Литмир - Электронная Библиотека

Своеобразное занятие, характеризующее сороку-вещицу (обычно бесхвостую), – похищение плода из чрева беременных женщин. Ведьмы-сороки летают ночью по домам и крадут еще не родившихся младенцев, заменяя их головнями, вениками, кусками сырой свинины (перм.); голиками, краюшками хлеба, льдинками, головнями (вятск., томск., забайкал., оренб.); лягушками (забайкал.); кирпичами (томск.); «голиками или головешками, которые потом и рождаются с даром слова» (самар.).

В Сургутском крае верили, что ведьма в полночь оборачивается в подполье через двенадцать ножей. Верхняя ее половина становится сорокой, а нижняя половина туловища, пока ведьма летает, хранится в подполье, под поганым корытом. Вещицы летают с едва заметным синим огоньком. Они попадают в дом, приподнимая передний угол. Появляясь в избе, ведьма может обернуться повивальной бабкой. По поверьям Томской губернии, ведьмы-вещицы проникают в дом через неблагословленные трубы. Если на сеннике ночью стрекочет сорока, это ведьма, которая хочет похитить плод у беременной, и выходить к ней опасно (вятск.). В. И. Даль считает такое поверье общерусским 〈Даль, 1880〉.

Две ведьмы-сороки особенно опасны для беременной в отсутствие мужа. Однако по рассказу, записанному в Восточной Сибири, даже мужу с трудом удается изгнать вещиц (вещеек) выстрелами из ружья – и только во время третьей беременности жены.

Ведьмам-вещицам подвластны те, кто не крестится на ночь, спит без креста, без пояса, навзничь. «Знаешь, лежит этак женщина-то в полночь, пробудилась, хвать – мужа-то уж на следку нет… Смотрит: прилетели две вещицы, глядят на нее, а она на них. Хотела реветь, а не ревется; хотела соскочить, да не встается – и шевельнуться не может. Вот вещицы подошли к ней, выняли ребенка из брюха, одна и говорит: „Положим заместо ребенка голик!“ А другая: „Краюшку!“ И давай спорить промежу собой. Оно, конечно, ладно, что та переговорила, положила краюшку. А сделайся-ка навонтараты [наоборот]?»

В забайкальском сюжете беременная женщина видит похищающих ребенка сорок-вещиц, но не в силах шевельнуться и отогнать их: «Она могла рассказать об этом только утром, а через три дня умерла».

Подложенная вместо ребенка краюшка хлеба относительно безвредна, но от голика и льда женщины мучаются, могут умереть. Похитив ребенка, вещицы иногда съедают его тут же, на печном шестке. «Делают это вещицы без злобы, – считали в Сургутском крае, – так как питаются таким образом».

Согласно забайкальским поверьям начала XIX в., от вещиц женщину оберегает гасник мужа (шнур из его штанов). Сходные представления бытуют в Томской области 〈Бардина, 1992〉 и некоторых других районах России. «Вещицы являются в виде сорок – в величину лукошка, садятся где-нибудь на крыше и щекочут. Если кому случится увидеть эту щекотунью, то следует только разорвать на себе рубашку, или разломить вилы, или переломить на колено лутошку, и тогда ведьма из оборотня падает к ногам обнаженная и просит помилования – и в это время можно что угодно делать с ней» (оренб.). «Если ведьма летит в образе сороки, то стоит по направлению к ней „наотмашь“ [от себя] бросить обломком дуги или обруча, как сейчас же у нее получится перелом крыла, и она не в состоянии будет летать. Только упомянутый обломок должен быть случайно найденным где-либо на дороге. Вот почему жители описываемой местности часто подбирают на своем пути и хранят подобные обломки» (забайкал.) 〈Логиновский, 1903〉.

В поверьях крестьян Архангельской губернии вещицы (ведуницы) – болезни, схожие с лихорадками: они «представляются старыми, безобразными и злыми женщинами с котомками за плечами, как странницы, и больные знатоки, видевшие их лицом к лицу во сне или в горячечном бреду, уверяют, что они, когда находят на человека, бывают приветливы и целуются, а когда отходят, бывают сердиты, ругаются и часто сказывают больному, что им не по сердцу, чего они испугались и отчего уходят. Вещицы не имеют оседлого жительства во Вселенной, а странствуют из государства в государство, из края в край, и горе тому народу, который они полюбят» 〈Ефименко, 1877〉.

