Рей дернулся. Он вспомнил, как темноволосый мальчик обвиняюще смотрел на него. Каин… Авель… регрессировал до уровня ребенка? Боже милосердный…

Ребекка провела пальцами по растрепанным волосам.

- Теперь что касается предположения о… другом… - начала Ребекка и почему-то мельком бросила взгляд на Дамблдора, который сочувственно кивнул. – Я экспериментировала с зельями, улучшающими память, в надежде восстановить воспоминания Каина. Мне это не удалось. – Она глубоко вздохнула. – Однако он сумел вспомнить кое-какие события, произошедшие после того, как его укусили, и до того, как волк захватил его разум. Значит, не укус провоцирует потерю воспоминаний – Каин полностью потерял память только с момента, когда стал бешеным. – Ребекка снова вздохнула. – Отсюда я делаю вывод, что Римус не потеряет память полностью – он лишится воспоминаний только о тех моментах, когда поддавался влиянию волка. Я считаю, что в целом его человеческий разум и память остались без изменений.

- Но это хорошо… - неуверенно проговорил Кингсли Бруствер, озвучивая сомнения, терзающие Рея. – Не так ли? Разве это не означает, что с ним все будет в порядке?

Ребекка поджала губы.

- Это зависит от многих факторов, - мягко ответила она. – Но не забывайте, что он перенес тяжелейшую травму. В течение более чем тридцати лет он делил разум и тело с душой оборотня, и для того, чтобы ужиться с ней, ему пришлось прийти с ней к некоему подобию перемирия. Но теперь одна половина этого шаткого союза оказалась грубо вырвана, и у него не было ни малейшего шанса подготовиться к этому. Он был оборотнем с самого раннего детства, поэтому он даже не помнит, каково это – не делить свой разум с волком. А разум способен на самые странные вещи в стремлении защитить себя.

Рей с каким-то пугающим вниманием наблюдал, как на лице Фелиции отразилось понимание. Кровь отхлынула от ее лица.

- Ох Мерлин, - прошептала она, и взгляды присутствующих обратились к ней. – Ты имеешь в виду…

Ребекка заглянула Фелиции в глаза.

- Скажи, что, по-твоему, я имею в виду.

- Что его разум перезапустит себя, - проговорила Фелиция, глядя на старшую женщину с недоверием. – Та часть его памяти, что была связана с волком, не сумеет адаптироваться; ей придется отключиться, чтобы сохранить его психику. И все, что останется на поверхности…

Она замолчала; тишина оглушала. Ребекка кивнула.

- И что останется? – спросил Рей, даже не осознавая, что делает это. – Ради бога, кто-нибудь, объясните, что не так с моим сыном?

Ребекка мрачно посмотрела на него.

- Примерно час назад, когда я удостоверилась, что его физическое состояние стабильно, я на время отключила подачу успокоительного, - ответила она серьезно. – Я хотела обследовать его психическое состояние. Но когда я попыталась с ним поговорить, он не мог сказать ничего внятного – он просто плакал и бился в истерике. Он не узнал меня и понятия не имел, где находится. Только когда я поняла, о чем он просит, до меня наконец дошло. – Она тяжело вздохнула. – Он звал мамочку и папочку, потому что очень боялся, что злой человек с желтыми глазами вернулся и теперь попытается забрать его. Последнее, что он помнит, это ночь, когда его укусили. Дядя Рейнард, Римус не помнит ничего с тех пор, как ему было три года.

Последовавшая за ее словами тишина оглушала.

Рей смотрел на Ребекку, тогда как в его уме – таком сонном и словно бы оцепеневшем до этого момента – вдруг разразился настоящий шторм мыслей и эмоций, среди которых преобладал дикий ужас. Три? Римус, его взрослый сын, считает, что ему три года?

С горечью он вдруг вспомнил свое недавнее желание начать их жизни заново.

Он мечтал… Он хотел…

Но, боже, не так.

Римус.

- И как нам вернуть его? – спросил Бруствер, снова задавая самый важный вопрос и разрывая тишину. – Можем мы вернуть его?

