Ее глаза закрылись, но он все равно словно бы чувствовал на себе ее взгляд.

- Мне все равно.

Когда ее губы коснулись его, он тоже закрыл глаза.

- Сомневаюсь, что когда-либо заслужу тебя.

- Можешь думать так, если хочешь. – Римус скорее ощутил эти слова, нежели услышал, почувствовал каждое из них, пока она дразняще касалась своими губами его. – Но мне все равно.

А затем осталась только она.

Он никогда не подозревал, что ощущения могут быть такими ошеломляющими. Ее губы на его губах, ее поцелуй – их поцелуй, ее руки в его волосах, путающиеся, ласкающие, его ладони, скользящие по ее талии, тогда как все ее тело прижималось к его, а затем поцелуй стал глубже, и все рациональные мысли покинули его.

Сколько времени он провел в мире по имени Тонкс, он не знал, да и не хотел знать.

Но в какой-то момент реальный мир начал вновь напоминать о себе. Осознание их ситуации вернулось к Римусу; его тело дрожало в предвкушении восхода луны, он по-прежнему был изможден и едва держался на ногах, под которыми хрустело битое стекло. Внезапно ее губы исчезли, и темные глаза снова смотрели на него – потерянные и удовлетворенные одновременно.

Он знал. Они оба знали.

Близко. Слишком близко. Луна…

- Тебе надо уходить, - прошептал он.

- Я понимаю, - выдохнула она в ответ, - но от этого не легче.

Он покачал головой.

- Тонкс…

Она улыбнулась какой-то отчаянной улыбкой и отошла назад, выскальзывая из его объятий. Ее глаза странно блестели.

- Лучше бы тебе пережить эту ночь, Римус Люпин, - дрожащим голосом сказала она. – Потому что в противном случае я тебя убью.

На это он рассмеялся.

- Постараюсь запомнить.

Он видел, что она пытается сдержать слезы. Ее эмоциональная стойкость пошатнулась вследствие разделенного ими момента страсти.

- Я буду наверху, - сказала она, указывая на шахту лифта. – Я не брошу тебя.

Устало он был вынужден признать свое поражение.

- Уже наверняка поздно пытаться выбраться отсюда, - вздохнул он. – Но будь осторожна. Если ты погибнешь, я тоже это так не оставлю.

Тонкс не то усмехнулась, не то всхлипнула.

- Представь, если мы оба умрем. Что тогда начнется…

- Профессор Люпин! Тонкс! Сюда!

Римусу показалось, что желудок ухнул куда-то вниз. О нет! Он должен был уже уйти, почему он не ушел?

Судя по выражению лица Тонкс, она думала примерно о том же.

- Гарри! – заорала она с гневом и бросилась в шахту лифта, едва не свалившись, когда взобралась на созданную ею же губчатую поверхность. – Какого черта ты…

- Я достал волчье противоядие!

Глаза Римуса распахнулись, и, услышав, как охнула Тонкс, он уже через несколько мгновений оказался рядом с ней. Глянув вверх, он увидел растрепанную темноволосую голову, высунувшуюся с верхнего этажа; Гарри глядел на них с выражением торжества. – Та бутылка, что была у пожирателя смерти, оказалась волчьим противоядием!

Несмотря на то, что ему вдруг захотелось горячо отблагодарить Гарри, Римус знал, что сейчас есть дела поважнее.

- Ты уверен, что это…

- Я знаю запах! – с явным нетерпением ответил Гарри. – И бутылка именно такая, как описывала Зелия. Я заметил ее, когда накладывал опечатывающее заклинание на помещение с пожирателями, и сумел добыть ее с помощью заклятия Акцио! Давайте уже! – крикнул он, и сверху вдруг спустилась веревка. – У нас мало времени!

С этим утверждением сложно было спорить, но если Гарри ошибся, если это не волчье противоядие, и он трансформируется в коридоре…

- Скинь его! – прокричал Римус. – Скинь его мне!

- Но…

- Кидай! – крикнула Тонкс, да так, что чуть не закачались стены. Несмотря на разделяющее их расстояние, Гарри выглядел неубежденным. К счастью, он все-таки протянул руку с бутылкой над шахтой и отпустил.

Римус с легкостью поймал ее и с недоверием оглядел. Небольшой черный пузырек с выгравированной волчьей головой, который отличался от тех, что они нашли в лаборатории, только тем, что был целым. Выдернув пробку, Римус принюхался.

И чуть не задохнулся. Эту вонь он не перепутает ни с чем. Волчье противоядие!

