Потирая рукой подбородок, я подошел к Сэди ближе.

— Смотри, ты можешь…

— Я не должна, — отрезала она, вздохнув. Странная. Разорвав наш зрительный контакт, она взглянула на пол. — Он никогда не изменял мне. Он… Он любит меня.

Ее внезапное признание пустило мои мысли вскачь.

Она лгунья.

Изменщица.

Она уезжает.

— Просто останься, — попросил я, и это прозвучало с большим отчаянием, чем мне хотелось бы. — Я буду спать на диване.

Это был не совсем диван. Больше похоже на драный матрас, на котором пятен было больше, чем наполнителя. Честно говоря, грязный ковер на полу, кажется, будет более комфортным. Или я мог бы позвонить Келлану и поспать у него.

Но к этому я еще не был готов.

В тот момент, когда я увижу кого-то из моего прошлого, — кого-то, кого я на самом деле вспоминал, — я пойму, что вернулся в прежний мир.

Мир, от которого я сбежал.

Мир, который чуть не убил меня.

Я не был готов.

Как можно быть готовым смотреть в глаза своему прошлому и делать вид, что вся боль и страдания прошли?

Она скользнула в свое платье и взглянула на меня через плечо. Ее глаза были полны сочувствия и сожаления.

— Застегнешь?

Сделав несколько шагов, я встал у нее за спиной и застегнул молнию на платье, облегавшем каждый изгиб ее тела. Я положил руки на ее талию, и она прислонилась спиной ко мне.

— Можешь вызвать мне такси?

Я мог. И я сделал это. Уходя, она поблагодарила меня и сказала, чтобы я оставался на ночь в мотеле — номер она все равно уже оплатила. Я принял ее предложение, но не очень понял, за что она меня поблагодарила. Я ничего для нее не сделал. Во всяком случае, я сделал ее обманщицей.

Нет.

Изменив в первый раз, обычно чувствуешь какую-то вину. Она же просто казалась опустошенной. Надеюсь, что никогда ее больше не увижу, потому что нахождение среди других опустошенных особей высушивало полностью.

После ее ухода я около часа бродил по номеру. Есть ли еще люди, такие же, как я? Люди, которые чувствовали бы себя настолько одиноко, что предпочли бы провести бессмысленную ночь со случайным человеком только затем, чтобы иметь возможность смотреть в чьи-то глаза?

Я ненавидел одиночество, потому что в одиночестве вспоминал все, за что ненавидел себя. Я вспоминал все свои прошлые ошибки, которые довели меня до точки. До той точки, когда начинаешь существовать вместо того, чтобы жить. Если бы я действительно жил, то, в конечном итоге, причинил бы боль всем, кто был рядом. И я не мог больше этого делать. Это означало, что я должен быть один.

В прошлом я никогда не был одинок, если со мной были мои наркотики — мои молчаливые, смертоносные, разрушающие друзья. Под кайфом я никогда не был одинок.

Алисса.

Черт.

В голове появлялись грязные мысли, ладони зудели.

Я попытался смотреть телевизор, но на экране была самая настоящая чушь. В какой-то момент я попытался рисовать, но в ручке не было чернил. Я попытался отключить свой мозг, но продолжал думать о кайфе, который когда-то испытывал.

Когда я увижу ее?

Увижу ли я ее вообще?

Конечно. Ее сестра выходит замуж за моего брата.

Хочу ли я увидеть ее?

Нет.

Не хочу.

Боже.

Я хочу.

Я хотел бы сжимать ее в объятиях, но в то же время никогда не прикасаться к ней снова. Я хотел бы целовать ее, но в то же время никогда не вспоминать ее изгибов.

Я хотел бы…

Заткнись, мозг.

Взяв мобильник, я нажал и удерживал пальцем цифру 2. На это раз голос был другим, но приветствие осталось прежним. Меня поблагодарили за звонок на горячую линию для алкоголиков и наркоманов и пригласили поговорить о имеющихся у меня проблемах в конфиденциальной обстановке.

Я повесил трубку. Как всегда.

Потому что люди, вроде меня, с таким прошлым, как у меня, не заслужили прощения. Они заслужили изоляцию.

