Первая группа, зачистившая и «обобравшая» свой объект катит в вагонах ко второму; проезжает его и едет к третьему. Тот уже захвачен, поэтому первая группа, минуя его устремляется по железной дороге к следующему — её объекту захвата. Вот так, красиво, на бумаге, выглядит мой план. Поглядим — как жизнь и немцы его оценят и какие выставят оценки… Главное — не задерживаться в захваченных сёлах, станциях, городах больше необходимого времени. На этом этапе операции. Правда есть большая сложность в выведении к Могилеву сразу трёх ударных групп для одновременной атаки со всех сторон. Ну да не боги горшки обжигают — подождут отставших, тем более что все атаки начинаются рано утром, а сейчас, когда светать стало позднее — перед рассветом, чтобы застать немцев «тёпленькими» — сонными…
Мы уходим, но на товарной станции и в тупиках оставляем больше десяти «пустых» эшелонов — грузись и езжай на все четыре стороны (вернее куда я позову сейчас, а дальше уж как захочется). Съездил сам к генерал-лейтенанту; обговорил ещё раз с ним все нюансы; оставил ему рацию с фиксированной частотой и контрольные время вызовов. Напомнил — не болтать: его полномочий вполне хватит, чтобы никому ничего не объяснять а просто приказывать. И посылать любопытных — ко мне! И как стимул — трофеи с захватов. Убедил и впечатлил… Первая группа уходит сегодня после обеда на Осиповичи и Бобруйск, а вторая группа — в ночь на Борисов. Вот и наступило послеобеденное время: батальоны, один за другим уезжали из города. Уезжали в неизвестность, но к известной всем цели: перейти откатывающуюся на восток линию фронта. И знали поставленную задачу — перейти с наименьшими потерями в людях и технике! Мы уходим, оставляя после себя пустые помещения; оставляем гарнизоны в Барановичах; Молодечно; Минске; надеюсь в Осиповичах… Знаю — им без нас станет трудно — очень трудно! Тяжело уходить… Но — так надо! Там — на востоке, Мы нужны больше, чем здесь. ОЧЕНЬ НУЖНЫ!
Перед выездом из города получил радиограмму: Слуцк, Тимковичи захвачены; коробочки отправлены эшелоном, ждём дальнейших приказов. А дальше им — захват по железке станции Старые дороги и подъехать к, уже захваченным Осиповичам и влиться в длинную череду эшелонов, взамен ушедших на Могилев, вывозя из захваченных города и станции всё, что необходимо нам или оставшимся в Минске и Барановичах: продовольствие, оружие, боеприпасы, вагоны и платформы и, конечно уголь. Да — именно уголь является для нас сейчас стратегическим сырьём: не будет угля — не на чем будет работать паровозам; встанут эшелоны с техникой, людьми, обеспечением. И мы застрянем, замедлим движение…
К эшелонам ударной группы присоединился эшелон с 17тью танками Т-34, оставленными в лагере под Минском, вместе с КВ… А первая группа увезёт из Минска 24 танка Т-34 — наскребли по сусекам и никому их не отдали! И ещё добавим: и в Борисове и в Орше и в Бобруйске есть эти танки: немцы их восстанавливали для себя, а мы воспользуемся! Уже подъезжая к Верейцам получил от Недвигина скупое сообщение: коробочки и остальное получил; огромное спасибо; удачи вам ребята! Ну что ж — и людям доброе дело сделали и искреннюю благодарность в ответ получили. А это уже не мало!
