– Алле, Ульян, я с тобой говорю? – удивленные глаза подруги.

Ульяна смутилась:

– Прости, задумалась просто.

– Да нет проблем. В столовку пойдем? Или ты как?

Перекусить – дело хорошее.

– Нет, лучше с компьютером и базой местной поворкую, не хочу быть баобабом на лекции, – она нажала кнопку вызова лифта. – Кстати, а где тут кафе «Вивьен» – не знаешь?

Наташа вытаращилась на неё:

– А тебе зачем?

Они зашли внутрь прозрачной кабинки. Мягкий толчок, и та, разгоняясь, увлекла их в седьмой сектор.

– Я ещё в Якутске познакомилась с парнем. Он, оказывается, здесь, в лаборатории генной работает. Я ему одну вещь должна отдать. Договорились, что сегодня вечером в «Вивьен».

Наташа изогнула бровь и многозначительно хмыкнула:

– Сколько загадок…

– Да, ну, брось подкалывать. Это ничего не значит, – отмахнулась Ульяна, пряча ликование в душе.

– А кем он там, в лаборатории? Что за чел?

Ульяна покраснела, закусила губу.

– Не знаю я, лаборант, наверное. Молодой, чуть старше нас. Я не посмотрела, что было написано на кабинете.

Наташа засопела от любопытства:

– Хоть симпатичный?

Ульяна автоматически потянулась к кончику носа – спрятать улыбку.

– Симпатичный.

Первая лекция значилась по сравнительной планетологии. Высокая, худая как жердь дама приветствовала их сухо и немногословно.

– Меня зовут Инесса Армановна Рубин, ударение на первый слог, кто назовет меня драгоценным булыжником, может не рассчитывать на сдачу экзамена, – сурово пояснила она.

Как Ульяна не приглядывалась, она не могла понять, какой расе может принадлежать настолько некрасивая женщина. Более того, когда она говорила, возникало подозрение, что она и не женщина вовсе.

Ульяна постаралась сосредоточиться.

– Я не рассчитываю найти среди вас существ, которые с лёгкостью отличат рыхлую планету или своевременно выйдут из гравитационного поля чёрной планеты. Но надеюсь, что хоть какие-то знания в ваши головы мне удастся вложить. Сравнительная планетология включает в себя целый комплекс наук, потому что это различные аспекты жизни отдельных небесных тел. В исследованиях планет мы всегда оглядываемся на родную планету, отсюда – разность подходов и классификаций. На этом курсе мы постараемся исходить из общих критериев. Собственно, задача сравнительной планетологии в конечном итоге – понять, каким образом те исследования, которые мы проводим, проецируются обратно на исследования нашей собственной планеты и какой вклад они могут сделать в наше понимание того, что происходит на ней.

Введение в курс, тридцать восемь типов классификации обитаемых планет и еще сто двенадцать признаков планеты-убийцы – это то, что навигаторы должны знать уже завтра. Отличница с первого класса, выпускница лучшей в регионе гимназии, Ульяна чувствовала себя маленькой тупоносой буратинкой с закипающим от количества новой информации мозгом.

– Блииин, – выдохнула Наташа по окончании лекции, – у меня такое ощущение, что пол-лекции было на китайском, а вторая половина – на хинди, – она бессильно терла виски, хлопала ресницами и стонала. – Что там у нас после перерыва?

Ульяна присела рядом с подругой, сверилась с расписанием: полётная техника и тренажёрный практикум.

Предстоящее занятие волновало Ульяну – от ожидания соприкосновения с неведомым перехватывало дыхание. Утреннее происшествие не давало покоя – вдруг, это снова повторится. Нет, даже не так – хоть бы это повторилось снова. Это удивительное ощущение полета, свободы.

Курсантам пришлось спускаться в нижний ярус, под сверкающий огнями пол вестибюля, туда, где размещались громоздкие тренажеры – металлические конструкции с прозрачным куполом-кабиной. Совсем не такие, какие им показывали утром.

– Это не симуляторы, а реальные тренажёры, – с недоумением в голосе пробормотала девушка в очках, Инна Белоглазова.

