Переглянувшись и одновременно поднявшись со своих мест, Снейп и МакГонагалл поспешили к выходу для учеников. Там, с воинственными выражениями на лицах, создавали затор невысокий черноволосый паренек в очках и надменный сероглазый блондин с ярко выраженным синдромом собственного превосходства. И за тем, и за другим уже собиралась группа поддержки из особо заинтересованных в исходе спора учеников, причем некоторые из них уже даже делали ставки. Подходя ближе, Северус сразу попытался вникнуть в суть спора и просчитать, как отмазать своего обормота и при этом не дать Минерве выгородить ее собственного.
-Во всем виноват твой отец, Малфой, и такие, как он! Он Пожиратель Смерти и убийца! Я видел его там, на кладбище, в ту ночь, когда погиб Седрик Диггори! Попомни мои слова, я найду способ доказать это, и тогда Азкабан будет для него наилучшим исходом!— надрывался в расстроенных чувствах Гарри Поттер, личный геморрой профессора Снейпа, что из года в год, с тех пор как поступил в школу, бесконечно нарывался на неприятности, заставляя Северуса терять от беспокойства сон, аппетит и свое личное время, которое он вынужден был тратить на то, чтобы по ночам наворачивать круги по школе, вылавливая глупого ребенка, с завидной регулярностью стремящегося найти на свою не слишком умную голову побольше приключений.
-Смелое заявление, Поттер. Рекомендую тебе изучить законодательный кодекс, особое внимание уделив размерам штрафов, предусмотренных за бездоказательное обвинение, оскорбление личности и клевету. И да,— тут Малфой неприятно улыбнулся,— я бы на твоем месте не оскорблял чужих родителей. А то ведь недолго и о своих правду услышать. Может обсудим твою мамашу-грязнокровку?
-Мерзкий слизняк! Закрой пасть! Ступефай!— проревел Поттер, с завидным проворством выхватывая волшебную палочку.
Однако заклинание Гарри ударило в невесть откуда взявшийся щит. Драко не успел достать палочку, и щит был создан его верной подпевалой Пэнси Паркинсон. Воспользовавшись возникшим счастливым стечением обстоятельств, Драко выхватил палочку и послал в соперника ответный Ступефай, который также был отбит щитом Поттера, и сразу следом— прицельный Экспеллиармус. Понимая, что Гарри не успеет отразить заклинание Малфоя, Рон Уизли просунул руку под локоть друга и послал Петрификус, чтобы изменить траекторию полета малфоевского Экспеллиармуса, но промахнулся на пару дюймов. Луч полетел прямиком в Драко, который, немедленно сориентировавшись, поставил щит так, чтобы отразить заклинание Рона непосредственно в отправителя…
Все произошло очень быстро. Северус успел только осознать, что заклинание Уизли имело ошибки в произношении некоторых звуков и завершающем взмахе палочкой, видимо, обусловленные толкучкой и суматохой. А в следующий момент он уже закрывал собой растерянного Поттера от заклинания с непредсказуемым действием…
Breaking Benjamin / Breath
========== Глава 2 ==========
Первым, что, очнувшись, услышал Северус, была непривычная звенящая тишина. Настороженно поведя длинным носом и почувствовав знакомый запах зелий и снадобий, Северус открыл глаза и внимательно огляделся. Помещение было ему незнакомо ни по каким параметрам, не считая все того же стойкого зельеварческого запаха. Так обычно пахло в материной импровизированной лаборатории в подвале их дома, где она изредка варила зелья от ушибов и простуды, когда отца не было дома или он был не в состоянии воспринимать окружающую действительность вследствие крайней степени невменяемости и опьянения.
Но это помещение, за исключением запаха, не имело ничего общего ни с лабораторией матери, ни вообще с какой-либо из комнат их маленького, полузаброшенного неуютного домика. Северус лежал на узкой кровати, застеленной ослепительно белыми хрустящими простынями, отгороженной такой же белой, как и простыни, ширмой. Светло-салатовые стены комнаты были украшены портретами каких-то сомнительных личностей, многие из которых были изображены в одежде еще более странной, чем доводилось носить ему самому. Скользнув цепким взглядом по портретам и сладко зевнув, Северус так и остался пораженно сидеть с открытым ртом. Люди на портретах двигались! По-настоящему, как живые, двигались! Именно так, как рассказывала мама!
