Однако она не была создана для того, чтобы сидеть и ждать. Ей нужно было что-то делать, как-то действовать. Она хотела сражаться с пожирателями смерти, спасать резидентов, хотела убедиться в том, что, когда прибудут Кингсли и Грозный Глаз, им останется только прибраться тут.

Но сейчас она являлась мракоборцем, чье прикрытие могли обеспечивать только три подростка и потенциально рычащее создание. Это просто нереально. Это небезопасно. Так что она могла только ждать.

Вот почему последние несколько часов были просто пыткой.

И не только для нее.

Она снова посмотрела на Рона. Странно было использовать едва переступившего порог совершеннолетия юнца в качестве последней линии обороны, но какой выбор у нее был? Учитывая, что остальные оказались по другую сторону этой непоколебимой двери, ей не приходилось рассчитывать на помощь друзей, а Гарри, Рон и Гермиона отчаянно хотели помочь. Особенно Гарри – он едва не на стену лез от бездействия, так что, когда после нескольких часов бесплодного ожидания под доносящийся сверху вой запертых по камерам оборотней он решил разведать обстановку, Тонкс не стала останавливать его. Они лишь велела ему быть осторожным, и он исчез под мантией-невидимкой. После этого она попросила Рона занять позицию у двери, а Гермиону…

Гермионе она поручила следить за Римусом. Ей полагалось сообщить, как только тот начнет просыпаться.

Потому что она сама просто не могла этого делать. В случае…

Ее пальцы сжались на рукояти сабли, и Тонкс закрыла глаза.

Он сказал, что это было волчье противоядие, и его голос звучал уверенно. Он отключился только из-за того, что был изможден.

С ним все будет в порядке. Он будет в порядке.

Но ведь ты не можешь быть в этом уверена, не так ли?

Потому что пока они неслись к туннелю, Римус ничем не дал ей понять, что зелье сработало. Она пообещала ему. Если встанет выбор между его жизнью и чьей-то еще…

Если проснется оборотень, и она не сумеет разглядеть в его глазах Римуса Люпина, ей придется сделать это. Ей придется убить его.

И именно поэтому она не могла смотреть на него. Она не могла думать о нем как о Римусе, она не решалась думать о нем как о…

- Тонкс, - ворвался спокойный голос Гермионы в ее размышления. – Мне кажется, он просыпается.

Черт. Черт побери…

- Отойди назад.

Судя по выражению лица Гермионы, резкий тон Тонкс стал для нее неожиданностью, однако она послушно отошла к Рону в дальнем конце маленького коридора. Тонкс заметила, как они обменялись долгим взглядом, как переплелись их пальцы, а затем заставила себя подняться на ноги и посмотреть вниз.

Туда, где лежал он – оборотень Римус.

Она знала, что ему не хотелось бы, чтобы она или кто-то другой видели его в таком состоянии. Другая сторона Римуса Люпина – серый, поджарый, немного потрепанный оборотень шевелился на импровизированном ложе из останков его разорванной мантии, постепенно просыпаясь. Тонкс оглядела его, отмечая широкие шрамы на шее и животе – наследие Каина – видимые даже через густую серую шерсть, покрывающую его волчье тело. Его морда была узкой, а меж разомкнутых челюстей виднелись острые белые зубы. Практически невозможно было поверить, что каких-то несколько часов назад на месте этой пасти были губы, которые она с такой страстью целовала в уединении лаборатории Зелии.

Но пока внутри этого зверя был Римус, остальное не слишком-то ее волновало.

«Пожалуйста, будь Римусом, просто будь Римусом…»

Медленно и осторожно Тонкс опустила саблю, коснувшись острым концом шеи оборотня. Одним движением перерезать горло – вот и все, что потребуется…

Лапы дернулись, веки затрепетали.

А затем, несколько раз сонно моргнув, открылись два золотых глаза и в следующий момент уставились на нее.

Тонкс напряглась. Сердце колотилось в ее груди, пока она ждала рыка, броска и жуткого хруста, который сопроводил бы ее неминуемые действия. Ничего этого не произошло – оборотень просто смотрел на нее.

Пожалуйста, ох, пожалуйста…

- Римус? – решилась позвать она.

Глаза оборотня сместились на саблю, а затем он медленно, очень медленно кивнул.

