Как же все изменилось… Ведь еще полгода назад она с волнительным трепетом воспринимала внимание к ней Драко, безумно жаждала его поцелуев, прикосновений, всегда нежных, легких и осторожных, хотела прикасаться к нему, вдыхать его запах и все время держать его за руку… Но сейчас мысли ее занимал тот, чьих прикосновений, слов и взглядов она до дрожи, до оцепенения, до потери пульса боялась и до такой же степени хотела. Мелин, какое безумие! Как можно было настолько потерять контроль над собой и так безвозвратно сойти с ума?
Она прекрасно помнила, как увидела его в первый раз. Нет, он не был красив в классическом понимании этого слова, и если говорить о внешности, то он просто безнадежно проигрывал Драко. Но парадокс заключался в том, что где бы он ни оказался и кто бы ни находился с ним рядом, он неизменно умудрялся притягивать к себе взгляды.
Он был невероятно необычен и харизматичен. Имея рост чуть выше среднего и довольно худощавое телосложение, он все равно выглядел внушительнее всех преподавателей в Хогвартсе и смотрел на окружающих пронзительным взглядом до безобразия умных, но колючих черных глаз, которые, казалось, жадно поглощают дневной свет и способны насквозь заморозить тело и выжечь дотла душу, подобно вышедшему из-под контроля Адскому пламени. Он был немногословен, но остер на язык. А еще— несколько жесток и страшен.
Впервые войдя в Большой зал, она заметила его сразу. Признаться, он ее слегка напугал. И не только ее. Многие первокурсники (да и большая часть старшекурсников) тоже поглядывали на этого мрачного и угрюмого преподавателя, самого молодого из всех, с опаской. Но, несмотря на собственную молодость, выглядел он так, словно прожил как минимум пять не самых легких и счастливых жизней. Пэнси вспомнилась фраза, виденная ей как-то раз в одной из отцовских книг, о том, что глаза— зеркало души. И от этого стало еще страшнее. Его взгляд был пустым, словно там вообще никогда и в помине не было ничего, похожего на душу. Более того, эти глаза словно затягивали в себя душу любого, кто осмелится в них посмотреть. Смешно. Теперь Пэнси добровольно скармливает собственную душу тому монстру, что живет у него внутри.
Когда он после торжественного ужина вошел в общую слизеринскую гостиную поприветствовать первокурсников, разговоры немедленно стихли. От холодных каменных стен помещения эхом отражался его тихий, глубокий, такой бархатный и мягкий, и одновременно такой опасно-завораживающий голос. Она не различала его слов. Ей было страшно и интересно одновременно. Драккл бы побрал эту чертову двойственность! Вот всегда с ним так. Сочетание несочетаемого. Опасность и надежность. Забота и жестокость. Лед и пламя.
Очень быстро первокурсники научились ему доверять, потому что знали, что их декан будет на их стороне в любом споре, всегда, что бы они не натворили. Он помогал им в любой ситуации сохранять достоинство, и это было для них главным. И совершенно неважно, что потом следовало жесткое наказание. В конце концов, его наказания всегда были справедливыми. На втором курсе в Дуэльном клубе они даже были наказаны практически всем факультетом за то, что устроили драку с гриффиндорцами. Пэнси и Дафна тогда удостоились чести отбывать наказание у самого декана, помогая ему проверять домашние работы. Дафна проверяла всегда молча по предложенному профессором образцу и при первой же возможности стремилась улизнуть в гостиную.
А вот Пэнси зелья начинали затягивать все больше. Врожденная дерзость, неизменно одерживая верх над страхом и осторожностью, под одобрительные аплодисменты природной любознательности заставляла девочку задавать декану любые интересующие ее вопросы и требовать от него объяснений. Как ни странно, отвечал он хоть и сухо, но без привычного раздражения, очень доходчиво, понятно и интересно. Именно тогда девочку и стали затягивать зелья, и она даже, к собственному удивлению, обнаружила, что сожалеет об окончании отработок.
