А потом оба мальчишки с понурым видом стояли в директорском кабинете, выслушивая мнение преподавательского состава о собственной “шедеврально вопиющей безответственности, потрясающей неспособности держать себя в руках, поразительном пренебрежении к школьным правилам и исключительно опасном неуместном ребячестве”. При мысли о том, что реплика МакГонагалл больше похожа не на уничижительную нотацию, а на похвалу, Драко имел неосторожность усмехнуться, чем продлил описание их с Поттером достоинств ещё на полчаса.
Затем Директор начал обсуждать с МакГонагалл “возможности дальнейшего развития событий” и пообещав пригласить их к себе снова, как только он “оценит степень причиненного ущерба и, соответственно, степень наказания, что понесут виновники этого, безусловно, печального происшествия”, отослал их по комнатам.
Все то время, пока Драко дожидался директорского “приглашения”, его не покидала мысль о том, что же все-таки произошло с их деканом. И потом, когда ближе к вечеру Дамблдор приказал ему и Поттеру явиться к себе в кабинет, Драко попытался это аккуратно выяснить, но Дамблдор ушел от ответа с поистине слизеринской изворотливостью, сказав лишь, что профессор Снейп не сможет пока выполнять свои обязанности преподавателя и декана, на что Поттер состроил опечаленную и виноватую гримасу. Можно подумать, ему и правда жаль!
Зато Дамблдор щедро поделился с мальчиками своими соображениями по поводу того, что их ждет дальше. А ждали их два месяца отработок в кабинете зельеварения, снятые с факультетов баллы, по сто пятьдесят с каждого, и письменное уведомление о происшествии их родственников. В душе Драко очень возмутился этому обстоятельству, хотя внешне и никак этого не показал. Сравнили его родственников с родственниками Поттера! Да тетке этого очкастого гриффиндорца вообще с Астрономической башни плевать, даже если этот кретин убьет кого-то! А вот самого Драко ждет такое разбирательство с отцом, что даже очистка всех флоббер-червей мира покажется рядом с этим исключительно приятным времяпрепровождением.
Неизвестно, какие еще кары выдала бы фантазия Директора на головы несчастных мальчишек, если бы в этот момент в кабинет не ворвалась взбудораженная донельзя мадам Помфри, которая сбивчиво кричала о ком-то, бесследно пропавшем из лазарета. Кем бы ни был этот пропавший, Драко в тот момент был ему безмерно благодарен за то, что это чудо умудрилось исчезнуть в такое подходящее время. Поэтому когда Дамблдор торопливо отпустил мальчишек по комнатам, они не задумываясь, чуть ли не вприпрыжку, выскочили за дверь.
Конечно, Драко очень хотел узнать, что же случилось со Снейпом, но к тому, что это произойдет настолько скоро и подобным образом, оказался совсем не готов.
Когда в их с Поттером спор вмешалась какая-то мелочь, Драко только отмахнулся, даже не обратив внимания на возраст ребенка, не говоря уже о его внешности. Его совершенно не насторожило, что ребенок выглядел значительно младше допустимого в Хогвартсе возрастного ценза. Но то, что произошло потом, напрочь выбило его из колеи. Ребенок заговорил,— и не узнать его более не представлялось возможным. Эти холодные интонации, язвительные выражения и презрительный взгляд черных прожигающих глаз заставили обоих уставиться на малыша в глубоком шоке. Перед ними стояла уменьшенная копия профессора Снейпа. Те же длинные черные волосы, спадающие на лицо, тот же взгляд исподлобья, тот же хищный прищур… Неудивительно, что у Поттера началась истерика.
Судя по поведению “декана в миниатюре”, как его назвал этот четырехглазый кретин, тот совершенно ничего не помнил. Он не помнил Поттера, Драко, событий, из-за которых так поменялся его внешний вид, да и себя взрослым он не помнил тоже. После того, как гриффиндорец прекратил истерику и удалился в расстроеных чувствах, Драко, к собственному ужасу, осознал, что остался с этим… ребенком один на один. Можно было, конечно, просто развернуться и уйти, но он медлил. Профессор опустился на пол, словно резко сдувшийся воздушный шар и вид у него при этом был совсем не профессорский. Теперь он больше всего напоминал обычного потерянного семилетнего ребенка. Моля Мерлина, чтобы мальчик не начал плакать, Драко несмело подошел к нему, но прикоснуться не решился. С некоторым трудом, чувствуя себя невероятно глупо, слизеринцу удалось выяснить, что это действительно профессор Снейп, и сейчас ему… семь лет.
