Тонкс хохотнула.

- Пару часов назад. До полусмерти напугала Хестию и бедную маму, когда очнулась. Судя по всему, я вдруг резко села, обвела помещение золотыми глазами и обнажила клыки! – Заметив выражение ужаса, появившееся на лице Римуса, Тонкс сморщила нос. – Ой, да успокойся! Хестия полагает, что это была своего рода отдача от заклинания, а поскольку я метаморфиня… ну… - Она слегка пожала плечами. – Не переживай, никаких далеко идущих последствий. Короче, когда я окончательно проснулась, первым делом спросила о тебе, так что знаю, что происходило. Если бы ноги меня слушались, я бы уже навестила тебя давным-давно.

Подозрение закралось в разум Римуса.

- Ты не спала, когда я пришел?

Тонкс скривила губы.

- Ну, типа того.

- Типа того?

- Я как раз засыпала, когда услышала твой голос, - пояснила Тонкс и, улыбнувшись, поерзала плечами на подушке. – И сразу же проснулась.

- Но почему ты ничего не сказала? – Потрясение сменялось неимоверным облегчением и возмущением. – Я думал, ты умираешь! Я душу вывернул наизнанку…

Он внезапно покраснел.

«Я сказал, что люблю ее. Она слышала, как я сказал, что влюблен в нее. Ох Мерлин…»

Тонкс снова ткнула его пальцем, заставляя сосредоточиться на ней.

- Ну, начало вышло малообещающим, - заявила она уже куда живее, очевидно, окончательно проснувшись. – Ты назвал меня глупой идиоткой. Поэтому я решила не открывать глаз и подождать в надежде на что-то получше…

Румянец заливал его лицо все сильнее, и он ничего не мог с этим поделать.

«Она слышала, как я это сказал. После всего, что я говорил в кабинете Ребекки, после того, как оттолкнул ее и заявил… Я идиот. Ох, будут неприятности…»

Вдруг его посетило чувство дежа вю. Он вспомнил разъяренное лицо Тонкс в разгромленном помещении, ее руки, обвивающие его, ее губы на его губах…

Что?

Его воспоминания о той бесконечной ночи, нечеткие из-за просыпающегося в нем волка. Так много он еще вспоминал с трудом.

Но ее губы…

Он словно бы до сих пор ощущал их прикосновение.

Теплая волна волнительного ужаса захлестнула его.

«Я ее поцеловал? Я поцеловал Нимфадору Тонкс?»

Голос Тонкс снова вклинился в его размышления.

- Римус? Ты в порядке?

Он уставился на нее – на ее бледное лицо, на темные внимательные глаза, на сморщенный нос, и вдруг отчетливо осознал, что любит ее. Но разве он?.. Разве они?..

- Мы целовались? – сболтнул он, не успев подумать.

Последовавшая за вопросом тишина оглушала.

Тонкс вцепилась в его ладонь с силой тисков. Ее плечи напряглись.

А ее глаза… Ее глаза метали молнии.

«Может быть, этого не было на самом деле. Может, это всего лишь фантазия, может, я ее обидел…»

- Ты не помнишь?

Тон ее голоса ранил его подобно хлысту: потрясение, неверие и боль, приправленные щепоткой гнева, слились воедино. Она медленно качала головой, туда-сюда, туда-сюда, в глазах плескалась обида, на лице застыло ошеломленное выражение. Ее взгляд обжигал.

Но уже новая мысль зажглась в его уме, мысль о другом поцелуе, о последствиях, о которых он едва задумывался перед лицом страха и смятения.

«Меня поцеловал дементор. Но после наложения заклинания Империус я оказался усыплен, в безопасности. А вот мой волк…»

Пустота. Зыбкость его памяти, касающейся времен, когда он становился бешеным, потеря воспоминаний о проведенных с друзьями полнолуниях…

До этого момента он едва осознавал это. Он думал только о своем замешательстве и тревоге за Тонкс, и истина случившегося дошла до него только сейчас. А теперь она – абсолютная и очевидная – стояла перед ним.

Волка больше не было.

На мгновение он и сам в это не поверил. Нет, это невозможно, такого не может быть…

Но это было правдой.

Пустота, какое-то отсутствие внутри, пробелы в памяти… Это неявное присутствие, зловещее ощущение, что кто-то наблюдает за ним, ждет слабины, очередного шанса, чтобы ворваться и сокрушить его разум…

Все это исчезло.

