«Ага, значит, дело не только во мне. И дело не только в твоем сыне».

Кто-то легонько коснулся его плеча, вырывая из раздумий. Обернувшись, он обнаружил Рут, глядящую на него с нахмуренными бровями.

- Вы двое знаете друг друга, - без предисловий заявила она. – И вы не ладите. Я видела взгляд, которым вы обменялись, даже если никто, кроме меня, его и не заметил. И я также знаю свою сестру.

Римус тяжело вздохнул.

- Да, мы встречались, - признал он устало. – Я… помогал ей недавно с ее исследованиями. И сказать, что мы не поладили – ничего не сказать.

Рут прикрыла глаза.

- Черт, - прошептала она расстроенно. – Я пыталась тебя предупредить, но не знала, что уже поздно. Римус, когда мои мама и брат погибли, я была достаточно большой, чтобы запомнить и понять, что в случившемся не было ничьей вины, кроме Каина. Но Ребекке было всего пять лет, и ее мнение по поводу произошедшего сформировалось под влиянием папы. Как ты можешь понять из отчужденности, существовавшей между нашими отцами, мой винил твоего на протяжении многих лет. Он обвинял его в том, что тот спровоцировал гнев Каина, направленный на нашу семью, тем, что убил его друга. Он винил его в том, что ты выжил, тогда как Рэндольф погиб. Эти его взгляды стали взглядами и моей сестры. И хотя со временем папа смирился с тем, что произошло, и оставил прошлое позади, Ребекка знает только то, что ей внушали в детстве.

Образ Ребекки Голдштейн и ее мотивы стали гораздо более понятными Римусу. Ее ненависть к нему и причины, стоящие за ней, теперь казались ему очевидными. Он выжил, тогда как ее брат погиб. Он был сыном человека, которого ее отец винил в смерти ее матери. А затем уже ее сын едва не повторил судьбу ее брата и матери, чуть не угодив в зубы к оборотню, которого укусил тот, что убил половину ее семьи. Разумеется, она будет его ненавидеть.

Это была иррациональная ненависть, да, отчасти незаслуженная. Но когда ненависть бывала объективной?

Он снова вздохнул.

- Это была ненависть с первого взгляда. До сего момента я был уверен, что она винит меня за то, что я подвергнул опасности ее сына.

- Так и есть, - заверила его Рут, состроив гримасу. – Она все Рождество об этом твердила. Но я так понимаю, она не упомянула, что ты ее кузен?

- Нет.

- Ну, она это точно знала. Мы обе знали. Мы знали, что твой отец помог убить друга Каина после той их страшной ссоры. И мы также знали, что Каин был сыном оборотня, убившего папину сестру. Но это не значит, что я считаю, что ты должен…

- Погоди, - перебил ее Римус. Что-то в ее словах привлекло его внимание. – Что ты сказала?

Рут нахмурилась, а потом ее глаза распахнулись.

- Ты не знал, да? – выдохнула она с тревогой. – Ты не знал, что отец Каина похитил и убил сестру наших отцов после того, как она попыталась ему помочь?

Так… И это все, что им сказали?

Но ограничивались ли этим знания Ребекки? Не в первый раз за этот день холодок пробежал по спине Римуса. До сего момента ему это и в голову не приходило. Но, конечно же, если Ребекка была его кузиной, она также была кузиной Каина.

И он убил ее мать и брата. Последний кусочек головоломки встал на свое место. Она знала об этом. Она держала в своих руках убийцу членов своей семьи.

«Она ненавидит его, Римус, - вот, что сказала Фелиция. – Даже сильнее, чем тебя. И эта ненависть наполнила ее до краев».

Неудивительно, что камера Каина была такой запущенной. Неудивительно, что она с такой легкостью позволяла применять к нему седативные препараты и не гнушалась использовать заклятие Империус. Неудивительно, что она глядела на него с такими страхом и ненавистью.

Но знала ли она о кровном родстве? Знала ли она, что Авраам Каин был Авелем Исааком, сыном Реи Люпин?

Мысленно он вернулся на несколько недель назад, к тому дню, когда они с Ребеккой впервые вошли в камеру Каина. Он тогда назвал его Авелем. И Каин, увидев перед собой так похожее на Рейнарда лицо, назвал его дядей.