В головных эшелонах моя рота со всем снаряжением и штурмовой батальон, который будет прокладывать дорогу остальным батальонам при штурме Бобруйска. Пока разгружались — на землю упала спасительная темнота… Загрузились в грузовики, Ганомаги, на Бюссинги и покатили к Бобруйску лесными дорогами. После последнего дождя прошло три дня, так что земля немного подсохла и грязи на дорогах почти не было. Подъезжая к Осиповичам на малом ходу; «на цыпочках и дыша через раз», обогнули станцию стороной и устремились к Бобруйску… За десять километров до города вперёд ушли три взвода первой разведроты: справа от железной дороги; слева и по самой железной дороге: Я не исключал какой-нибудь подлянки от фрицев в виде мин на дорогах. Но — обошлось: не пуганые ещё гансы, ох не пуганные! Ну да нам же лучше — потерь будет меньше…
По ночному лесу неслышно скользят серые, размытые камуфляжем тени… Не слышно хруста веток под ногами; ругани и мата, когда отклонённая впереди идущим ветка смачно хлещет по лицу сзади идущего: тени скользят неслышно и почти незаметно, словно тени, миражи, призраки. ПРИЗРАКИ ЛЕСА… Так нас называли немцы там, в Берёзе, Ганцевичах, Ивацевичах… И вздохнули гансы спокойно, узнав, что Призраки Леса ушли на восток, захватив Барановичи и Минск — не будет теперь у них беспокойных ночей: а вдруг прямо сейчас к ним подкрадываются эти неуловимые призраки, от которых нет спасения нигде и никому! В Осиповичах и Бобруйске слышали, конечно о Призраках Леса, но это где то там — далеко… А Призраки уже здесь и они идут к вам! Идут неслышно и неумолимо…
Разведроты вышли на конечные точки — опушки лесов с северо-запада, запада и юго-запада Бобруйска. Неудобное для нас расположение: лесные массивы, по которым можно незаметно подкрасться и подвести бронетехнику, заканчиваются за 6–8 километров до города. Разве что невысокие холмы дадут возможность подобраться ещё на пару-тройку километров. Что делать — придётся работать с тем, что имеем… Эшелоны подтянулись к небольшому разъезду ещё в лесном массиве и стали сгружать бронетехнику: через него проходит просёлочная дорога с юга на север, по которой очень удобно выводить технику на позиции атаки на город. И снова: ехать на малом ходу до последней возможности, а дальше — впрягаться бурлаками и тащить Бюссинги и Ганомаги СЗУ как можно ближе к городу. Центральному батальону проще: небольшие языки невзрачного леска подходят к пригороду почти на километр, а вот северному и южному батальону, охватывающему город с двух сторон — придётся попотеть… А моей роте — помокнуть: им предстоит форсировать реку Березина и захватить переправы через неё, не давая немцам возможности отхода из города… Чем позже немцы узнают о захвате, тем больше пришлют нам всякого разного, нужного нам или бойцам совета Обороны Минска: с юга через Бобруйск и Осиповичи на Могилев и дальше на Смоленск идут эшелоны один за другим. И обратно тоже идут, хоть и с меньшей интенсивностью. И там для нас тоже есть немало интересного и нужного. Ценности и деньги, например. И продукты питания высокой ценности: икра; колбасы, масло; сало; красная и осетровая копчёная рыба, шоколад, коньяк…
Батальоны вышли на позиции уже под утро… В Осиповичах давно готовы — ждут только команды к началу. А у нас — работаю я и мой разведвзвод из трёх отделений: «пробили» проход в системе охраны городских окраин и уничтожив посты и секреты на юге два отделения начали зачистку вправо и влево, расширяя поход, а я понёсся к центральному батальону, а после — к северному… За моими бойцами в проход втягиваются первые разведвзвода первых разведрот батальона, а мы движемся к главным целям, имеющим радиостанции: управлении ж/дороги на станции; комендатуры; городского управления СС… Ну а мне — отдыхающие в кроватях бойцы, командиры охранного полка, роты полицаев и батальона управления СС. Зачистка идёт стандартно: тёмная сила фронтом облака накрывает казармы и здания, возвращая мне намного меньше потраченного, но это уже — издержки: ничего не поделаешь. Позднее доберу крохи… Захват Управления железной дорогой на станции бойцы проводят без меня, так же, как и захват городского управления СС: на станции дилетанты, а в управлении СС — гордецы: кто посмеет атаковать само СС?!
Я мечусь по городу и в своем теле и в астрале: контакт с командирами взводов в моей роте установлен прочный и я, при необходимости смело залазаю к ним в сознание, подсказывая и корректируя. То же самое делаю и с командирами батальонов и их рот: мне сверху видно все и заглянуть я могу куда угодно! И притормозить, или удержать от каких-либо действий я тоже могу. И, главное — немцев.
«Подвожу» к двери, ведущей в комендатуру, группу — в невидимости, естественно… Приказ часовому замереть и мы проскальзываем мимо него внутрь. Пусть он пока постоит — уберём позже: сейчас каждый боец на счету. Во дворе вторая группа отделения чистит всех, кто не спит, а один из бойцов «стережёт» часового. В руках у него, как и у остальных, в том числе и тех, кто со мной в здании — короткие мощные пружинные арбалеты (очень удобные: вставил стрелу: упёр стрелу в пол или стенку; навалился всем корпусом и стрела с еле слышным щелчком встала на боевой взвод): щелчок выстрела арбалета никого не насторожит, разве что заставит чуть напрячься: что это за звук такой? А потом для него будет уже поздно беспокоиться… В здании почти никого нет, только ночные дежурные, но они нам, пока, не нужны. Нам нужна комната радиосвязи. У дверей — часовой: немецкий порядок. Он нам не помеха: от моей «цепочки» отделяется боец, возникнув перед немцем из воздуха; одна рука на рот; вторая, с ножом — в печень и сердце. С проворотом! Подхватывает обмякшее тело и усаживает его на пол, прислонив к стене: устал бедняга на посту, сморило — вот и присел на минутку… Непорядок, конечно, но…
