Рэндалл усмехается, облизывается, жадно втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Ему душно, он задыхается от дикого возбуждения, которое еще немного и начнет приносить боль. Все тело ноет от полученных ран, требует очередную дозу новых ощущений, но получает лишь слабую близость чужого тела. Ему нужно больше.
— Я всегда на несколько шагов впереди тебя, — Энглман усмехается, почти смеется. — Ты никогда не сможешь поймать меня, Макс.
========== Грех седьмой. Похоть ==========
— Знаешь, мне нравится трахать сзади, — детектив склоняется, нашептывая убийце в затылок, свободной рукой одним движением сдергивает с зада Энглмана штаны вместе с бельем. Сильные пальцы скользят по ягодице, крепко ее сжимая.
— В этом есть что-то животное. Словно ты моя добыча, которой я вот-вот вцеплюсь в горло, чтобы его перегрызть.
Звук расстегиваемой ширинки, бархатная головка скользит между ягодиц, задевая тугую дырочку, оставляя за собой влажный след от смазки. То, что сейчас происходит, больше похоже на сон. Макс оказался в самом сердце логова Энглмана, прижимает к кровати убийцу, которого так долго искал. Которого так долго желал. Взъерошенного, окровавленного, с частым срывающимся дыханием и бешеным сердцебиением в груди. Волна возбуждения проходится по телу, и Грэй уже не пытается унять дрожь, полностью отдаваясь этому чувству. Безумие. Это их общее безумие, что с каждой секундой поглощает бесповоротно. Назад дороги нет.
— Тебя каждый серийный убийца так возбуждает или только я? — с издевкой выдыхает Энглман, сглатывая. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Рэндалл в боязливом предвкушении закусывает губу и закрывает глаза, словно сейчас его убьют, словно дуло пистолета приставлено к затылку, и пуля вот-вот разнесет ему череп. Это сравнимо лишь с ощущением скорой смерти. Все, что сейчас чувствует Энглман, слишком зачаровывает, чтобы оставаться, как и прежде, спокойным.
Макс плюет на ладонь, размазывает слюну по члену, горячая головка надавливает на тугое кольцо мышц. Сердце пропускает удар, кровь, кажется, перестает течь по венам. Сильное движение бедрами, и Грэй проникает внутрь. Член входит с трудом, вколачивается в тело и растягивает шелковистые тесные и горячие внутренности.
Энглману больно настолько, насколько и приятно. Он не пытается отстраниться, лишь шумно втягивает воздух и тут же закусывает губу. Он бы убил Грэя на месте. Убил, если бы не хотел чувствовать его член глубоко в себе. Макс единственный, кто его так возбуждал и так ломал. Это заставляет тело изнемогать от напряжения и волнами захлестывающего наслаждения. Рэндаллу кажется, что время остановилось для них. Им судьбой предначертано было встретиться, и этот момент настал.
— Твоя задница просто создана для моего члена, — усмехается Грэй, горячо выдыхая в волосы.
Плавящееся от возбуждения тело под ним, запах крови, дразнящий, заводящий еще больше. Детектив отпускает запястье Энглмана, чтобы с силой сжать пальцами бедра, до красных пятен на бледной коже. Подается назад, вынимая член, а после снова вставляя, резко и с напором, распиная Рэндалла, заставляя выгнуться дугой. Теперь они, наконец, слились в одно целое, две половинки насквозь прогнившего яблока.
Детектив быстро набирает темп, втрахивая убийцу в кровать, двигаясь резкими рывками, ощущая, как с силой Рэндалл сжимает его в своем горячем плену. В паху Энглмана с каждым мощным толчком разливается приятная исступляющая тяжесть, а жесткий, почти что непрерывный темп заставляет в бессилии сжимать пальцами влажную простынь под собой. Смешавшийся дикий коктейль ощущений заставляет голову идти кругом, Рэндалл не в силах хоть как-то здраво оценить происходящее. Он так давно хотел этого, так долго жаждал.
Неожиданно член выскальзывает из зада, и Грэй переворачивает Рэндалла на спину, стягивает до конца джинсы с бельем и откидывает их в сторону, раздвигает его бедра. Перед глазами убийцы на мгновение все поплыло, а с губ слетел очередной шумный вздох, почти срывающийся на стон. Энглман не может сопротивляться и не хочет. Единственное его желание — это Макс и его крепкий член, проникающий глубоко внутрь.