Никогда в жизни он еще не радовался этому отвратительному запаху.

- Оно? – прошептала Тонкс, и он улыбнулся ей.

- Да, - ответил он просто, а затем, морально подготовившись, выпил зелье одним глотком.

Изменения произошли почти мгновенно.

С воем, эхом прошедшимся по пустоте его разума, и визгом волк забился в свой уголок, откуда не мог причинить никакого вреда. Взывающие к нему инстинкты, желания охотиться, убивать, сражаться и кусать исчезли в никуда, тогда как Римус наконец сумел вернуть себе полный контроль над своим телом. Дикие порывы оборотня снова оказались скрыты за его человечностью.

Его разум казался ему таким чистым, таким свежим, таким его. Однако состояние его тела, лишенного энергии и силы, даруемой волчьей частью его, оставляло желать лучшего.

Последние силы покинули его.

Он едва не упал. Только быстро среагировавшая Тонкс помогла ему остаться на ногах. Волны дрожи пронзали его худое тело. Он чувствовал себя слабым, больным, до смерти уставшим. Две практически бессонные ночи и стресс истощили его, и когда адреналин выветрился из его крови, не осталось ничего. Он смутно осознавал, что Тонкс что-то кричала ему в ухо, когда внезапная легкость охватила его тело, подняла над полом и понесла вверх, навстречу зеленым глазам, взиравшим на него теперь с ужасом. Он слышал, как кто-то бормотал: «Это был яд? Я ошибся?», а Тонкс что-то отвечала про истощение. Затем кто-то крикнул: «Мобиликорпус!», и он снова воспарил, тогда как две пары рук подталкивали его, заставляя двигаться вдоль серых стен.

Дрожь усиливалась. Трансформация произойдет скоро, скоро…

Вдруг он оказался в каком-то помещении, где обнаружился люк в полу под стулом. Он услышал еще бормотание и несколько произнесенных заклинаний; его руки свели и магически связали вокруг шеста, который еще мгновение назад был лестницей. И вот он уже летел вниз да так, что воздух свистел в ушах. Затем его путь преградило что-то мягкое и знакомое, как подушки или губка, и он услышал одновременно близкие и как будто звучащие издалека крики: «Это профессор Люпин! Рон, быстрее! Нужно ему помочь!», и другой голос: «Нет! Слишком поздно, возвращайтесь!». Два новых лица показались над ним, веснушки и рыжие волосы и пушистая каштановая шевелюра в сопровождении встревоженных глаз, которые были знакомы ему по прежней жизни, случившейся тысячу лет назад. Но Римус практически не обратил на них внимания, потому что осознание одного-единственного факта снизошло на него.

Луна. Взошла луна.

А за этим последовала боль.

Он чувствовал, как корежились кости, как до предела растягивалась кожа, как настоящая агония заставляла его корчиться в муках. Он пытался не закричать, когда чьи-то руки подхватили его, подняли и потащили, когда взволнованные голоса зазвучали вокруг. Он вспомнил их имена: Тонкс, Гарри, Гермиона, Рон… вы не должны здесь быть, вам нужно уходить… Он заметил темный проход, в котором стояла женщина в серой мантии – Ребекка, его кузина – и отчаянно жестикулировала им. Сирены начали завывать, но все было так далеко, слишком далеко, чтобы он успел. Он хотел закричать тем, кто тащил его, чтобы они поспешили, чтобы бежали, оставили его и спасались сами, но голос не слушался его, и только волчий вой вырвался из его горла; он не мог ни до кого донести своих предупреждений. Он увидел, как металлическая дверь захлопнулась, скрывая из виду его кузину, а затем новые волны боли потопили его. Он еще раз четко разглядел четыре оставшихся с ним лица – бледных и напуганных, глядящих на него – а потом терзающая его агония лишила его сознания.

========== Глава 39. Связанные. ==========

Кингсли Бруствер глубоко вздохнул и плотнее запахнул плащ, продолжая устало вглядываться в сумерки.

Вечер нельзя было назвать приятным.

Для начала дул ледяной ветер. Приносясь с торфяников, он завывал и качал деревья, растущие по краю долины, по которой проходила маггловская железная дорога. Двое мужчин, ожидающих на тропе, замерзли до костей. А потом село солнце, оставляя после себя лишь отголоски своего согревающего света – оранжево-розовые всполохи, раскрасившие горизонт на западе. Но они не видели, как угасал день за их спинами, поскольку смотрели в противоположную сторону на что-то, чего ни один из них видеть не желал.