Римус попытался что-то сказать, однако Талия даже не приостановилась в ожидании ответа. Руфус был совершенно прав в своем описании – его мать и в самом деле могла говорить сама с собой.
- Я волновалась, что работа не позволит вам вырваться к нам, однако сейчас пасхальные каникулы, так что мы можем наслаждаться вашей компанией! Я приготовила говядину, дорогой, надеюсь, тебе понравится. Рейнард убеждал меня, что ты не станешь возражать, но я люблю знать наверняка. О, и не обращай внимания на Пушистика, он совершенно безобидный, не правда ли, малыш?
В этот самый момент собака тянула Римуса за подол мантии с выражением безумной радости, при этом его хвост раскачивался, как веточка в ураган, а маленькие глазки сияли от усилий. Римус попытался осторожно оттолкнуть его. Он совершенно не имел ничего против собак, однако многие годы бедности научили его бережно относиться к своим вещам.
Рут закатила глаза.
- О нет, так не пойдет. Не старайся быть с ним аккуратным – в конце концов, он совершенно не аккуратен с нами.
- Он наш маленький проказник, этот Пушистик! – воскликнула Талия, улыбаясь, тогда как Рут с помощью девочки лет девяти, которую Римус счел ее дочерью, помогла ему освободить мантию от собачьих зубов. Бросив взгляд в сторону двери, Римус обнаружил, что комната наполняется незнакомыми ему людьми, однако он едва успел посмотреть на них, как Талия снова принялась что-то говорить ему, а Пушистик возобновил игры в перетяжки мантии.
Для Римуса семья и дом всегда представлялись тихим местом, убежищем, полным любви, шуток и смеха. Но их было всего трое, а теперь и вовсе двое – совершенно недостаточно, чтобы наполнить даже такой небольшой коттедж, как Винтер Холлоу. До знакомства с семейством Уизли он и не представлял себе, какой хаотичной и шумной может быть большая семья, так что наблюдал за ними со стороны с некоторым удивлением, даже не предполагая, что и сам однажды окажется в центре подобного безумия среди своих собственных родственников. Это было потрясающе, весело и пугающе. Это было невероятно.
- Мам, мам! – услышал Римус голос Рут, когда она обратилась к Талии, и осознал, что та была частью семьи достаточно долго, чтобы старшая дочь Рольфа так звала ее. – Ты не даешь и слова вставить бедняге Римусу! И, кроме того, - проговорила она уже куда серьезнее, - думаю, папа хочет что-то сказать.
Возникшая за этим тишина показалась Римусу пугающе неожиданной – насколько быстро она сменила гвалт.
Он огляделся.
Посередине комнаты Рольф Люпин только что закончил пожимать руку брата. Их родство не вызывало сомнения: несмотря на то, что Рольф был ниже ростом и с более широким лицом и выступающим животом, их с Рейнардом сходство было очевидным. Его волосы можно было скорее назвать седыми с каштановыми прядями, нежели каштановыми с проседью, а глубоко посаженные карие глаза глядели прямо на Римуса. Рейнард взирал на брата со смесью неуверенности и тревоги.
- Ты Римус, - низким голосом тихо проговорил Рольф.
Римус слегка кивнул.
- Да, это я.
Рольф слабо улыбнулся.
- Разумеется, это ты, - пробормотал он себе под нос. – Ты практически точная копия Рея в этом возрасте, так что кем еще ты можешь быть? – Он слегка встрепенулся. – Я немного другим тебя представлял, - признался он несколько неуверенно. – Но это приятный сюрприз. Так… Я хотел воспользоваться шансом и поблагодарить тебя за то, что ты сделал для этой семьи. – Он говорил с явным трудом, но Римус понял, что не обида, а эмоции связывали язык его дяди. – Ты привлек к ответственности человека, убившего мою жену и сына, и этим, вероятно, также спас жизнь моему внуку. Поэтому, что бы я там ни думал о… - он запнулся и вздохнул, - о твоих сородичах, ты всегда будешь здесь желанным гостем. Добро пожаловать в Грейстоунс и в мой дом. Надеюсь, и ты тоже станешь считать его своим домом.
А затем, стиснув зубы и расправив плечи, Рольф Люпин вышел вперед и протянул руку.
Римус пожал ее.