Направившись на балкон, я прикурил сигарету и положил ее на сухой участок на пол. Слушая шум дождя над городом Тру-Фолс, я закрыл глаза. Сделав глубокий вдох, я позволил себе на короткий промежуток времени, пока тлела сигарета, почувствовать боль.

Я думал об Алиссе. Я думал о маме. Думал о наркотиках. И потом, в самом конце, я всегда думал о ребенке, который мог бы быть у меня, если бы не мои внутренние демоны.

Иногда сигарета тлела восемь минут, иногда — десять. Единственное, что не менялось никогда, независимо от того, как долго тлела сигарета, — это мое разбитое сердце, которое все еще находило возможности раскалываться на более мелкие кусочки.

Алисса

Каждый день я добиралась на работу вместе со своей соседкой — семидесятилетней официанткой по имени Лори. Мы обе работали в утреннюю смену в забегаловке «Голодный Гарри» и ненавидели каждую минуту этого. Лори работала там последние двадцать пять лет и рассказывала мне, что ее план вырваться отсюда заключался в том, чтобы выскочить замуж за одного из тех парней Крис: Эванс, Хемсворт или Прэтт — ей было все равно. (Прим.: имеются в виду актеры: Крис Эванс, Крис Хэмсворт и Крис Прэтт). В какой бы день мы не ехали, Лори всегда жаловалась на то, что мы приехали на пять минут раньше. Она утверждала, что последнее место, куда ты можешь приехать раньше, это место твоей работы. Я не винила ее.

Я работала в «Голодном Гарри» последние пять лет. Самое неприятное в этой работе то, что я приходила туда, пахнущая розовыми духами и персиковым шампунем, а выходила, воняющая жареными котлетами и картофельными оладьями. Каждый божий день. Единственное, что помогало мне держаться, — знание того, что каждый час работы приближает меня к моей мечте: открытию собственного пиано-бара.

— Ты сможешь это, деточка, — говорила Лори, когда мы подъезжали к закусочной. — Ты по-прежнему свежа и весела. У тебя полно времени, чтобы сделать эту мечту реальностью. Ключ в том, чтобы не слушать мнение окружающих. У людей всегда есть мнение о той жизни, которой они не живут сами — просто держи голову высоко поднятой и не слушай их бред.

— Хороший совет, — улыбнулась я, понимая, что ей лишь бы о чем-то поболтать, только бы не оказаться в закусочной хотя бы на секунду раньше положенного времени.

— Знаешь, что говорила мне мама, когда в детстве надо мной издевались?

— И что же?

— Всему свое время. Только так можно пройти через все, что угодно. Не думай слишком много о будущем и не давай мозгу зацикливаться на прошлом — просто живи настоящим. Будь здесь и сейчас. Это лучший способ прожить жизнь. Сегодняшним днем. Всему свое время.

Всему свое время. Всему свое время. Я мысленно повторяла эти слова, когда на меня кричал хамоватый клиент, что его омлет слишком жидкий, или когда ребенок ронял тарелку с едой на пол, а его родители обвиняли в этом меня, или когда пьяного придурка тошнило прямо на мою обувь.

Я ненавидела сферу питания. Но опять же, полезно знать все входы и выходы в подобных заведениях, потому что, когда у меня буде пиано-бар, основной заботой станет организация работы кухни. Просто всему свое время.

— Ты всегда виляешь бедрами после того, как приняла чей-то заказ? — прозвучал поддразнивающий голос, и я улыбнулась, поняв, кому он принадлежит.

— Только когда знаю, что у меня будут хорошие чаевые, — обернулась я с улыбкой и увидела стоящего позади меня Дэна с полными руками файловых папок. Он выглядел таким красивым в темно-синих брюках и светло-голубой рубашке на кнопках и с закатанными рукавами. Как всегда, с широкой радостной улыбкой. И он дарил эту улыбку мне. Вытащив блокнот и ручку из кармана фартука, я подошла к нему. — Что привело тебя сюда в такую рань?

— Я посмотрел то место, об аренде которого мы говорили.

— Да?

— Да. Мне оно понравилось. О, действительно так, но там надо решить вопрос с термитами. У тебя есть минутка, чтобы кое-что обсудить? Я принес несколько поэтажных планов других помещений, которые можно было бы рассмотреть.