- Ты уверен, что ничего не знаешь о том, как она попалась? – с подозрением поинтересовался Гиббон. – Слишком уже удачно вышло, что мракоборцы и Орден заняты как раз в тот момент, когда нам нужно было схватить Люпина, а ведь вы двое никогда не ладили…

- И ты винишь меня? – с холодным возмущением спросил Дольф. – Эта женщина намеренно отправила меня в пещеру с трансформированными оборотнями прошлым летом! Мне повезло, что я лишился всего лишь нескольких кусков руки, а не жизни!

- Ты напал на ее сестру!

Дольф ответил с деланной беззаботностью:

- Это было много лет назад. Я всего-то проявил дружелюбие, а Нарцисса раздула из мухи слона. Откуда мне было знать, что она обручена с Малфоем?

Голос Гиббона звучал все мрачнее с каждой минутой.

- Ты должен был знать, что Беллатриса разозлится. И никто так не затаивает обиду, как она. – Теперь его голос стал откровенно угрожающим. – Может, за исключением тебя.

Чрезмерно громкий вздох Дольфа разнесся по приемной.

- Ох да бога ради. Нет, правда, Валериан, ты думаешь, я настолько глуп, чтобы сдавать Беллатрису мракоборцам и тем самым идти наперекор желаниям Темного лорда?

Последовала тишина, а затем Гиббон неохотно пробормотал:

- Нет.

- Вот именно, - резко сказал Дольф. – И не то чтобы нам будет сложно вызволить ее. Теперь, когда дементоры на нашей стороне, Азкабан не более чем прославленное общежитие.

- Полагаю, ты прав, - проговорил Гиббон все еще неубежденно; ему явно не хотелось спорить. – Ты по-прежнему желаешь, чтобы я хранил эту бутылку?

Римус заметил, что голос Дольфа, когда тот ответил, звучал встревоженно.

- А она все еще у тебя?

- Вот здесь. – До них донесся звон металла по стеклу. – Но я не понимаю…

- Всегда лучше принимать меры предосторожности, Валериан, - сказал Дольф, и Римусу снова стало не по себе от его тона. – Ты позаботился об остальном, как я просил?

- Конечно, - возмущенно ответил Гиббон. – Но что насчет тебя, Адольф? Ты принял волчье противоядие или тебя нужно?..

- Конечно, принял, - резко и пренебрежительно перебил его Дольф. – С учетом того, что сегодня ночью это здание битком набито темными существами, я бы уже на стены лез, если бы не выпил порцию. – Он зло рассмеялся. – Люпин, поди, в том еще состоянии. Жаль, мне не доведется увидеть все самому.

Раздавшийся смех действовал Римусу на нервы. Ему хотелось встать, ударить, разорвать соперника…

Соперника?

И только теперь сквозь водоворот эмоций и беснующихся инстинктов до Римуса дошел смысл слов Дольфа.

«Лезть на стены… Лезть на стены, как я…

Темные существа. Ох Мерлин».

Он был так напряжен, так заведен, балансировал на грани потери контроля, как никогда прежде. Но когда раньше рядом с ним прямо перед восходом луны находилось так много других оборотней – соперников в охоте на потенциальных жертв?

Вот в чем причина. Вот почему ему было так сложно контролировать свои инстинкты – сложнее, чем когда-либо в прошлом. Учеными, изучающими магических существ, было задокументировано, что большая скученность оборотней перед восходом полной луны часто приводит к вспышкам немотивированной агрессии между ними – вот почему всех резидентов запирали по камерам за несколько часов до полнолуния. Но, если не считать той ночи, когда Каин явился в Хогвартс – и даже тогда Римус был непривычно напряжен – он никогда прежде не оказывался рядом с другим оборотнем во время полной луны.

Не говоря уже о дементорах, ожидающих несколькими этажами ниже. Удивительно, что ему вообще удавалось сохранять здравый смысл.

Теперь он знал, что происходило, и ему оставалось только держать себя в руках.

Гиббон снова говорил, и Римус практически слышал ухмылку в его голосе.

- Не волнуйся, я подробно тебе все расскажу. К слову…

- Иди, - так же довольно сказал Дольф. – Присоединяйся к остальным внизу. И наслаждайся.

- О, непременно. – Тон голоса Гиббона вдруг изменился с отвратительно самодовольного на несколько снисходительный. – Ты идешь?