Привычно быстро справившись с собственными эмоциями, Северус наконец закрыл рот и начал думать. Во-первых, что это за помещение и как он здесь оказался? А во-вторых, где мать? Или хотя бы отец… И в-третьих, самое главное— почему он не помнит ничего из того, что всему этому предшествовало? Он помнил мать, отца, свой дом в Паучьем Тупике, грязную речку неподалеку и даже заброшенную мельницу, на которой он не единожды имел сомнительное удовольствие объяснять местной маггловской детворе особенности стиля своей одежды и прически. Но отчаянная попытка вспомнить хотя бы вчерашний день не увенчалась успехом. Северус запаниковал. Он помнил все о себе и своей жизни, но как только он пытался вспомнить что-либо из конкретных событий этой самой жизни, вроде того, когда и что он последний раз ел, как спал и чем до этого занимался, мозг предательски отказывался воспроизводить нужную информацию.
Северус растерянно оглядывал комнату в поисках хоть какой-нибудь подсказки, которая помогла бы ему пролить свет на происходящее. Он бы наверняка заплакал, если бы не отцовское воспитание, которым он все же, хоть и изредка, находил возможность заниматься. Благодаря этому Северус рано усвоил, что любое проявление собственной слабости, будь то жалобы или, не приведи Мерлин, слезы, чревато тем, что ударят потом как раз по самому больному. Поэтому плакать он благоразумно поостерегся.
От грустных мыслей его отвлекли легкие шаги за ширмой. Шаги стали ближе, и вскоре из-за белой занавеси показалась взволнованная седовласая дама с испытующим взглядом обеспокоенных и цепких серо-зеленых глаз. Северус тут же отметил про себя, что одежда дамы напоминает одежду медсестры, только в несколько… необычном стиле. Она была в белой мантии и белом же чепце, что придавало ей сходство со светлыми волшебницами из маггловских книжек, которые он как-то урывками успел увидеть в маггловской школе. Северус тогда так и не понял, что за удовольствие было таскать с собой книги, содержание которых остается для тебя загадкой в виду собственного полного неумения читать. Самому ему было четыре, когда он, с помощью навязчивых просьб и настойчивости, упросил мать научить его читать, и с тех пор читал все, что попадало ему под руку,— от старых маггловских газет до потертых вывесок на улицах родного маленького городка. Когда мать, сдаваясь под натиском отца, твердящего о необходимости “нормального” воспитания ребенка, отправила его в маггловскую начальную школу, Северус уже на пару лет опережал своих сверстников по развитию и уровню познаний, что, вкупе со странной, не по размеру, застиранной и заплатанной, одеждой и не соответствующей общепринятым маггловским стандартам прической, отнюдь не способствовало налаживанию взаимоотношений с одноклассниками…
Дама в белых одеждах тревожно воззрилась на него и произнесла полувопросительно-полуутвердительно:
-Ты очнулся? Слава Мерлину! Как ты себя чувствуешь, Северус?
-Нормально,-отозвался он. И уже с нотками настойчивости в голосе поинтересовался:
-А где мои родители? Кто вы и что я здесь делаю?
Дама в белом посмотрела на него с нескрываемым интересом и с еще большей степенью обеспокоенности на лице, хотя это и казалось уже невозможным.
-Я колдомедик больничного крыла Хогвартса мадам Помфри. Здесь ты и находишься.
Далее она замялась. Пробормотав себе под нос что-то вроде “Это будет сложнее, чем я предполагала”, но, впрочем, сейчас же взяв себя в руки, женщина спросила уже более уверенно:
— Ты помнишь, кто ты такой?
Северус был немного ошарашен таким вопросом. Разве эта мадам Помфри не знает кто он? Она же только что называла его по имени!
-Северус Тобиас Снейп,— раздраженно, будто выплевывая каждое слово, буркнул он и сверкнул на странную женщину колючими черными глазами из-под длинной челки.
