Шесть лет назад, в тот самый день, когда Ирэн узнала что беременна, а Шерлок решил сохранить ребенка, Майкрофт не сказал ничего. Это их жизни. Их выбор.
Но знакомство с племянницей все-таки произвело на Майкрофта впечатление. Первую встречу с ней Майкрофт запомнил на всю жизнь. Взглянув на нее, он увидел… Шерлока. Да-да, она была точь-в-точь как Шерлок, которого Майкрофт помнил с пеленок. Эти глаза, эти губы, эти черты лица… Майкрофт даже решился подержать ее на руках, хотя никогда раньше до этого детей не держал. И это было так… странно-приятно, ощущать у себя на руках маленькое тельце, живого человека, весом чуть более трех килограммов, что так похоже на его брата… Девочка, укутанная в белый пушистый плед, в нелепой розовой шапочке, спала, подняв правую ручку. Ребенок может уснуть в любой позе, и это Майкрофта не удивляло. Больше удивляла маленькая розовая ладошка, такая крохотная… Поразительно, но когда-то он и сам был таким! И Ирэн, и Шерлок, и вообще каждый из нас… А касательно Шерлока, то он был так… счастлив? Его глаза светились, когда он смотрел на нее. И когда держал на руках, то не сводил с нее глаз. Холмс-старший вдруг понял, что Шерлок хотел и ждал этого. Он хотел ребенка, своего ребенка, хотел стать отцом. Пусть не обычным среднестатистическим, таким, что будет делать выговоры за выходки, нет, даже наоборот, поощрять их, но все же папой. Майкрофт даже в тот момент на миг сам захотел стать отцом. Но так же быстро это рвение у него пропало. Хотя, что скрывать, следующую неделю он то и делал, что беспрестанно думал о маленькой племяннице и о Шерлоке.
Время от времени и Майкрофт навещал Викторию. Он приезжал в Хай-Уиком к своей единственной племяннице. Его тянуло к ней какой-то невидимой силой той же мощи, что тянет к земле все предметы. Почему? Он и сам не знал. Думал, потому, что когда-то его так тянуло к маленькому Шерлоку. Он был чудным ребенком. Майкрофту даже иногда хотелось вернуться в беззаботное детство. Только это рвение уменьшалось прямо пропорционально их возрасту.
Но, несмотря ни на что, Майкрофт пообещал себе всегда защищать Викторию. Ведь если с ней что-то случится… Шерлок этого не переживет. А если Шерлок что-то сделает с собой — это будет слишком для Майкрофта.
И сейчас, у всегда непоколебимого Майкрофта Холмса, душа была не на месте.
***
Детектив сидел в своем кресле и уже минуту ждал звонка. Он сделал все, что нужно!
Он вздрогнул, когда телефон завибрировал на подлокотнике кресла.
— Слушаю.
— Я просто поражен, мистер Холмс. Вы готовы разрушить свою карьеру ради дочери?
— Готов.
— Не переживайте, мистер Холмс, следующее задание не будет вынуждать вас рушить свою карьеру. Это так… Просто головоломка. Даже поисковая работа.
— Слушаю.
— Позавчера молодого мужчину нашли мертвым в гостинице в Глазго. Полиция уже закрыла дело, установив причину смерти — анафилактический шок. Изучив его медицинскую карту, мы можем там найти ведомости о том, что у него была сильнейшая аллергия на арахис.
— Но?
— Мало кто знал о диагнозе, что ему поставили в одной из клиник в Австрии, когда он путешествовал там и у него случился сильный приступ, чем-то напоминающий эпилепсию. И…
— И на самом деле он умер от этой болезни, а не от анафилактического шока.
— И да, и нет. То есть… В общем, у вас есть двадцать четыре часа, чтобы раскрыть, от чего же на самом деле умер этот мужчина. И еще вам нужно будет сказать, что же такого странного спрашивал этот мужчина, заселяясь в любую гостиницу и чего никогда не было и быть не могло в его доме.
— Может, хотя бы соизволишь себе сказать, как его звали? — Шерлок сам не заметил, как перешел на «ты».
— Не-а. В этом-то и есть весь кайф расследований, не так ли?
Шерлок вздохнул. Он подавил сильнейшее желание сказать этому горе-шантажисту все, что он о нем думает и более-менее спокойно изрек:
— Я хочу увериться, что с моей дочерью все хорошо.
— С ней все хорошо.
— Я сказал — увериться!
— Мистер Холмс, не испытывайте мое терпение.
— Как тебя зовут?
— Пусть пока что это останется для вас загадкой.