Теперь следовало понять, как вести себя с ним дальше. Драко безумно хотелось развернуться и уйти, подобно Поттеру, но скрепя сердце, он остался. По нескольким причинам. Во-первых, дала о себе знать знаменитая слизеринская расчётливость. Кто знает, как отреагирует декан, вернувшись в изначальное состояние и вспомнив минувшие события, на то, что Драко от него отвернется? А даже если он, вернувшись, так ничего и не вспомнит… Все равно. Он-то никогда своих не бросал. Во-вторых, Драко представил на своем месте отца, как он обычно делал в сомнительных для себя ситуациях. Профессор Снейп был его другом, и это было важно. Да, отец никогда бы не бросил друга. И третьей, самой важной и решающей причиной было то самое, уже почти забытое чувство, цветок которого все еще пробивался наружу, несмотря на то, что его уже не раз втаптывали обратно. Чувство сострадания к ребенку, и потребность помочь и защитить, снова взяли верх. И снова наступая на те же дьявольские силки, Драко пошел на поводу собственного сочувствия, решив опекать этого ребенка, рискуя вновь быть непонятым и отвергнутым. Отец поступил бы также. По разным причинам.
OST House of Cards Main Title Theme
Within Temptation/ See Who I Am
========== Глава 5 ==========
Следуя по коридорам Хогвартса за волшебником одного с ним роста, Северус изо всех сил старался сдержать слезы. В один прекрасный день обнаружить, что родителей у тебя, как и дома, больше нет и остаться совершенно одному в незнакомом месте, с незнакомыми людьми— то еще удовольствие.
Не то чтобы он слишком скучал по родителям… Просто это были единственные родные люди, хотя и не образцы для подражания. Отец часто пил, и в такие дни Северус предпочитал ему на глаза не показываться, поскольку желание воспитывать сына возникало у него, как правило, именно в эти “минуты просветления”. Тогда отец обычно звал Северуса к себе и начинал интересоваться его жизнью и делами. Очень быстро маленький Северус понял, что жизнь у него как у всех, дела всегда нормально, а Манчестер Юнайтед— чемпион мира. Стоило Северусу ошибиться в ответах, как отец считал своим долгом объяснить ребенку степень его заблуждения посредством физического воздействия, приговаривая, что еще воспитает из него настоящего, НОРМАЛЬНОГО (он всегда особенно выделял это слово) мужика.
Мать иногда заступалась, но чаще шла на поводу у отца, не вмешиваясь в его воспитательные методы. Северус злился и обижался, но любил мать. Она была не самым приятным в общении человеком, но на вопросы сына обычно старалась отвечать, и рассказывать умела очень интересно и увлекательно, лишь иногда со вздохом закатывая глаза, когда он что-нибудь переспрашивал, словно удивляясь, как можно быть таким глупым. Именно она однажды, устав отвечать на многочисленные вопросы любознательного ребенка, научила его читать, писать и считать, после чего наконец смогла вздохнуть свободно, так как счастливое чадо полностью было поглощено чтением всего, что попадалось на глаза и как губка впитывало новую информацию.
А потом Северус узнал от матери о том, что он волшебник. Точнее, не столько от матери, сколько из семейного скандала. Это произошло после того, как отец, в благородном порыве воспитать из сына мужика, в очередной раз рассвирепел и, схватив Северуса за руку выше локтя, вдруг с дикими воплями и ругательствами отскочил от напуганного ребенка, размахивая красной, покрывшейся волдырями обожженой ладонью. После двухчасового скандала с битьем посуды и крушением мебели, мать плача, но мягко улыбаясь сквозь слезы, рассказывала Северусу о магии и Хогвартсе. Мальчик смотрел на нее завороженно, как на настоящее чудо. Это был практически единственный раз, когда он видел мать счастливой и искренне улыбающейся. Ей очень шла улыбка и глаза светились так тепло и ярко, что Северус искренне считал ее в тот момент самой прекрасной женщиной на свете.
