кто мог знать, что их уже нет в живых?

А когда прошло 55 часов с момента действия переатола, никто, кроме Прэга, не знал, что смертоносный газ уже улетучился. Уцелевшие на крышах и в пятых и шестых этажах все еще не отваживались спуститься на улицу. Впрочем, изнемогшие от жажды и голода, они ничем не могли угрожать Прэгу. Гораздо опаснее для него были жители окрестных деревень, но и те не решались приблизиться к городу.

На третий день ранним утром Прэг выехал в порт навстречу своим войскам. 15-тысячный десант высадился по всем правилам военной техники, под охраной боевой эскадры.

А еще несколько часов спустя, когда первые полки вошли в столицу, Прэг, — по радио произведенный в генералы и назначенный командующим армией, — Прэг только теперь известил страну об открытии военных действий и продиктовал условия капитуляции. В случае несогласия, угрожал взорвать всю столицу. Само собой разумеется, он подробно описал также, в каком состоянии столица сейчас находится.

Страна содрогнулась в растерянном отчаянии и замерла.

В ожидании ответа солдаты Прэга вместе с уцелевшими жителями занялись уборкой трупов.

Первым был торжественно погребен химик Свэн.

Я сидел в кинематографе и следил за напряженной трагедией, совершавшейся на экране. Автор сценария был, по-видимому, мрачный жестокий человек. По крайней мере, он ни разу не улыбнулся — ни разу, хотя бы для того, чтобы дать зрителю немного передохнуть и слегка пошевелить застывшими мускулами лица. А между тем — не правда ли, странно! — сидевшая позади меня дама, на вид не сумасшедшая и не пьяная, в самых трагических местах задыхалась от смеха. Соседи шикали и презрительно оглядывали ее. По обеим сторонам зрительного зала, у притушенных фонарей, то и дело колыхались силуэты капельдинеров, пытавшихся обнаружить нарушителя порядка. Я тоже укоризненно обернулся и проворчал что-то неясное для меня самого. Но все это нисколько не помогало. Дама затихала на несколько минут, а затем снова разражалась смехом, грубым, прыскающим, от которого остается впечатление, будто на вас брызнули из пожарной кишки. Что за дикая особа!