Римус нахмурился. Почему он вдруг заговорил с Дольфом, словно он…

- Нет. Пожалуй, нет. Это зрелище не на мой вкус.

Римус замер, спиной ощутив, что Ребекка тоже напряглась.

Даже не принимая в расчет отсутствие заикания, они не могли ошибиться в опознании этого высокого голоса.

Симона.

Во всяком случае, тот, кто носил ее лицо.

Гиббон холодно рассмеялся.

- И почему меня это не удивляет? Что ж, не буду настаивать. Увидимся после восхода луны, Адольф.

- Увидимся, Валериан.

Чьи-то шаги удалились прочь, затем донесся скрежет лифта, предположительно уносящего вниз Гиббона. А затем…

- Уясни-ка следующее, - проговорил Дольф обманчиво безразличным голосом. – Если ты хоть слово скажешь ему о том, что я донес на Беллатрису, я подвешу тебя на ближайшем дереве на твоих же кишках. Понятно?

- Аб… абсолютно. – Вот и заикание вернулось. – Но… - Голос лже-Симоны приобрел заискивающе-любопытные нотки. – Но разве Сам-Знаешь-Кто не согласился пожертвовать Беллатрисой ради доведения плана до завершения?..

Дольф усмехнулся.

- О, он согласился. Белла ходила по тонкому льду после того, что они с Малфоем учинили в Отделе тайн. А когда она вмешалась в план Каина касательно Хогвартса, лед под ней покрылся трещинами. В последнее время она непредсказуема и от нее больше проблем, чем толку. Снейп и Алекто напичкали ее кучей ложной информации, чтобы она передала ее Министерству, а кроме того, как я и сказал, Темный лорд без проблем освободит ее, если она ему понадобится. – Дольф фыркнул. – Хотя зачем…

- Но… ты сказал Гиббону…

- Что я и не подумал бы сдать ее наперекор желаниям Темного Лорда. И это правда. – Самодовольство в голосе Дольфа едва не лишило Римуса последних крох самообладания, что привело бы к тому, что он изувечил бы все еще находящегося в форме человека пожирателя смерти. – Я сдал ее с его благословления. – Лже-Симона, судя по всему, хотела сказать что-то еще, но Дольф поспешно ее перебил: – Ох, да хватит уже, - проворчал он устало. – Почему бы тебе не отправиться вниз и понаблюдать, как Люпин разорвет кому-нибудь глотку? Я думал, тебе понравится смотреть, как он калечит невинных людей.

За этими словами последовала странная пауза. Когда же Дольф заговорил снова, его голос сочился ядовитым сарказмом.

- А что случилось? – протянул он язвительно. – Не хочешь посмотреть на то, как с его зубов будет стекать кровь? Тебе неприятна эта мысль?

Голос лже-Симоны дрожал.

- Просто… просто мы с людьми, которых он убьет, работали несколько месяцев и…

- Ой, только не говори, что тебе жалко персонал! – Дольф фыркнул от смеха. – На твоей совести предательство близких людей! Будешь скучать по свечам гармонии Зелии или проницательному взгляду Аливарда? Или ворчанию Унвина и очаровательным насмешкам Кролла…

- Разве Снейп не просил тебя пощадить Кролла? – неуверенно спросила лже-Симона. – Он говорил, что тот друг семьи.

- Ах да, - равнодушно проговорил Дольф. – Но случится чудовищное недоразумение. Я, конечно, извинюсь перед Северусом, однако…

- Но зачем? – потрясенно спросила лже-Симона. – Зачем рисковать нажить еще одного врага?

- Потому что мне не нравится Кролл, - с мстительностью ответил Дольф. – Они все мне не нравятся. Самодовольные, вечно глядящие на тебя сверху вниз; со своими экспериментами, зельями, камерами, со своим снисходительным отношением, словно один укус смог изменить факт, что я один лучше их всех вместе взятых. Теперь посмотрим, как им понравится сидеть взаперти и в страхе ожидать неминуемого восхода луны и боли, которую он принесет. Я хочу, чтобы они умерли поэтично – не от какой-нибудь грубой Авады кедавры, и я намерен сделать именно это. Не говоря уже о том, что если кто-то из них отделается лишь укусами, то присоединится к нашей маленькой бешеной армии. Тюремщики станут рабами. – Его голос звенел от злорадного удовольствия. – Я хотел сделать это сам, но в итоге даже лучше, что их убийцей станет заносчивый подонок Люпин.