Он по-прежнему оставался оборотнем. В следующее полнолуние его тело снова изменится и трансформируется, как и всегда. Ничто, даже поцелуй дементора, не сумеет изменить эту его особенность. Но вот его разум…

Его разум теперь принадлежал ему одному. И так оно и будет отныне.

Даже в полнолуние.

Он оставался оборотнем, но его разум был свободен…

- Его больше нет, - тихо, едва слышно проговорил он, сам не осознавая, что говорит вслух. – Волка больше нет.

- Римус? – позвала Тонкс.

Она озадаченно смотрела на него своими темными глазами со смесью недоумения и страдания, но он боролся за возможность осознать то, как сильно изменилась его жизнь. Он слышал, как она что-то говорила, но ее слова словно бы доносились издалека.

- Я знаю, - прошептала она, нежно касаясь пальцами его лица. – Мне сказали. Ты не поверишь, как я была счастлива, счастлива за тебя… Но… - Ее голос оборвался с появившейся в нем ноткой страха. – Но я не думала, что это будет означать… Ты помнишь, о чем мы говорили? Что мы решили? Ты помнишь наш поцелуй?

- Едва. – Пребывая в потрясении, Римус и не заметил, как это слово сорвалось с его губ. Это была ошибка.

- Едва? – повторила она, но в ее голосе звучала боль. Она села, облокотившись на изголовье. – Как ты можешь не?.. Римус, пожалуйста, мы…

Отчаяние в ее словах вернуло Римуса в реальность. Он снова взял ее ладони в свои, надеясь запрудить потоп до того, как он накроет ее с головой.

- Разве ты не понимаешь? – воскликнул он, стараясь сдержать порыв цепенящего неверия и внезапно рвущейся наружу радости. – Его больше нет, Тонкс! Твое заклятие, оно сработало! Когда дементор поцеловал меня, он поглотил душу оборотня! Вот почему я не помню полнолуний! Ты должна помнить, как сильно на меня действовал волк той ночью. Рядом было так много других оборотней, не говоря уже о бешеном дементоре… Это хорошо, что я не помню, это значит…

- Что я целовала твоего волка, - закончила за него Тонкс. Ее боль трансформировалась в гнев, гася на корню энтузиазм Римуса. – Вот что ты говоришь? Что это был не ты, а он, а ты не хотел, чтобы это случилось…

- Нет, Тонкс, я…

- Будешь теперь придумывать оправдания, да? – дрожащим голосом спросила она, но дрожал ли он от ярости или боли, Римус не мог решить. – Ты станешь снова повторять все те отговорки, которые мы обсудили, и спрячешься за ними, потому что не помнишь, о чем мы договорились! Мы все решили, Римус! Ты согласился! Ты сказал, что больше не станешь меня отталкивать… - Тонкс судорожно вздохнула. Потом еще раз и еще. – Я не позволю тебе этого, - заявила она; в ее глазах разразилась настоящая буря, однако он заметил в них какой-то странный ужас. – Если мне придется засунуть тебя в Омут памяти и заставить просмотреть все, что ты сказал, я это сделаю! Но я просто не могу снова через это пройти, Римус! Не могу…

Ее голос затих, а на глазах навернулись слезы – слезы отчаяния и усталости.

Римус знал, что ему следует сделать.

Его разум наполняли смутные воспоминания ее голоса, требующего ответов, ее прикосновения, ее поцелуя. Он не сомневался, что она говорила правду: они на самом деле достигли соглашения, если он и вправду избавился от своих демонов и позволил себе…

А теперь он свободен, свободен от волчьего влияния, которым тяготился на протяжении тридцати четырех лет. Она освободила его.

Он любил ее. Он едва не потерял ее. Но теперь они были вместе.

Разве что-то еще имеет значение?

Нежно и осторожно он протянул руку и взял ее за подбородок. Она подняла полные слез глаза на него.

И он поцеловал ее.

Он ощутил, как ее пальцы принялись перебирать его волосы, тогда как все ее тело расслабилось в его объятиях; ее губы касались его изучающе поначалу, а затем поцелуй стал страстным. Он чувствовал это по мере того, как напряжение, боль и ярость оставляли ее, исчезая подобно льду под лучами летнего солнца.

Во всем мире осталась только она.