- Я думаю, да, - сказала Ребекка уже увереннее, после того как Фелиция, очевидно, пришла к тому же выводу, что и она. Однако она продолжала с тревогой смотреть на дядю. - Ключом к решению этой проблемы являются зелья, усиливающие память, которые я испытывала на Каине. Продуманное применение этих зелий совместно с тщательно подобранными заклинаниями, я считаю, приведет к восстановлению его памяти. Но процесс должен быть постепенным. Даже не принимая в расчет побочные эффекты от такого огромного количества доз зелья, мы должны дать время его мозгу адаптироваться к новому состоянию, восстанавливая по несколько лет воспоминаний за раз. Я думаю, что лучше всего будет начать с момента укуса и возвращать ему по три-четыре года в день, пока не достигнем воспоминаний о сегодняшнем утре. За ним необходимо будет следить, общаться с ним должны будут люди, которых он знал в соответствующий временной интервал – нам нужно убедиться, что отсутствие волка никак не скажется на его памяти, пока он будет восстанавливать ее. – Ребекка внимательно посмотрела на Рея. – Вы лучше всего подходите на эту роль, дядя Рейнард. Вы готовы мне помочь?

Мысли неслись вскачь. Правильно ли он понимал сказанное Ребеккой? Разуму Римуса придется повзрослеть еще раз?

«Могу ли я? Может ли он?»

- Я помогу, - сказала вдруг Фелиция. – Я могу охватить только школьные годы, но уверена, что знаю его достаточно хорошо.

- Я тоже поучаствую, - решительно сказал Дамблдор.

Последовала тишина. Рей ощущал на себе взгляды каждого из присутствующих.

«Мой сын. Он все равно остался моим сыном, сколько бы лет ему ни было. Сработает это или нет… Он все равно Римус, мой мальчик».

- Дядя Рейнард? – позвала его Ребекка.

Движением руки скинув ладонь Дамблдора с плеча, Рей с трудом поднялся на ноги и расправил мантию.

- Ради своего сына я готов пройти через ад, - тихо сказал он. – Конечно же, я помогу тебе.

========== Глава 47. Осколки (часть 1). ==========

«Я хочу к мамочке!»

Трехлетнему Римусу не нравилось это место, совсем не нравилось, вот вообще. Стены были скучными, белыми и ужасными, а кровать – неуютной. Кожа чесалась из-за простыней, пахнущих, как лекарства мамы – травяные и отвратительные на вкус. Где он находился? Почему он был не дома, в своей кровати и со своими игрушками и книгами? И где Баркс? Баркс был мягким и приятным на ощупь, и Римус любил спать с ним в обнимку. Его не было, хотя он и должен был бы находиться тут. Где он?

Римус чувствовал себя странно. Ему хотелось отправиться домой и увидеть мамочку и папочку, и чтобы они обязательно сказали ему, что того ужасного человека, который утащил его, больше нет…

Он содрогнулся. Какой отвратительный человек. По крайней мере, его здесь нет – ни его ужасных желтых глаз, ни острых когтей, ни жуткого рычания. Римус отчетливо помнил свой ужас, когда этот злой человек гнался за ним через лес, а затем ударил и заорал. А затем он превратился в монстра и снова гнался за ним, гнался, гнался, а потом…

«Я хочу к мамочке! Я хочу к папочке!»

Все так плохо. Он старался быть сильным, старался быть большим мальчиком. Но он находился в незнакомом месте, полном незнакомых людей, и злой человек гнался за ним, и он чувствовал себя странно, и все было не так…

Римус начал плакать.

Он услышал, как открылась дверь, но не стал смотреть – не хотел видеть, какие еще ужасы ожидали его. Он не пошевелился до того момента, когда теплые руки обняли его и притянули ближе, погружая в запах и ощущение кого-то, кого он так хорошо знал.

Папочка!

Со всхлипом Римус уткнулся лицом папе в плечо, сжимая в пальцах материю его мантии. Страх и разочарование, такие свежие в его памяти, наконец захлестнули его. Но папочка теперь рядом. Он в безопасности.

- Шшшш, - прошептал папа тихим и успокаивающим голосом. – Все в порядке, сын. Все будет хорошо.

- Но… злой человек… это пахнет… все неправильно! – бормотал Римус между всхлипами. – Я хочу домой!

- Я знаю, знаю, - странно скрипуче проговорил папа. – И скоро мы отправимся туда, обещаю. Мы постараемся вылечить тебя так быстро, как только сможем.