Слово «вещать» может означать и «говорить», и «предсказывать, ворожить, чародействовать, лечить» 〈Буслаев, 1861〉. «Замечателен остаток седой старины в некоторых местах Новгородской губернии, где лекарство называется вешти, вешетинье, а самое слово „лечиться“ заменяется словом „ворожиться“: „Уж чем-чем не ворожился, а Господь не прощает грехов, не дает здоровья“» 〈Попов, 1903〉. Как и вещица-ведьма, вещица-болезнь – сверхъестественная причина и воплощение неотвратимых бед.

Вмешательством сорок-вещиц крестьяне объясняли отклонения в течении беременности и родов. Вещица предопределяет, «вещает» участь матери и младенца, она – их персонифицированное будущее, удел (см. УДЕЛЬНИЦА).

Птицей (птицей-вертеницей, еретницей) в русских загадках нередко именуют смерть. Вещица, птица-людоедка – воплощенная судьба и смерть одновременно (представления о смерти как о похищении, поедании традиционны). Согласно особой «мифологической логике», божества, которые способны похитить роженицу и ребенка, опасны, но необходимы. Образ, подобный вещице, объединяет божество, дарующее жизнь, и божество, ее отнимающее: смерть предполагает жизнь. Дабы внести в мир живое существо, его необходимо «иметь в себе» (поглотить, «съесть»). Женщина или птица-женщина уносит и хранит в себе жизнь, душу.

Подобный образ женщины-птицы отмечен в палеолите Евразии. В Центральной Европе (бронзовый век) существовали погребальные урны в виде грубоватых женских фигурок с крыльями 〈Рыбаков, 1987〉.

У русских XIX–XX вв. сходные воззрения (возможно, оказавшие влияние на формирование образа сороки-вещицы) прослеживаются отрывочно. Вещица «вбирает в себя», уносит человека, но она персонаж отрицательный, губительный. Однако две сороки-вещицы, пожалуй, единственный в традиции XIX в. отчетливо «парный» женский персонаж, который соотносим с двумя птицами (как и с двумя богинями) – традиционной формулой русской народной вышивки, росписи. Можно предположить, что роль такой пары птиц-женщин была многообразной и значительной, связанной с «магией жизни», где крылатое женское божество – хранительница начал бытия.

ВИРИ́ТНИК – колдун, обладающий особенно «сильным» или недобрым взглядом.

Виритник (еретник?) может мгновенно сглазить человека: «отойдя на три шага», он «устремляет будто бы такой взгляд на противников, что те тотчас же начинают кричать: „Прости нас! Не будем тебя бить, только вынь свой яд!“ В эту минуту они ощущают ломоту во всем теле, появляется боль в сердце, а руки каменеют так, что не только бить, но и поднять их кверху нельзя. Если виритник рассердится на целую деревню и пожелает ее извести, то может в течение одного месяца истребить всю, со всем скотом и всей живущей в ней тварью. Даже птицы, которые будут в это время пролетать через деревню, и те попадают на землю мертвыми. Такое же свойство во многих местах приписывается глазу св. Кассиана. Если он взглянет на людей, начинается мор, на скотину – появляется падеж, на хлеба – они пропадают» (рязан.) 〈Попов, 1903〉.

Сглазу приписывали и легкое недомогание, и заболевания, «причина которых является для крестьянина неясной и темной» (параличи, внезапные тяжелые болезни, сопровождающиеся сильным жаром) (пенз., калуж., яросл.). Особенной восприимчивостью к сглазу отличались, по мнению народа, дети, которых, боясь как порицания, так и похвалы, нередко избегали показывать посторонним.

ВИХРЬ, ВИХО́РЬ, ИХО́Р, ВИ́ХОРНЫЙ, ВИХРОВО́Й, ВИ́ХРИК – «живой» вихрь, дух-вихрь; нечистая сила, имеющая облик вихря или обитающая в вихре.

«Ветры, вихори, отнесите от рабы Божьей [имя], изо всех ее членов и суставов, и снесите в черные грязи, и поразите ее в грязи топучие ветром, чтобы не вынесло, и вихрем, чтобы не выдуло: исчезнет и погибнет нечистая сила» (из заговора) (волог.); «Вдруг Вихорь набежал, схватило обеих сестер и понесло. Все гости кричат, сделался необыкновенный крик. А Вихорь их несет все выше и выше» (нижегор.); «Пошли они в чисто поле, Вихорь и спрашивает: „Как будем сражаться, как будем разъезжаться?“» (онеж.); «Зазнобил сердце он, повысушил, суше ветрушка, суше вихоря, суше той травы, да подкошенныя» (из песни) (арханг.); «Вихор ее знает! Ну те к вихру!» (рязан.).

34
{"b":"621876","o":1}