Ясно отдавая себе отчет в том, насколько большим шагом для человека, почти всю свою жизнь ненавидевшего оборотней, это было, Римус практически ожидал аплодисментов или же раската грома. Однако комната и весь мир за стенами дома остались тихими.
Рейнард же улыбался – это Римус видел без труда.
- Итак, - немного расслабив плечи, проговорил Рольф, отпуская руку Римуса и отступая назад. – Пока моя любимая жена и наш домашний эльф заканчивают приготовление ужина, почему бы мне не представить тебя всем?
Этим он и занялся. В потоке лиц и имен Римусу представили мужа Рут Эдмунда и их троих детей, Рубена Люпина – дизайнера метел – и его жену и сыновей, бледную и изнуренную Ровену, одной рукой держащую энергичного маленького ребенка, а второй – снова кричащего младенца. Ее муж, с чем-то, похожим на отчаяние, поведала она, работал в департаменте магических игр и спорта и в данный момент находился на конференции по квидичу в Германии. Руфус, к раздражению отца, настоял, чтобы его представили еще раз, а затем бросился в самый центр кутерьмы детей и собаки, чтобы принять участие в их странных играх.
- Моя вторая дочь прислала сообщение, что задержится на работе, - сообщил Рольф несколько извиняющимся тоном, когда приветствия остались позади. – Но она с семьей должна вскоре прибыть… вообще-то, вот и они!
И правда: Пушистик вскочил на ноги с яростным лаем, когда до них донесся звук открывающейся входной двери и голоса в коридоре. Девочка десяти-одиннадцати лет вбежала в комнату и бросилась к Рольфу с криком «Дедуля!», а мгновение спустя вошел…
Мир Римуса замер.
Затем внутри него словно что-то упало.
О нет. О нет, нет, нет, этого не может быть…
- Профессор Люпин!
Энтони Голдштейн поспешно подходил к своему учителю, стоящему с потрясенным выражением посреди комнаты.
- Можете себе представить? – радостно воскликнул он. – То есть когда вы впервые прибыли в Хогвартс, чтобы работать учителем, я, конечно, знал, что девичья фамилия мамы была Люпин, но поскольку никто и никогда вас не упоминал, я решил, что это совпадение. А потом дедушка сказал, что вы сын его брата! И мама тоже знала! Не могу поверить, что она не рассказала мне даже после того, как я назвал вас своим любимым учителем. – Энтони умолк, вдруг с опасением взглянув на Римуса. – Профессор Люпин, с вами все в порядке?
С трудом сглотнув, Римус хрипло пробормотал:
- Твоя… мать?
- Да, профессор, - донесся голос с порога. – Его мать и ваша кузина.
Римус посмотрел в направлении двери. Но он уже знал, что увидит там.
В проеме двери стояла, скрестив руки, с явным выражением презрения на лице не кто иная, как Ребекка Голдштейн.
========== Глава 18. Кузены. ==========
Бекс. Ребекка.
Ох Мерлин.
Римус ощутил, что его радость по поводу того, что его кузены не желают ему смерти, была преждевременной.
Одарив ледяным взглядом ненавистного ей человека, стоящего посреди ее родного дома, Ребекка больше ничего не сказала, а только развернулась к отцу с натянутой улыбкой.
- Привет, папа, - поприветствовала она Рольфа с незнакомой Римусу доселе теплотой. – Как твоя спина?
- Гораздо лучше, - ответил тот, обнимая дочь и глядя на нее с легким упреком. – Хотя если бы навестила меня хоть раз с Рождества, ты бы знала.
Ребекка вздохнула.
- Папа, ты же знаешь, что я занята на работе. Я бы даже сегодня не приехала, если бы это не было так важно для тебя. Мне жаль, но я ничего не могу с этим поделать. И я ведь сейчас здесь.
Рольф неопределенно хмыкнул.
- Полагаю, ты права. Но я скучаю по тебе, дорогая. Где Феликс?
- Убирает наши метлы, - ответила Ребекка, оправляя светло-голубую мантию. Римусу потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к ее образу вне формы института. – Он скоро подойдет.
Улыбка Рольфа стала более искренней.
- Тогда у меня есть время, чтобы представить тебя.
Взяв Ребекку за руку, он подвел ее к Рейнарду, который наблюдал за событиями с несколько сбитым с толку видом. Спустя мгновение Рольф настоял на том, чтобы они пожали друг другу руки. Ребекка, как заметил Римус, сделала это с некоторой неохотой.
