— Из-за заклинания я не смог почувствовать свою дочь, когда Кэрол была ещё беременна, перед смертью Айяна призналась мне, что сделала. Она мстила мне. Ты знала об этом тогда? — До него начало доходить многое из того времени.

— Знала, но не могла вмешаться. — Всё это было полной ложью, но Кетрин не могла действовать по-другому. Тогда она много раз могла вмешаться, но ненависть к сестре не давала ей этого сделать, а потом было уже поздно. Сейчас же ей нужно было спасать свою шкуру от двоих разъярённых первородных, и ещё ей предстоял разговор с сестрой, которая сейчас смотрела тяжёлым взглядом. Быть может, Клауса можно было провести, но только не сестру.

— Ты чем-то расстроена, дорогуша? — Клаус заметил наконец состояние Кэролайн и теперь с вызовом смотрел на неё, потеряв интерес к её сестре.

— Прошу прощения, но семейные драмы всегда приводят меня в печаль, — преувеличенно наигранно ответила она, взяв себя в руки. Сейчас самоконтроль как никогда был ей нужен. С одной стороны стоял муж, который был, оказывается, ни в чём не виноват, потому как они оба попали под вероломство Айяны, а с другой стороны была её дочь, которую она даже не могла сейчас обнять. Идеальное воссоединение семьи. Она могла сейчас рассказать Клаусу про себя, раскрыть наконец все карты, но простит ли он когда-нибудь её? А что будет с её людьми? Его клятва отпечаталась у неё в сознании. Два дня, данные ей мужем, уже прошли. Кэролайн могла бы придумать что-нибудь наподобие сказки, которую поведала её сестра, но так уже устала врать. Она устала от всего этого, была полностью растоптана и ей нужно было побыть с собой наедине, чтобы осмыслить, обдумать происходящее и дальнейшие свои действия. Рубить с плеча было не по её правилам, как бы ей этого ни хотелось сейчас.

— Если бы Бранд вчера на рыбалке не задел этот медальон и не сорвал его в болото, то мы бы никогда не узнали о моей дочери, — сообщил почему-то именно ей Клаус. При этом в его глазах промелькнула надежда? Или ей опять это кажется? Наверняка она начинает принимать желаемое за действительное. Кэролайн знала прекрасно своего мужа. Она веками наблюдала, как он меняется не в лучшую сторону. Он и раньше был нетерпелив, со стремительной сменой настроения в своём сложном характере, и если в последние дни он постоянно утверждал, что она его жена, всевозможно задевал и вечно намекал, то после гипноза это как рукой сняло. Лишь её собственное воображение и галлюцинации от своей мечты. Вчерашний сон с его словами и просьбами, который она приняла за реальность — ох, если бы это только оказалось настоящим, она бы тогда смогла признаться наконец и сделала всё для того, чтобы они были счастливы все вместе. Но Клаус Майклсон не такой человек. Он бы не выдержал. Он бы не смог молчать, если бы знал наверняка.

— У Мист началась истерика, и Клаус начал её успокаивать, — вмешалась Ребекка, — и тогда почувствовал её, как и Хоуп.

— Как романтично. — Кэролайн сложила руки на груди, давая понять, что происходящее её мало стало интересовать. Она вспоминала слова Лидии о Мист и корила себя, что не поверила и не разобралась во всём сама. — Но я бы слишком не доверяла Кетрин Пирс. — Она перевела скучающий взгляд на сестру, хотя в душе всё клокотало от бешенства, и по испуганному виду она поняла, что Кетрин это знает. — Возможно, с помощью внушения вам удастся пролить больше света на эту трагичную историю.

— Не переживай, — злорадно усмехнулась Ребекка, — у меня есть в запасе ещё много способов, как причинить боль, которые я с удовольствием применю на ней.

— А можно без твоих зверских пыток, Ребекка? — вмешалась Мист. — Она всё-таки моя тётка тоже, как выяснилось. Бранд рассказывал, что в этом доме есть подвал, который переделали под комнату пыток, так подождём, когда вербена выветрится из её организма, а там посмотрим, что она нам расскажет, и, может, в итоге твои мечты сбудутся.

— Точно моя дочь, — довольно улыбнулся Клаус, и в этот момент Кэролайн так захотелось быть с ними. Ей так часто снились разговоры у камина с мужем и дочкой, и да, теперь она понимала, почему Мист в последнее время снилась ей как дочь, потому что она и являлась ею, а сравнение Клауса и Мист сделали своё во снах.