Он кивнул. Римус кивнул.

Ей никогда прежде не доводилось ощущать такого облегчения. Оно волной обрушилось на ее тело, заставляя эйфорию струиться по венам, и ее ноги едва не подкосились от интенсивности чувств. В этот момент, несмотря на происходящее вокруг, жизнь показалась ей прекрасной.

«Спасибо. Кто бы ни наблюдал за нами сверху, занимаясь подобными делами, спасибо тебе».

Одной опасностью меньше. Может быть, может…

Римус снова оглядел саблю, прижатую к его горлу, а затем одарил ее выразительным взглядом.

Даже если у нее и оставались какие-то сомнения в том, что именно Римус управляет этим пушистым телом, они растворились без следа. Только Римус смотрел на нее так.

- Точно! – воскликнула она, практически инстинктивно убирая клинок подальше и опускаясь на колени, тогда как Римус с трудом поднялся на все четыре лапы, разминая затекшие после трансформации мышцы и суставы. Она наблюдала за тем, как он нерешительно вытянул передние конечности, словно бы привыкая к этому знакомому, но одновременно незнакомому телу, а затем заметил двух подростков, неуверенно глядящих на него с расстояния в несколько метров, и замер.

Тонкс мысленно вздохнула.

- Да, я знаю, - сказала она ему строго и, ухватив пальцами за морду, развернула к себе. – Они все еще здесь – все трое. Но никто из нас ничего не в силах предпринять по этому поводу, и, я уверена, никому не хочется наблюдать за гневом оборотня, так что умерь свои защитные инстинкты и смирись. Мы застряли здесь все вместе, нравится это нам или нет.

Несмотря на отсутствие голоса, казалось, что он вот-вот начнет спорить, но затем он по-волчьи фыркнул и опустил взгляд, признавая поражение.

Тонкс едва сумела скрыть вторую волну облегчения. Несмотря на то, как он выглядел, оказалось, что мужчина за этими золотыми глазами куда больше походил на знакомого ей Римуса, нежели тот вспыльчивый человек, который боролся с ней и с самим собой под воздействием поднимающейся луны. Храни Мерлин волчье противоядие.

Ей не удалось развить эту мысль, потому что, бросив вопросительный взгляд на Рона и Гермиону, Римус молчаливо задавал следующий вопрос. Тонкс приготовилась к худшему. Перспектива оказаться лицом к лицу с раздраженным оборотнем по-прежнему оставалась возможной.

- Гарри? – нехотя произнесла она и продолжила в ответ на его очевидно подозрительный кивок: - Ну, Гарри…

- Здесь.

Все четверо находящихся в помещении подпрыгнули, когда из пустоты раздался голос Гарри, но затем его темная голова появилась справа от Рона и Гермионы. Стаскивая мантию, он улыбнулся своему учителю.

- Профессор Люпин, - поприветствовал он Римуса, слегка приподняв бровь. – Во всяком случае, я предполагаю, что это вы, раз вы не съели Тонкс.

- Если я смогу достаточно разозлить его, то у него еще будет время сделать это, - сказала Тонкс и, бросив косой взгляд на оборотня, поднялась на ноги. – Итак, Гарри, что тебе удалось узнать?

Гарри пожал плечами.

- Все не так уж плохо. Те пожиратели смерти, что я запер, все еще не сумели выбраться. Они не оставили попыток освободиться, так что я наложил на стены непроницаемые чары, поэтому даже если им удастся вырваться, они никуда не денутся. Я также наложил заглушающее заклинание, и никто не услышит их криков о помощи. – Гарри весело улыбнулся Римусу, который смотрел на него со странным задумчивым выражением. – Эй, профессор, вы не могли бы попросить профессора Дамблдора, чтобы тот попросил Флитвика зачесть мне ЖАБА по чарам в сложных обстоятельствах, потому что, как мне кажется, я без труда теперь получу высший балл! Это лучшее непроницаемое заклинание, что я когда-либо создавал!

Несмотря на его импульсивность, Тонкс была впечатлена.

- Отлично сработано, мистер Поттер, - похвалила она искренне своей лучшей имитацией писклявого голоса Флитвика. – Десять очков Гриффиндору. – Гарри широко улыбнулся, а она нормальным голосом продолжила: - Что насчет остальных?