Трубку повесили. Шерлок еще несколько минут слепо смотрел в стену, а затем набрал номер Лестрейда:
— Мне нужны данные обо всех гостиницах Глазго. В одной из них позавчера умер мужчина. Мне нужно знать о нем все.
Едва Шерлок повесил трубку, как телефон, оставленный похитителем, завибрировал.
— Слушаю.
— Обращаетесь в полицию? Ай-яй-яй. Мистер Холмс, это ваша загадка. Вы сами должны найти к ней ответ. Хотя… На первый раз прощается. Но за милость с моей стороны полагается штраф. У вас осталось двенадцать часов. Тик-так.
Едва Шерлок услышал гудки в трубке, он вскочил на ноги и выбежал на улицу, начал ловить такси, одной рукой попутно набирая номер Лейстрейда, а другой натягивая пальто:
— ЖИВО!
***
Светловолосый мужчина попервой был зол на своего босса за оставленное задание. Потом злость переросла в недоумение. Сейчас он снова был на него зол. Это же не задания, это семечки для Шерлока Холмса!
Но, если судить с позиции здравого ума, эти задания испытывали Холмса на прочность. Эмоциональную прочность. Его единственную дочь похитили, любой был бы на взводе, если бы не получил нервный срыв на фоне шока и истерики в первый же день. А так… Ему нужно еще и расследовать это.
Мориарти знал о том, что Шерлок имеет дочь. Об этом он сообщил за день до своей смерти. Как он это узнал — Себастьяна не обходило, его больше заботили инструкции, оставленные боссом. Джеймс назначил дату, когда человеческому началу Шерлока Холмса нанести финальный удар. Себастьян с нетерпением ждал этого дня. Он едва не зачеркивал дни в календаре, хотя ждать пришлось долгих шесть лет. И вот он, тот самый день настал.
Себастьян, по привычке, почистил свою винтовку, сложил ее и дал команду своим верным людям:
— Начинаем.
Через два часа девочка была у него в руках.
Признаться, Виктория обладает нечеловеческой силой притягивать к себе других. Она довольно умна, как на свой возраст, и невероятно красивая. Шерлок Холмс, по мнению Себастьяна, обладает слегка отпугивающей внешностью. Но его дочь. Она невероятная. Возможно, благодаря матери. Хотя Себастьян и Ирэн не назвал бы красивой. У него были другие предпочтения… в людях. Но, признаться, смесь Шерлока Холмса и Ирэн Адлер была невероятной. И не только внешне.
И самый последний пункт, что был в инструкциях: «по истечению времени или в случае неудачи Холмса, убей ее» серийному убийце не приносил никаких затруднений. Сейчас мысль о том, что, возможно, ему придется убить Викторию, бросала его в дрожь.
***
Я сижу и листаю какую-то книжку. Я умею читать, но не хочу. Мама говорит, что с моим умом в школе мне придется легко. Интересно, как там, в школе?
Я соскучилась по маме. И по папе. Я всегда была с мамой, каждый день. Папа же приезжал не так часто, как хотелось (а мне хочется, чтобы он жил с нами), и я всегда с нетерпением жду его приезда. Папа говорит, что у меня феноменальная память. Что это значит, я еще не понимаю, но горжусь этим.
Здесь со мной хорошо обращаются, и этот Себастьян, если бы не был злым, мог бы быть моим другом. Он… Забавный и веселый, интересный. Но у него взгляд грустный. Иногда у мамы был такой взгляд, когда с папой было что-то не так. Видимо, когда у него были трудности. Или когда она скучала за папой. Я говорила ему на ухо, чтобы он остался, но папа с такой же грустью во взгляде отвечал, что не может, пусть даже и хочет. И это заставляло грустить меня.
И когда мама сказала, что мы едем в Лондон, я обрадовалась. Мы едем к папе. Наконец-то, я могла увидеть, где он живет! Я столько раз представляла себе его дом, но каждый раз он был другим.
Мне понравилось у папы. Особенно желтый смайлик на стене. И очень удобные кресла. Кажется, я понимаю, почему папа так любит свой дом — ведь он уютный. Правда, на кухне были интересные какие-то баночки, трубочки, к которым мама мне запретила прикасаться, а потом и папа, который не хотел их убирать. Я не буду к ним прикасаться, но было интересно наблюдать, как папа что-то с ними творит, потом, бросив несколько баночек в мойку, ушел и уселся в кресло. Он был расстроен. Я пришла к нему, села ему на колени и обняла. У папы улучшилось настроение, и он даже разрешил мне перелить разноцветные жидкости в одну баночку и наблюдать за тем, как эти жидкости начинают “дыметь”. Правда, об этом не должна знать мама.