Ульяна вздохнула – для нее это всё пока, что в лоб, что полбу.

– Ты не понимаешь, – нервничала сокурсница, – это продвинутый курс. Мы на компьютерном симуляторе должны были в этом семестре работать, я узнавала…

Полётную технику вёл молодой парень, по виду чуть старше самих курсантов, черноволосый и быстроглазый. Их поставили около кронштейна, на котором крепилась жёлтая кабина тренажёра.

– Ираль Танакэ, – коротко представился он. Его оранжево-золотистые глаза рассекали чёрные щели зрачков. – Я буду знакомить вас с теорией полета, стратегией и тактикой управления космическими аппаратами, действующими в Космофлоте. Теории немного, буду давать сжато по мере необходимости. Основная моя задача – заставить вас чувствовать объект управления. Запомните – вы операторы. Вы – мозг и операционная система космического корабля. Отсюда – от принятого вами решения и профессионализма его реализации зависит жизнь пассажиров, экипажа и сохранность судна. Это ясно?

Он орлиным взором осмотрел притихших курсантов – семнадцать человек в одинаковой форме с синей эмблемой Академии на груди.

Ираль Танакэ развернул световое табло, на котором тренажёр оказался разрезан надвое, показывая свое внутреннее устройство.

– Сердцем навигационной установки является кресло навигатора – ваше будущее рабочее место, – он указал на подвешенное на ремнях сидение с высоким изголовьем, подлокотниками, сильно напоминающее стоматологическое. – Для обеспечения максимальной балансировки, оно обычно подвешено на гравитационной подушке, вот эти ремни – ее видимая часть и есть. На некоторых моделях используется пневматика и шарнирное устройство. Для достижения максимального сцепления поверхность кресла покрыта лианиновым полотном, – он развел длинные руки и увеличил ту часть картинки, на которой изображалось покрытие навигационного кресла.

Ульяна увидела уже знакомый белесый ворс с черными точками-присосками на конце.

Преподаватель пояснил:

– Лианин – искусственное создание. Своего рода – аналог андроида для человека. В основе его разработки и прототип – колония полипов. Чувствительная настройка позволяет соединить нервную систему оператора, то есть вашу, с искусственным интеллектом машины. И чем больше площадь соприкосновения между навигатором и лианином, тем точнее и легче управление судном, безопаснее полет.

– Так на нем, что, голенькими надо сидеть, – гоготнул долговязый парень.

Ираль Танакэ сверкнул глазами:

– Вот с вас, голенького, и начнем. Раздевайтесь, курсант, – он остановился прямо перед незадачливым шутником. Тот покраснел и постарался спрятаться за спины товарищей. Темноглазый Танакэ прошипел. – Внимание, первый курс. Либо вы здесь будете заниматься как положено, с усердием, способным меня убедить в вашей искренности и желании чему-то научиться, либо отправляетесь домой. Всех скоморохов отправлю рапортом раньше, чем вы успеете сказать «мама». Всем всё ясно?

Курсанты притихли. Даже Ульяна, на которую темноглазый преподаватель пока избегал смотреть, втянула шею. Наташка дёрнула её за край кителя и округлила глаза.

– Сегодня ваша задача проста. Вам нужно добиться скрепления с лианином. Это может проявляться по-разному: видения, звуки, голоса. Любые формы проявления обратной связи с материалом. Ничего не трогать, никуда не погружаться. Во время тренировочного полёта все чувства вы будете поэтапно фиксировать и закреплять вербально.

– Это как? – тормозил всё тот же долговязый курсант.

Танакэ рявкнул:

– Рассказывать мне будете! Что чувствуете, видите, слышите. Потом это запишите в полетном дневнике. Это ясно?

Курсанты согласно кивнули, провинившийся долговязый – с повышенной готовностью.

– Рогова присутствует? – вот так без приглашения и подготовки назвал фамилию Ульяны и уставился на неё своими темными как золотистыми глазами. Черная щель сузилась стала тоньше нити.

– Присутствует, – Ульяна вышла на полшага вперед.

Ираль Танакэ вздернул бровь, сжал плотно и без того тонкие губы, из-за чего стал поход на коршуна.