Насколько сложно было бы для главы Института бешенства сложить два и два? Всего одна просьба к Долорес Амбридж, и Ребекке предоставили бы регистрационный файл Адама Исаака и записи о передаче на усыновление Авеля Исаака. Оба этих документа подтвердили бы предположение, что Рея Люпин была матерью мальчика, который в дальнейшем стал Каином.

И что она подумает, обнаружив не одного, но двух презираемых оборотней в семье? Оборотней, которые знали о своем кровном родстве, как и о той связи, что оставалась после укуса? И что она сделает, если узнает? Кому она расскажет?

- Римус? – Он вдруг осознал, что Рут глядит на него с тревогой. – Прости, это было неожиданностью?

Римус поспешно махнул рукой.

- Нет, все в порядке, я об этом знал. Я просто не ожидал, что и ты осведомлена.

Рут бледно улыбнулась.

- К сожалению, мы знаем. Папа не держит от нас секретов, - ответила она.

Римус благоразумно промолчал. Ему нравилась эта семья, его семья. Последнее, чего он хотел, - это завязать между ними ссору.

- Эй, Бекс! – веселый голос Руфуса прорезал неуютную тишину. – Давно не виделись!

Ребекка недовольно посмотрела на брата.

- Не называй меня Бекс, - бросила она с раздражением. – Меня зовут Ребекка. Это не так сложно произнести – все наши имена просты в произношении, так почему ты употребляешь эти идиотские сокращения? Или, может, Руфус, ты бы предпочел, чтобы я звала тебя Ру? Или Фусси?

Последний вариант заставил его поморщиться, но он продолжил улыбаться.

- Я тоже скучал по тебе, дорогая сестра, - просто заметил он и вернулся к игре с детьми.

Рольф закатил глаза.

- Ну-ну, вы двое, - с успокаивающим жестом сказал он. – Довольно. Ребекка, почему бы тебе не познакомиться со вторым нашим гостем?

Римус ощутил, как внутренности словно бы стянулись в узел.

О нет…

Рольф и Ребекка остановились перед ним. Неестественная улыбка Ребекки довершала ледяное выражение на ее лице. Выдавив некое подобие улыбки в ответ, Римус ощутил мягкое прикосновение пальцев Рут к его спине.

- Римус, это моя вторая дочь Ребекка Голдштейн, - сообщил ему Рольф, очевидно не замечая арктического холода, возникшего между его дочерью и племянником. – Думаю, ты уже знаешь ее сына Энтони. – Он указал на мальчишку, о чем-то оживленно беседующего с Рейнардом. – Он твой поклонник. А ее младшая дочка Джулия пойдет в Хогвартс в сентябре.

Еще чуть-чуть, и Римус пал бы замертво под взглядом Ребекки. Он заставил себя не обращать внимания.

«Не устраивай сцену, - увещевал он себя, - это все ради папы».

- Ребекка, это…

- Римус Люпин, - перебила его Ребекка. – Мы уже встречались, не так ли, профессор?

Ее слова стали для Римуса неожиданностью, хотя и не поразили так сильно, как Рольфа. Учитывая заверения Руфуса, что Ребекка не любит говорить о работе, он не ожидал, что она упомянет об их знакомстве. Но – он старался не паниковать – если она с готовностью призналась в этом, что еще она скажет? Попытается ли она настроить его вновь обретенную семью против него, чтобы раз и навсегда заказать ему путь в этот дом?

- Вы встречались? – с удивлением переспросил Рольф. – Вы не упоминали этого, ни один из вас.

Римус с трудом улыбнулся и ответил:

- Я не знал, что мы с Ребеккой родственники, когда повстречал ее в первый раз. – Он на мгновение стиснул зубы и продолжил: - Она решила мне не говорить.

Взгляд Ребекки потемнел, когда Рольф снова посмотрел на нее, на этот раз с осуждением.

- Это не показалось мне важным, - ответила она, очевидно, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать то, что на самом деле хотела. – Профессор помогал мне с некоторыми исследованиями на работе. Информация о нашем родстве помешала бы.

Взгляд Рольфа оказался гораздо более понимающим, чем Римус ожидал. Они с Рут переглянулись.

- А, - проговорил он наконец. – Ну, это неважно. Считайте это новым шансом узнать друг друга.

Улыбка Ребекки заставляла Римуса нервничать.