Теперь они могут смотреть друг на друга — растопленный лед голубых глаз и зияющая пропасть карих. Макс сцепляется с Энглманом полыхающим взглядом, который красноречивее всех возможных слов, острее всех ножей мира. Убийца ухмыляется, кусая губу и разглядывая из-под полуприкрытых век Грэя — они словно смотрелись в зеркало, видя в зрачках отражение себя. Рэндалл подается вперед и прикусывает губу Макса, забываясь в бесконечности сладкого момента, ощущая, как волна наслаждения прокатывается по телу, заставляя выгибать спину до хруста, тереться членом о чужой живот.
Воздух спальни словно электризуется от возбуждения и напряжения. Из звуков — шумное дыхание и пошлые влажные шлепки тел друг о друга, из освещения лишь свет из коридора. Боковым зрением Рэндалл замечает опасный металлический блеск, протягивает руку и берет скальпель.
— Ты никогда не трахался с ножом у горла, детектив? Уверен, у тебя и в этом есть опыт. Правда, нож наверняка приставлял ты, — губы Энглмана растягиваются в ухмылке, тупой конец скальпеля медленно проходится по груди Макса и замирает на животе, надавливая на тонкую кожу.
— Может быть, мне проделать в твоем теле дополнительные отверстия и туда засунуть свой член? Знаешь, было бы забавно потрахать тебя в свежую горячую дыру в животе.
Губы Грэя лишь изгибаются в слабой усмешке, член продолжает проникать в тело Рэндалла раз за разом, а кровать сотрясаться от сильных, ритмичных толчков.
— Или убить тебя во время оргазма? Хочешь умереть, кончая глубоко в меня, детектив? — Энглман шумно прерывисто дышит, глухо рыча и постанывая в такт их общих движений.
Он крепко сжимает волосы Макса на затылке, спускается ниже, впиваясь ногтями в свежую рану на спине, раздирая края, пачкаясь в горячей крови. Пальцы все сильнее сжимаются, словно желая содрать кожу с живого тела. Грэй шипит сквозь сжатые зубы, кажется, что пальцы Энглмана прорастают в тело Макса, сплетаясь с позвоночником и ребрами.
— Я заберу тебя с собой в ад, Грэй. Тебе от меня не сбежать, — Рэндалл роняет голову на подушку, несколько долгих секунд смотря в глаза детективу затуманенным взглядом.
Макс снова меняет позу, откидываясь на спину, сжимает талию убийцы ладонями, сажая его на себя сверху. Ухмыляется, раздвигая ягодицы Энглмана, резко опуская на член и медленно приподнимая, ощущая, как тесно сжимают его плоть горячие внутренности. Блестящие, влажные от пота тела, тихие сдержанные полустоны. Грэй сжимает ягодицы до боли, двигает бедрами с силой, нетерпеливо и жадно, вколачиваясь и растрахивая узкий зад убийцы.
Энглман выпрямляется, надменно глядя на детектива сверху вниз, шумно выдыхая через приоткрытые пересохшие губы. Сейчас для него существует лишь этот яркий стальной взгляд, полный жара и желания. Никто и никогда не смотрел на него так, как Макс.
— Ты мой, Грэй.
Рэндалл ведет руками по животу детектива вверх, обводя пальцами каждый оставленный яркий след на теле, добирается до шеи, слабо ее сжимает. Грудь тяжело вздымается, Энглман долгим взглядом смотрит на Грэя, изучает его лицо, разглядывает блестящие из-за влаги крепкие мышцы торса. Раньше он так хотел прикоснуться к нему, словно к самой хрупкой и дорогой вещи на свете, а теперь мог делать это сколько угодно — Макс был его. Он сильнее сжимает пальцы, наклоняется к лицу детектива, чтобы медленно коснуться его губ языком. Рэндалл ощущает, как по венам детектива прогоняется кровь, как бьется учащенный пульс, натягивается израненная кожа, как Грэю становится тяжелее дышать. Энглман уже не может остановиться, продолжая душить его, заглядывает в глаза, желая вновь увидеть тот проблеск блаженства, который возникал у его жертв, накачанных наркотиками, перед смертью. Теперь сам Энглман был наркотиком в крови Макса. В глазах Грэя темнеет, бешеный пульс стучит в висках, слова доносятся до него, словно сквозь вату, серпом прорезая сознание:
