— Ло, — вздохнула я. — Зайди.

— Не приглашай меня, — пробормотал он себе под нос.

— Что?

— Я говорю, не приглашай меня.

— Ты не хочешь поговорить?

— Нет, — он зажмурился. — Нет. Я не хочу говорить. Я хочу забыть. Хочу, чтобы мой мозг перестал вспоминать все это дерьмо. Я хочу… Хай… — его дыхание сорвалось, он запутался в словах.

Тот, кто не знал Логана, не обратил бы внимания на дрожь в его голосе. Но я услышала это. И, зная его, поняла, что его разум снова возвращается в темноту. Он подошел ближе, и я остановилась. Я хотела, чтобы он был ближе. Мне не хватало его близости. Он прикоснулся ладонью к моей щеке, и от этого нежного прикосновения я закрыла глаза.

— Я хочу поговорить с тобой, но не могу. Потому что тогда мы вернемся туда, где были много лет назад, а я не могу к этому вернуться, Алисса. Я не могу снова причинить тебе боль.

Мое сердце подпрыгнуло.

— Так ты поэтому был так холоден со мной?

Он медленно кивнул.

— Логан. Мы можем быть просто друзьями. Нам не обязательно вступать в отношения. Просто войди, и мы сможем поговорить.

— Я не могу быть твоим другом. Я не хочу с тобой разговаривать, потому что разговоры причиняют мне боль. А я больше не хочу боли. Но… я не могу держаться от тебя подальше. Я пытался, но не могу. Я хочу тебя, Хай.

От его слов почувствовала дрожь, прокатившуюся по спине.

— Я хочу гладить рукой твои волосы, — прошептал он, пальцами заправляя мои локоны за ухо. — Хочу скользить языком по твоей шее. Хочу чувствовать тебя, — он погладил меня по щеке. — Я хочу пробовать тебя на вкус, — губами он медленно коснулся изгиба моей шеи. — Хочу поглощать тебя, — Логан обхватил мочку моего уха губами и мягко всосал. — Я хочу… Блядь… — он вздохнул, притягивая меня ближе. — Я хочу тебя, Алисса. Я так сильно хочу тебя. Я хочу тебя так жестко и глубоко, чтобы мой мозг не мог думать ни о чем другом. Поэтому, пожалуйста, чтобы избежать недоразумений между нами, — прошипел он возле мочки моего уха, после чего втянул ее в рот, — не приглашай меня.

Мое сердце колотилось, и я сделала несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в стену дома. Он придвинулся ближе, запирая меня между своих рук. Наши взгляды встретились, и я увидела, что его глаза полны желания, потребности, надежды?.. Или, может, это моя собственная надежда, о существовании которой в его глазах я все еще молилась. Мои бедра дрожали, мысли путались. Часть меня пыталась понять, не сон ли это, ну а остальную, большую, часть это не волновало. Я хотела этого сна. Я мечтала об этом сне последние пять лет. Я хотела чувствовать его тело, прижатое к моему. Хотела почувствовать его тоску по мне. Я хотела наклониться ближе и поцеловать его.

Я хотела чувствовать его…

Пробовать его на вкус…

Поглощать его…

Ло…

— Логан, — пробормотала я, не в силах оторвать взгляда от его губ, почти касающихся моих. Он переместил свое великолепное тело ближе ко мне и приподнял мое лицо за подбородок так, чтобы мы смотрели в глаза друг другу. Его губы напомнили мне то лето, когда мы только и делали, что целовались. Напомнили мне парня, мою первую и единственную любовь, и первого и единственного парня, сумевшего разбить мне сердце.

— Ты сегодня грустный, — я склонила голову влево, изучая каждую деталь его лица. Его волосы, рот, его подбородок, его душу. Темные тени, всегда живущие в глубине его глаз. Он дышал тяжело и неровно, как и я.

— Я сегодня грустный, — согласился он. — Мне грустно каждую ночь, Алисса. Я никогда не думал ранить тебя, не отвечая на твои звонки.

— Не важно. Это было давно. Мы были детьми.

— Я уже больше не тот мальчишка, Алисса. Клянусь, что нет.

Я кивнула.

— Знаю. И я уже больше не та девчонка.

Но часть моей души вспоминала наше прошлое. Часть моей души все еще чувствовала тот огонь, который мы с Логаном зажгли много лет назад. И иногда, в моменты тишины между дневным светом и ночной тьмой, клянусь, я все еще чувствовала его тепло.

— Именно поэтому я хочу, чтобы ты зашел сегодня. Потому что мне тоже грустно. Никаких обязательств. Никаких обещаний. Всего несколько мгновений, чтобы забыться. Вместе.

Пальцами он начал поднимать мою футболку, и вместе с этими простыми движениями я закрыла глаза от удовольствия. Легкий стон вырвался из меня, когда большим пальцем Логан сначала легко скользнул по ткани моих трусиков, а потом, прижавшись сильнее, начал скользить вверх-вниз. Языком он покружил вокруг мочки моего уха, после чего втянул ее в рот. Правой рукой обхватил меня за ягодицы, а левой сдвинул трусики в сторону, пальцами скользнув глубоко в меня.

Один палец.

Два пальца.

Три пальца.

Мое дыхание стало тяжелым, а желание еще сильнее. Я выгнула бедра в его сторону, желая ощутить в себе его твердость. Я двигалась напротив его пальцев, прося о прикосновениях, которых мне так сильно не хватало.

— Зайди, — сказала я с тихим стоном, прижимая его теснее, нуждаясь в его близости.

— Не приглашай меня.

Он углубил пальцы, и мое сердцебиение ускорилось. В этот момент я чувствовала все: каждый страх, каждое желание, каждую потребность.

Ощущала.

Пробовала на вкус.

Поглощала.

О, Боже, Логан…

— Зайди, — настойчиво повторила я, оборачивая одну ногу вокруг его бедер.

— Нет, Хай.

— Да, Ло.

— Если я войду, то не буду нежным, — поклялся он. — Если я войду, мы не будем ни о чем говорить. Мы не будем вспоминать прошлое, не будем обсуждать настоящее, не будем думать о будущем. Если я войду, то буду трахать тебя. Я буду жестко трахать тебя. Буду дико трахать тебя. Буду трахать тебя, чтобы отключить свой разум, а ты будешь трахать меня, чтобы успокоить свой. А потом я уйду.

— Логан.

— Алисса.

— Ло…

— Хай…

На мгновение я прикрыла глаза, а когда открыла их, то поклялась себе, что не отвернусь от него снова.

— Зайди.

Нашего терпения хватило, только чтобы дойти до пианино в гостиной. Когда его губы нашли мои, он поцеловал меня так, как никто не целовал раньше. В этом поцелуе была жесткость, грубость, угроза и отчаяние. Такое невероятное отчаяние. В груди вспыхнул огонь, и мой ответный поцелуй стал крепче. Я хотела его больше, чем он когда-либо хотел меня. Мы срывали друг с друга одежду, понимая, что сейчас наша жизнь взяла тайм-аут. Это был шанс заставить замолчать наши мысли и вытеснить нашу общую боль. Он обхватил меня руками и приподнял, усаживая на пианино. Взяв мою руку, он провел ею по своей твердой выпуклости. Я гладила ее, пока его пальцы блуждали по моему телу. Наши взгляды не отрывались друг от друга.

Ощущать.

Пробовать на вкус.

Поглощать.

Да…

Дотянувшись до кармана, он вытащил презерватив и, надев его, раздвинул мои колени. Когда он скользнул в меня, я закричала от блаженства, от удовольствия, от мучительного желания. Он впился пальцами в мои бедра, а я вцепилась ему в спину. Я с силой сжала его руками, когда он глубоко вонзился в меня, заставляя тело дрожать под его весом. Мы раскачивались на клавишах пианино, и их звуки вторили нашим желаниям, нашим потребностям, смятению и страхам. Он кончил и вышел из меня, а я умоляла его не отпускать меня.

Мы были настолько сломлены. Мы были так измучены жизнью. Но сегодня ночью мы занимались любовью на осколках. Это было глубоко. Это было сокровенно. Это разрывало сердце.

Были падения. Были взлеты.

Боже. Это казалось ошибкой, но в то же время ощущалось таким правильным.

Я скучала по нему.

Я скучала по нам.

Я так сильно скучала по нам.

Он ушел, не проронив ни слова.

Он ушел, и я надеялась, что завтра он вернется.

Логан

Я готовлю с пяти лет. Мама обычно не оставляла мне дома ничего, кроме супа, поэтому я вынужден был научиться самостоятельно пользоваться консервным ножом и зажигать духовку. В девять лет я делал пиццу любых размеров на домашнем тесте с кетчупом и тертым сыром. К тринадцати годам я знал, как нафаршировать и зажарить курицу.