— Да брось, — хмыкнула Мист. Её коварная ухмылка была так похожа на ухмылку Клауса, а цвет их глаз, которые она не раз сравнивала. Ну почему она не догадалась раньше? — Не жди от меня дочерних отношений. Я привыкла быть сама по себе, и хоть пускай три отца у меня появится и даже выжившая чудесным образом мать — мне всё равно на вас всех. Слово семья для меня ничто — пустое место, понимаешь. В восемнадцать лет я в гневе убила своих родителей, когда выяснила, что они мне врали все эти годы. Хотя теперь понимаю почему — попахивает внушением новоиспечённой тётушки.

— Уверен, ты изменишь своё мнение спустя время, — улыбнулся Клаус ей тёплой улыбкой. — Но любое принятое тобой решение будет мною одобрено.

— Мне не нужно твоего одобрения, запомни это, — предупредила равнодушно Мист. И хоть дочь пыталась быть равнодушной и до невозможности колючей с Клаусом, Кэролайн всей душой чувствовала, что Мист говорит неправду своему отцу. Её одинокое ледяное сердце устало быть одним и скоро оно оттает, а то, что Клаус поспособствует этому и добьётся желаемого от дочери, Кэролайн не сомневалась.

— Чтобы ты знал, Клаус, у твоей дочери невозможный характер, точь-в-точь как у её матери, — поморщившись, сообщила ему Кетрин, понимая, что Мист обрубила ей все концы к спасению, и ей предстоит ещё разговор сегодня с сестрой, который не предвещал ничего хорошего. Уж лучше пытки Ребекки.

— Я заметил. — Он перевёл взгляд на Кэролайн и посмотрел на неё пронизывающим взглядом, от которого хотелось бежать в этот момент.

— Бранд проводит Кетрин в новые апартаменты, — спокойно сообщила Кэролайн и посмотрела на свой стакан, пряча свой взгляд от Клауса, но если бы только все знали, чего стоили ей спокойствие и невозмутимость. — По-видимому, вам всем пора, настал предел моего гостеприимства. — Клаус нахмурился, выражая сильное недовольство её словами, но всё же последовал на выход.

***

— Кэрол, я не хотела, чтобы так получилось, — начала с ходу жалобно оправдываться Кетрин, как только первородные уехали.

— Я тебе не Клаус, Катерина, и не поверила ни единому твоему слову, — спокойно ответила она сестре. Она чувствовала себя до того подавленной, что даже слышать сейчас ничего не хотела от сестры, тем более Кэролайн уже сама догадалась, что на самом деле произошло. — Мы с тобой теперь будем разговаривать только через внушение. Похоже, я раньше совсем не те вопросы задавала тебе.

— Нет, Кэрол… прошу тебя, я всю правду тебе расскажу, — взмолилась Кетрин. — Я всё тогда знала, что делала Айяна, но я так ненавидела тебя тогда, — Пирс перевела дыхание, — да, я хотела воспользоваться Мист изначально, но так и не смогла. Всё остальное правда!

— Бранди, покажи моей сестре подвал, который ты облюбовал себе для пыток, там отличная камера, — Кэролайн жестоко посмотрела на сестру. — На несколько дней это будут твои апартаменты, пока действие вербены не пройдёт с твоей лживой шкуры, как предложила моя дочь. Посиди и подумай, что на самом деле ты натворила, а заодно вспомни про то, как умерли наши родители по твоей вине и как ты своей сестре жизнь поломала, подумай о своей родной племяннице, которую вырастила непонятно кем, превратив её в подобие себя самой.

— Да если бы я знала, сколько будет проблем с вашей дочуркой, то я бы в жизни не пошла на сделку с Айяной. И потом, если бы я не забрала тогда твою дочь, то старуха бы убила ребёнка, — возмутилась Кетрин, надеясь, что нападение будет сейчас лучшей защитой. — Пойми, я хотела лишь жить! Я не виновата в том, что оказалась двойником! Что бы ты сделала на моём месте?

— Я не знаю, Катерина, — севшим голосом ответила Кэролайн, — но я знаю точно, что не сделала бы как ты.

Потом слова сестры повторялись вновь и вновь в голове. И правда, что бы она сделала? Пошла на верную смерть или же боролась за свою жизнь? Мыслей и вопросов вертелось в голове столько, что она уже не понимала ничего из происходящего. Она погрязала всё глубже в пучине лжи, а главное, становилась похожей на свою сестру, которую только недавно обвиняла. Из-за этой лжи сможет ли она когда-нибудь быть со своей дочерью? Всё перестало иметь смысл, когда она поняла, что её муж был ни в чём не виноват, даже месть Элайдже казалась ей пустой тратой времени теперь.