Я много рассказывала о себе. Когда я перестала ощущать тяжесть стен приюта на своих плечах, мне как будто язык развязали, и я поведала всё, что могла им доверить. Разумеется, я не говорила про Вижна. Вижн был солнцем, горевшим в моей груди, даже если временно оно потухло.

Чёрт меня дёрнул за язык сказать, что я рисую и пишу стихи. Родители тотчас же попросили меня показать им все свои творения. Пьетро же тактично молчал и посматривал на меня сквозь бокал белого вина. Я видела его постоянную ухмылку. Он родился с ней?

Отчасти такое его поведение заставляло меня сидеть в гостиной как можно дольше. Я боялась оставаться одна в отведённой для меня комнате на втором этаже. Ведь он мог зайти туда в любой момент.

А когда родители вдоволь налюбовались моими работами, я напомнила им о том, что они хотела мне рассказать. Мои биологические папа и мама. Что с ними? Почему они оставили меня? И вот что я узнала.

Мои родители, Эрик и Магда Леншерр, были учёными, специалистами в области психологии. Довольно успешными, кстати сказать. К двадцати пяти годам они уже успели построить себе научную карьеру и зарекомендовали себя как компетентных, надёжных учёных. Осознав, что их интересы довольно схожи, они поставили перед собой грандиозную цель и с тех пор посвятили свою деятельность такому важному аспекту человеческой жизни, как страхи.

Они познакомились, когда поступили в один и тот же университет Соковии и попали в одну группу. Это была взаимная симпатия с первого взгляда, а с течением времени эта симпатия переросла в более глубокое чувство. Меж тем, они не уделяли огромное внимание своей связи, сосредоточившись на науке. Они стали крепкими друзьями и сотрудниками. Они много экспериментировали, проводили опыты в собственной лаборатории, находившейся в закрытом подвале университета, и писали статьи на такие ошеломляющие темы, что их не сразу воспринимали всерьёз. Параллельно между ними возникала любовная связь, и они даже подозревали о её существовании с того момента, как только встретили друг друга. Для них это не стало неожиданностью. Чувства развивались у них плавно, так же, как разгорается костёр, и лишь затем — со вспышками и страстью.

Они были лучшими на своём курсе. Пара, подающая всем надежду и пример. На них равнялись даже некоторые студенты со старших курсов, а преподаватели и вовсе видели в них людей, определяющих своё поколение, а может, даже опережающих его. Они участвовали в научных конференциях и предлагали такие сумасшедшие проекты, от которых у специалистов в области психологии волосы дыбом вставали — в первую очередь, из-за их напористости, решительности, рискованности.

Пытаясь каким-то образом наградить их за активную деятельность, руководство учебного заведения отправило их учиться по обмену в крупный американский университет. В Штатах у них бы появилась более крупная возможность реализовать свои планы и перевернуть мир науки и психологии своими по истине уникальными открытиями. Там-то они и познакомились с такими же активными студентами — будущей четой Максимофф. Они поделились с ними идеей своего проекта, над которым корпели целые годы, и те с энтузиазмом приняли их задумку, пообещав помочь в её осуществлении. Студенты понимали, что для такого масштабного проекта потребуется немалое количество человек, в связи с чем решили подыскать себе помощников на время его реализации. Ими стали некоторые аспиранты и выпускники, готовые на всё, чтобы наконец написать свои выпускные квалификационные работы и получить учёную степень.

Их план состоял в создании некоего психологического эксперимента, который бы помог людям бороться со своими страхами. В течение долгих столетий люди искали путь избавления от собственных боязней и фобий. Одной из самых главных и масштабных идей стала идея полного погружения в страх, и молодые студенты взяли его за основу своей работы, даже понимая, что такая концепция была отвергнута из-за своей неполноценности. Но они пошли дальше: они хотели доработать её и довести до идеала.

Они смутно представляли себе идею, зато энтузиазма в них было хоть отбавляй. Таким образом, студенты смогли отыскать приличную лабораторию и раздобыли специальные приборы. Они учли возможность нанесения морального и физического вреда, они прорабатывали этот проект долгие годы.

