— Естественно, оно отвратительное. Что может быть хорошего в рабстве?

— То есть ты — жертва, — заключила виртула.

— Наверное, — не совсем уверенно отозвалась Паола. — Но я не собираюсь веками терпеть, как другие, — и она немного надменно посмотрела на предателя-врача.

— А ты не торопись осуждать других. Ты в их шкуре не была, — предупреждающе подняла палец Айша. — Ну и что ты собираешься делать?

— Сбежит, — насмешливо ответил за нее Маттео.- А ее поймают, изобьют, но она девчонка заводная, поэтому еще пару раз попытается. И каждый раз ее будут бить. Потом казнят из ее малышей кого-нибудь, чтобы сломать характер. Поместят в кошмарные условия: карцер, бордель дружников, на рудниках гнобить будут, пока радиация так не отделает, что о детопроизводстве лет пятьсот вопроса не встанет. Да, мы хорошо восстанавливаемся сами, но не всегда можно ликвидировать последствия причиненного нам ущерба. Зато сейчас у нее неплохой шанс помочь и себе, и другим. Но ей-то что? Она будет как упрямый скорук* стоять на своем.

— Значит, ты считаешь ее неразумной? — потирая свой подбородок пальцами, задумчиво спросила Айша.

— Не знаю. Просто за мою долгую жизнь я их много перевидел. Практически все делают одно и тоже, и ломают их известными способами. Олия — яркий пример. Уж на что своевольна была, но Отто, дед Герхарда, еще тот садист, за полгода погасил в ней любое желание сопротивляться. Вспомни, сколько мы ее выводили из того состояния.

— Да уж… — по лицу виртулы промелькнуло неприятное воспоминание. — Но она выстояла, сможет ли эта?

— Смогу! Конечно, смогу, — вдруг осознав, что тонкий лучик надежды наконец-то блеснул, обрадованно утвердила Паола.

— Видишь, — лукаво прищуриваясь, продолжила виртула, посмотрев на Мэта. — Она не безнадежна. Какой знакомый браслет на твоей руке, — обратилась она уже к По. — Помню, как я его давала твоим родителям.

Паола недоуменно смотрела на Айшу, не понимая, куда та клонит.

— Хорошо, что они послушали меня, — продолжила Айша. — Это поможет быстрей найти Ожидаемого. Он спадет с твоей руки, когда вы встретитесь.

— Ты что-то начала говорить про моих родителей, — робко попыталась продолжить взволновавшую ее тему По.

— Ты — подброшенка. Понимаю, теперь еще и это. Значит, пока закончим и подождем, пока ты переваришь и это, — усмехнулась виртула и вышла из медотсека.

***

Паола сидела на подоконнике комнаты «любви». Как пленницы называли отсек с кроватью, для утех конунга решившего остаться в гаремной, на ночь, с кем-нибудь. Девушки не любили бывать здесь, разве что, за исключением Илоны, которая «из кожи вон лезла» пытаясь добиться более пристального внимания Герхарда. Но и она только изредка лежала здесь, в мечтах, как бы ещё напакостить Олии.

Зато По ценила насколько широк и удобен подоконник. Его даже можно было закрыть портьерой. И тогда он становился убежищем от той жизни, в которой она сейчас пребывала.

За крепстеклом открывалась панорама фьорда с седыми скалами и синевой воды, редкими кустарниками и вездесущей травой. Воздух был полон летающей живности и ей нравилось наблюдать за ссорами и сражением пернатых, отвоёвывающих у друг друга свою добычу. Сегодня она всё же решила почитать. И теперь сидя с ридер-падом, позабыв про всё на свете, увлекательно следовала за героями книги в их нелёгких отношениях. Поэтому не обратила внимание, на возникший в гостиной шум.

— Сам найду, — послышался голос Герда и она замерла, рассчитывая, что он явился не к ней.

И теперь она сидела тихо, стараясь даже не дышать, чтобы никак себя не обнаружить. Прошло некоторое время и ей начало казаться, что всё уже закончилось, как вдруг с двух сторон портьеры скользнули руки и заключили её в объятия. «А день так славно начинался» — с горечью подумала она и услышала:

— Попалась!

Теперь препятствие удалили и Герхард довольный, весёлый, и именно с тем выражением на лице, когда он не отпускал её всю ночь, зажал девушку в «спасительном» углу, оперевшись на кулаки и подавшись в нишу её пространства всем телом.