Он был умен. Невероятно умен. И очень силен магически. Исходившие от него волны огромной, темной и опасной волшебной мощи оставляли в душе то самое так раздражающее девочку двойственное чувство восхищения и страха. Она ненавидела страх, и ненавидела декана за то, что он пугал ее. Однако это не мешало расцветать прочно обосновавшемуся в ее душе уважению к его уму и силе. Не только магической. Он был очень сильным человеком. Никто никогда не видел, чтобы он потерял над собой контроль, растерялся или с чем-то не справился. Иногда казалось, что он и не человек вовсе. Ведь не может же человек всегда быть настолько собранным. Подражая своему декану, она старательно училась сдерживать свою собственную, темпераментную и деятельную натуру. С переменным успехом.
Она помнит, как ее представление о нем перевернулось с ног на голову. Как раз после Турнира Трех Волшебников. Поттер вернулся из лабиринта с трупом Седрика Диггори, и все пошло под откос. Сразу после этого, стоя в слизеринской гостиной, они слушали своего декана. Речь его была необычной. Так он не обращался даже к первокурсникам, и был невероятно бледен.
“Я знаю, что вы напуганы. Но сейчас вам следует приложить все усилия для самоконтроля. Обязательно свяжитесь с родителями и ни в коем случае не давайте сплетням вывести вас из равновесия. Вы на виду у всех трех остальных факультетов, и являетесь честью и гордостью ваших семей. Запомните: никогда не выносите конфликты на всеобщее обозрение. Всегда будьте первыми, чего бы вам это ни стоило. Защищайте друг друга.”
Затем, резко развернувшись на каблуках и взмахнув полами мантии, он вышел из гостиной. Но студенты минут пять еще не трогались со своих мест. В воздухе повисло напряжение. Не дожидаясь указаний старост, слизеринцы чинно разошлись по спальням. Уже в кровати Пэнси поняла, что же именно не давало ей покоя все это время. Декан говорил так, словно видел их в последний раз. Словно так завуалированно прощался. Широко открыв глаза и резко сев на кровати, Пэнси решила во что бы то ни стало его отыскать. Ей нужно было увидеть его, убедиться, что она ошиблась, и все в порядке.
Но она не ошиблась. Пэнси увидела профессора Снейпа на полу, в холле первого этажа замка. Сначала ей показалось, что он мертв. Кожа была неестественно бледна, а лохмотья, в которых она с трудом узнала его мантию, были насквозь пропитаны чем то темным и липким. Вокруг суетился Филч с кучей тряпок, зажимал раны, что-то успокаивающе бормотал и изредка гладил его по голове, словно успокаивал маленького ребенка, который ушиб коленку. Пэнси словно столкнули в ледяную воду. Не хватило воздуха и девочка сползла по стене на пол. Послышался топот двух пар ног и в холле появились Дамблдор и мадам Помфри под предводительством Миссис Норрис. Не говоря ни слова они левитировали профессора в больничное крыло. А на следующий день он уже как обычно провожал их всех домой, такой же угрюмый, серьезный, замкнутый и мрачный, как и прежде. Не удержавшись, Пэнси дрожащим голосом пожелала ему приятных каникул, на что он только саркастически и как-то невесело усмехнулся.
Потом были каникулы, родители и переписки с Драко совиной почтой. Но перед глазами все время, постоянно, стояла та самая сцена в холле, а залитая кровью метка снилась по ночам. Она перестала есть и спать, сильно похудела и осунулась. О том, что Волдеморт вернулся, она узнала только от Драко. Родители же всячески ограждали дочь от переживаний, тем более, что ее и так что-то постоянно грызло, словно стая голодных гиен. Однако месяц, проведенный в больнице Святого Мунго, дал свои плоды. Пэнси смогла успокоиться и многое переосмыслить. Именно в больнице она, к собственному ужасу, поняла, что влюбилась.
Каждый день она просыпалась и засыпала с мыслями о нем, а по ночам видела его во снах. Чувство тяжелой, какой-то оглушающей эйфории не покидало ее ни на секунду и она прекрасно осознавала, что способна за него умереть и даже убить. После особенно откровенных снов, где он обнимал ее и целовал, нежно, упоительно, властно, она просыпалась, дрожа и обливаясь холодным потом. Его поцелуи во снах не имели ничего общего с поцелуями Драко.