Так долго, что параллельно не забывали и про личную жизнь. Эрик и Магда, не в силах дождаться окончания доработки своего проекта, решили завершить его уже женатыми. Они встречали новое будущее настоящей семейной парой, и не только это радовало их — Магда забеременела.

И всё шло хорошо.

Однако нельзя быть таким беззаботным, когда работаешь с самим страхом.

Студенты условились не экспериментировать до тех пор, пока проект не приведут в действие. Это может быть нанести непоправимый ущерб: как морально, так и физически. Особенно строго это правило применяли по отношению к Магде: она оставалась разработчиком на теоретическом уровне, её даже запретили подпускать к изобретению.

А потом настала череда необъяснимых событий. Эрик и Магда стали гораздо скрытнее от своих новых друзей. Поначалу все полагали, что они уклоняются от ставших традицией встреч в баре для обсуждения проекта и отдыха из-за плохого самочувствия Магды — ведь она ждёт ребёнка, за ней нужен уход! Но затем их сотрудники стали находить в их рабочих столах какие-то чертежи и толстые тетради со странными, не связанными по смыслу записями. Все эти разработки относились к их общему проекту.

Тогда-то они и поняли, что что-то не так.

Потому что вскоре пропал Эрик. Просто, резко, в один из самых спокойных будней. Он должен был прийти на финальное обсуждение проекта, которое было запланировано ещё пару недель назад. Уже прошёл год, учёба четы Леншерр в американском университете подходила к концу. Это значит, что и проект был на финальной стадии завершения. Осталось лишь подвергнуть его некоторым испытаниям — а там, заметив неполадки и недоработки, наконец подвести его к концу и вывести на публику. Но он не явился. А когда одного из студентов подослали к Магде, тот нашёл её совсем не похожей на себя: она не билась в истерике, её глаза не выглядели заплаканными, она стояла на пороге совершенно спокойной, будто ничего и не произошло. Только переживание было заметно в её взгляде и речи: она отвечала односложно, неохотно, словно хранила какой-то секрет, который боялась разболтать. Пока студент пытался узнать, всё ли в порядке, Магда лишь кивала и пыталась уклониться от разговора, придумывая нелепые отговорки. Он сразу заметил некую странность: Магда всегда была такой общительной, импульсивной, сосредоточенной и остроумной, а сейчас терялась, не в силах подобрать слов. Пытаясь ничего не выдать, она от переизбытка чувств упала в обморок.

Спустя пару дней, как-то поздно ночью, на пороге дома Максимофф предстала Магда и со слезами на глазах попросила, если с ней что-то случится, непременно отыскать её дочь, которую она пока хранила под сердцем и собиралась назвать Вандой. Никто так и не понял, что же произошло и в каком заговоре участвовали Магда и Эрик.

После этого она исчезла. А дочь пришлось искать шестнадцать лет. Максимофф обошли всю Америку, опрашивали полицию, больницы, родильные дома, детские приюты на предмет появления младенца по имени Ванда. Понимая, что сначала стоит разобраться с таинственными исчезновениями семьи Леншерр, они не предпринимали решительных действий, пока не расследуют дело об их пропаже.

И теперь же они наконец отыскали их дочь и решили приютить её у себя, как того хотела сама мать ребёнка.

Корзинку в приют подкинула Магда, положив туда записку с просьбой наречь девочку определённым именем, наверняка отправившись спасать мужа.

И теперь они официально считаются пропавшими.

Под конец рассказа по моей щеке спустилась одинокая слеза. «Простите», — лишь произнесла я и выбежала из гостиной в ванную, закрыв за собой дверь. Они ещё долго пытались успокоить меня, и я вроде сдавалась, просто чтобы показать, что их старания не напрасны, но в глубине души у меня засела такая печаль от потери родителей, стремившихся выполнить дело жизни и при этом не потерять друг друга, что я поставила себе задачу в определённый день найти их.