Девочка послушно села, куда было велено, и молча, заинтересованно уставилась на Северуса. Он занервничал. Под таким откровенно нежным, ослепляюще-ярким взглядом очень сложно было сосредоточиться и вспомнить, что же он, собственно, хотел. Сейчас на поверхности его сознания было только одно желание: обнять ее и согреть, чтобы больше не дрожала так, но позволить себе подобное было равносильно самоубийству. Слишком они разные, и он не имел права калечить ей жизнь своими нелепыми, возникшими так некстати, чувствами, и уж тем более ему не хотелось травмировать девушку еще больше. Прикасаться к ней было нельзя, он хорошо помнил ее реакцию на прикосновения Драко, и не хотел быть также впечатанным в стену.
Категорически запретив себе о подобном даже думать, Снейпу наконец удалось взять себя в руки.
-Насколько вы успели заметить, мисс Паркинсон, я вернулся,— произнес он с обычной долей язвительности в голосе.— А это значит, что в любой момент меня могут позвать обратно. Ваша боль возобновится, и я должен о ней знать, чтобы иметь возможность вовремя появляться перед Темным Лордом. Надеюсь, что у вас хватило сообразительности не потерять данную вам мной вещь для нашей связи.
Гневно сверкнув на него глазами, Пэнси продемонстрировала Снейпу бутылек с зельем.
-Я впечатлён,— насмешливо кивнул он.— Таким образом, к вашему сведению я бы хотел донести также информацию о том, что наши с вами занятия окклюменцией возобновляются в прежнем тайном режиме. И об этом все также никто не должен знать. Особенно ваш новый декан.
-Так он остается?— не выдержав, перебила его девочка.— А как же вы?
Пропустив мимо ушей такую дерзость, Северус все же переступил через себя и, поджав губы, снизошел до ответа.
-Я буду как и раньше преподавать у вас зелья. Только и всего.
Удостоверившись, что Пэнси, смутившись, больше не намерена его перебивать, он наконец задал последний из самых безобидных интересующих его на данный момент вопросов:
-А теперь объясните мне, мисс Паркинсон, каким ветром вас занесло в слизеринскую команду по квиддичу, при условии, что вы так и не удосужились научиться летать или хотя бы держаться во время своего нахождения в воздухе за метлу.
Это было последней каплей. Стремясь ничем не выдать свою к Пэнси симпатию, Северус явно не рассчитал силу своего сарказма с поправкой на эмоции измученной долгим ожиданием девушки. Сейчас ее взгляд не согревал и даже не обжигал. Он испепелял так, что профессор даже отшатнулся. И совсем не сочетался с ее тоном голоса.
-Не раньше, чем вы ответите мне, где вы были все это время,— холодно произнесла она.— Почему вы ни разу даже не намекнули на то, что живы?
Северус опешил и только молча всматривался в сверкающие, завораживающие болотно-зеленые глаза.
-Знаете, я уже пять лет нахожусь в замке, полном призраков, и думала, что не боюсь их до тех пор, пока не увидела на этом матче вас,— тем временем продолжала Пэнси.— Выяснилось, что я все-таки боюсь. Очень боюсь живых призраков. Особенно того, что они могут быть нереальными и снова, почти без предупреждения, надолго исчезнуть.
Голос девушки внезапно сорвался и по ее щекам снова покатились неконтролируемые крупные капли. Позволив себе слишком многое, теперь она старательно отводила взгляд. Словно находясь под какой-то особенно сильной разновидностью Империуса, Снейп протянул руку и осторожно, как во сне, коснулся одной из этих теплых, прозрачных капелек. Это явно было ошибкой. Пэнси вздрогнула и повернулась к нему, порывисто и крепко обняв ошарашенного профессора за шею и спрятав на его плече мокрое, заплаканное личико.
Red/Love will leave a Mark
Dion & Povarotti/I hate you then I love you
========== Глава 40 ==========
-Мисс Паркинсон, не будете ли вы так любезны наконец озаботиться вопросами субординации?— спокойный бархатистый голос звучал очень ровно. Даже слишком. И только один Северус знал, чего ему это стоило.