— Чего читаешь? — Поинтересовался он и отобрал ридерпад.

— Как бестактно, — попыталась она вразумить его, но он быстро посмотрев и отбросив прибор, прижал её ещё сильнее и произнёс:

— Порассуждай мне ещё! И не рано ли читать такое, а? — И он опять игриво поморщившись, с огоньком веселья в глазах, стал заигрывать с ней. Пытаясь вызвать её ответную реакцию, но она упорно пыталась отвернуться и сдерживала себя. В первый раз за всё это время он смог её развеселить, но она считала предательством быть с ним в добрых отношениях.

— Ну, ты хоть иногда делай вид, что я тебе приятен, — иронично, но нежно прошептал он в её ушко. И она вдруг улыбнулась. Но быстро спрятала улыбку и опять приняла вид буки.

— Давай! Сопротивляйся Малыш!- Снисходительно посоветовал он.- Всё равно своего добьюсь. Ты будешь меня любить, — самоуверенно произнёс он и пристально посмотрел на неё, сграбастал в объятия и с удовольствием поцеловал. Затем оставил в покое и вышел. И По услышала за дверью:

— Своди её к Мету, пусть опять попоит, и ко мне в спальню.

Отвечала Олия тихо, и потому девушка не услышала слов.

Но внутри её, всё же что-то было не так. И она не могла дать себе отчёт, почему сегодня приход «этой скотины» её взволновал.

Зато это отвлекло По от воспоминаний и позволило прийти к внутреннему убеждению, что ситуацию не изменить, по крайней мере — сейчас. А значит, надо научиться быть сильной, принимая все без иллюзий и прикрас.

«Да, иногда жизнь — мачеха», — вспомнила она слова Виртулы. И опять ее взгляд упал на браслет из кожи, надетый ей родителями на руку с меткой. Хотя… Виртула никогда не обманывает. Может проклясть, может помочь, но не хитрить. Значит, она — подброшенка. И тут же ее сердце резанула боль при мысли о родителях. Ей все равно, были они родными или нет. Они ее любили. И она вдруг поняла, что думает о них в прошедшем времени. Тут же постаралась отогнать эти мысли, внушая себе, что чудеса случаются. Ей было легче переносить свое положение, думая, что, кроме нее и малышей, остался еще кто-то.

— Пойдем. Айша зовет. Она хочет еще с тобой поговорить, — передала ей просьбу виртулы Олия и тут же передала распоряжение конунга, — благо она в медотсеке, куда тебе надо сходить принять пойло “любви”, раз «по-хорошему», как выразился Рыжий, ты не хочешь, — нравоучительно-смешливо заключила Олия. Согласно кивнув, девчонка двинулась следом за метрессой в приемную.

***

— Я смотрю, ты смирилась даже с тем, что я рассказала тебе о браслете, — удовлетворенно подытожила виртула. — Хорошо. Ну что ж, двинемся дальше. Садись рядом со мной, попробую помочь тебе побороть страх. Э! Глупыха, — подметив сомнения девчонки в ее последних словах, произнесла Айша. — Страх бывает разным. Твой страх зиждется на опасении за родных. Но большинства уже нет. Спокойно! — грозно произнесла она, увидев реакцию Паолы. — Прими и это. Но есть остатки вашего рода, и в твоих силах собрать их. В твоих силах кое-что изменить в этом мире.

Сердце девчонки сжалось от слов Айши и заныло. От чего Паола часто задышала, пытаясь справиться с очередной болью, нанесенной ей виртулой. Но она же понимала, что та лишает ее ненужных иллюзий, заставляя трезво смотреть на ситуацию. А значит — быть над нею. И в результате не оказаться безвольной щепкой, гонимой волной времени.

— И опять — молодец! — произнесла Айша. И добавила. — Небось не ожидала, что за неделю можно целую жизнь прожить? Ничего, плакса-млакса. Пора стать взрослой. У тебя нет другого выхода. Ну, вот и все. Сюда идет Олия. Слушай ее, она в плену более века уже, опыт выживания огромный. И запомни: как бы Моркадо не ломали, у нас есть внутреннее семя жизни, дающее нам и силу, и саму жизнь.

***

«Меня напоили пойлом в последний раз», — дала себе обещание Паола. В конце концов, ей нравился секс. Но не нравился Герхард. «Любовь» с ним была самой обыкновенной физикой: без чувств, без романтики, только гормоны и механика. Олия обучала ее премудростям, и девчонка потихоньку училась правильно их применять.