Невероятно сложно было сохранять невозмутимость, когда мозг просто взрывался сотнями, тысячами, миллионами оглушающих фейерверков. Ни время, ни расстояние так и не смогли приглушить по-прежнему острые вспышки реакций его собственного тела на ее прикосновения. Напротив, ему казалось, что еще никогда он не чувствовал так ярко. Он твердо и уверенно взял девушку за плечи и отстранил ее в опасении, что она услышит, почувствует бешеный стук его сердца и разом сбившееся дыхание.
На лице Пэнси отразилось выражение озадаченности. В цепком мокром темно-зеленом взгляде читался немой вопрос, ответ на который она явно искала в его темных непроницаемых глазах, но так и не найдя его, смущенно отодвинулась и отвернулась, с явным трудом загоняя в рамки чувства и пряча эмоции. Однако искорки боли от равнодушия, сверкнувшие в глазах девочки всего за мгновение до того, как она сумела усилием воли загнать их за окклюментые щиты, словно резанули по сердцу Снейпа тупым ржавым лезвием. Он не хотел причинять ей боль и теперь ненавидел себя за это, но не отвечать же ему, в самом деле, на ее объятия взаимностью?!
Одна мысль об этом вызывала в нем неудержимое желание и сразу следом— панический, бесконтрольный ужас, который можно было сравнить разве только с его же собственными эмоциями, родившимися в мечущейся, словно в бреду, душе, не далее как пару часов назад, когда он, отчаянно надеясь на чудо и до конца не веря в происходящее, всеми силами пытался удержать Пэнси в воздухе как можно дольше… Мерлин, да сколько же можно пугать его?!
Он сейчас впервые с мысленной горькой усмешкой осознал, что боится Пэнси. Боится ее искренности, смелости, целеустремленности… Ее непредсказуемости. Всего того, чего ему самому так не хватало. А у нее оно было. Наверное, даже в избытке, иначе чем еще объяснить ее странное, нездоровое увлечение? Северус был уверен, что не является тем, кого она достойна. Особенно теперь. Яркое красно-рыжее зарево воспоминания снова мелькнуло в его мозгу кровавой вспышкой. Нет, она точно заслужила гораздо большего, чем быть безнадежно влюбленной в… убийцу. И это если не брать во внимание все остальное скопище их несовместимостей: от социального статуса до возраста.
Так было нельзя. Более того— невозможно. И от осознания этой невозможности становилось еще страшнее. Его пугала невероятная, похожая на бескрайнюю, бездонную пропасть, разница, контраст того, чего он достоин и того, что она готова ему предложить, и реакция его собственного тела на ее прикосновения пугала до дрожи… Учащенное сердцебиение и сбившееся дыхание казались мелочью в сравнении с мгновенным арктическим холодом в конечностях и острыми частыми покалываниями вдоль по позвоночнику. А еще— в такие моменты его тянуло, неудержимо тянуло к ней непреодолимое желание быть еще ближе, насколько только это возможно и невозможно, а мозг напрочь отказывался думать, безропотно подчиняясь предпочтениям этого сумасшедшего тела.
Представляя, чем могло бы закончиться такое перераспределение обязанностей в его организме, Северус разве только не грыз зубами свою прикроватную тумбочку, настойчиво напоминая себе, что Пэнси еще ребенок, а он ее учитель, хотя сердце от подобных менторских умозаключений только отмахивалось, наивно и презрительно.
Вот и сейчас, одержав очередную сомнительную победу над собственным телом, Северус упрямо гнал от себя чувство вины за это. Пэнси совершенно точно было больно, и он чувствовал это через гладкий, прохладный кулон, старательно следя за тем, чтобы ей не удалось прочувствовать ни грамма его собственных эмоций. Она все также не смотрела на него, но прощения за свое поведение не просила и уходить не спешила, вероятно, ожидая, пока он ее отпустит. А Снейп отчаянно пытался справиться со звериной злостью на себя самого, проклиная себя за то, что вынужден прятать эмоции за сарказмом.
-Знаете, мисс Паркинсон, у меня сложилось впечатление вашей убежденности в том, что я вам чем-то обязан,— он скривил губы в подобии усмешки.— Вероятно, я должен прояснить ситуацию. Это не так. Я вам ничем не обязан по той простой причине, что являюсь вашим учителем. И по этой же причине я могу требовать от вас объяснений, а вы от меня— нет. Это понятно?
