И он выбрал хорошо. Неосвещенная столовая представляла собой лабиринт из поваленной мебели, и ориентироваться здесь было невероятно сложно для всякого, кто досконально не знал помещение. Римус убедился в этом на собственном примере, когда бежал по коридору за пожирателем смерти в обличье волка. Он взобрался по ступеням и побежал вперед, оглянувшись на мгновение на вспышку света, но это оказалась лишь шахта лифта, выделявшаяся на общем фоне слабым свечением, льющимся откуда-то сверху; решетка, которая когда-то закрывала проем, теперь представляла собой груду покореженного и оплавленного металла. Отбросив это открытие, как несущественное, Римус поспешил дальше, промчался через широко открытые двери столовой и головой со всего размаху налетел на скамью. Стоит ли упоминать, что грохот стоял знатный, а к тому времени, как потрясенный Римус поднялся на ноги, Дольфа и след простыл.

Какое-то мгновение он стоял, тяжело поводя боками и с отчаянием вглядываясь в темноту. Он не мог потерять Дольфа, не мог себе позволить потерять Дольфа, потому что тот являлся слишком опасным противником, чтобы позволять ему бесконтрольно перемещаться по зданию. Но броситься сейчас во тьму наобум означало резко уменьшить свои шансы на выживание. Пульсирующая боль в голове напоминала об этом.

«Ты должен знать планировку того места, куда направляешься, должен знать, чего ожидать…» - раздался в голове голос его отца, повторяя знакомые с детства слова. Римус практически видел его лицо на фоне ветвей деревьев и ярко-голубого неба, как тогда, когда они шли бок о бок через лес неподалеку от Винтер Холлоу, выслеживая красного колпака, который сбежал из клетки в зверинце прошлой ночью.

«Нет никакой необходимости сломя голову бросаться навстречу опасности, Римус – это верный путь к потере конечности или обретению хромоты, которая так просто не пройдет. Оцени ситуацию и свои силы. Убедись в том, что ты готов ко всему».

Рейнард Люпин был лучшим в своей профессии – лучшим дезинфектором, который только работал на Министерство магии. Он знал все о выслеживании добычи.

«Но я не вижу планировку, пап! Я не могу оценить свои силы!»

В тишине его разума раздался призрачный смешок отца.

«И запомни еще кое-что, сын. В твоем распоряжении не одно чувство. Слух, осязание, обоняние – это все может быть столь же важным, как и зрение. – Римус помнил отсутствующий взгляд отца, направленный в небо. – Однажды я допустил эту ошибку: смотрел, когда надо было слушать. Я позабыл, что некоторые существа обладают лучшим обонянием, чем я, и много хороших ребят погибло, забыв об этом. Всегда помни, что ты не сможешь заметить всего, пользуясь только зрением…»

Римус мысленно улыбнулся.

«Я люблю тебя, пап».

В последний раз вглядевшись в окружавшую его темноту, Римус закрыл глаза.

Казалось, мир вокруг замедлился. Он ощущал свое собственное дыхание, воздух, наполняющий легкие и вновь струящийся наружу, пульсацию сердца, ритмично перекачивающего живительную кровь по его артериям и венам, заставляющую вибрировать кожу и касающуюся костей. Римус растворился в этом простом ощущении. Он чувствовал боль в ушибленной голове, тогда как травмированные капилляры лопались и на коже образовывались синяки; он чувствовал напряжение в конечностях после быстрого бега и изматывающую усталость последних двух долгих и сложных дней и трансформации. Дюйм за дюймом осознание тела – такого знакомого и незнакомого одновременно, его собственного и совершенно чужого – поглотило его на мгновение.

А затем он перенес это новообретенное осознание на внешний мир, напрягая слух в звенящей тишине.

И оказалось, что никакой тишины нет.

Где-то вдалеке капал невидимый кран – размеренно, капля за каплей и, казалось, попадая в ритм с его сердцем. Над головой тихо гудело заклинание, очищающее воздух, совпадая по тональности с его дыханием. Он сделал один шаг вперед в поисках преград и услышал, как его когти слабо щелкнули по полу; стало быть, если он подождет, если Дольф двинется с места, он будет знать, где его искать.

А затем в его голове зазвучал другой голос: «Обоняние оборотней невероятно острое. Вообще-то, в «Компендиуме темных существ» Карактатус Принг высказывал гипотезу, что…»

Гермиона. Мерлин благослови ее и ее обширные знания.

Римус смутно ощущал запах помещения, в котором находился – смесь противоречивых запахов, раскрашивающих тьму перед ним. Но пока еще не сподобился проанализировать получаемую информацию.

Самое время начать.

Он глубоко вдохнул.

Ему показалось, что его смело ударной волной взрыва. Это помещение днями напролет занимали почти сорок человек, и свидетельство их присутствия здесь с почти что ошеломляющей силой било по чувствительным клеткам в его носу. Физический запах каждого человека, его кожи, и пота, и волос смешивался с запахами испытываемых эмоций: раздражение, гнев, разочарование, скука и страх наполняли воздух. Римус ощущал аромат остатков их еды и напитков – слабый запах курицы на крошках под столом, отголоски апельсинового сока и затхлый запах волчьего противоядия – старый и неявный, но настолько въевшийся в стены этого помещения, что его уже ничем нельзя было удалить. Он также ощутил запах шерсти, запах оборотня, но, учитывая полное отсутствие у него опыта в различении запахов, а также столь сильный фон, Римус не мог определить верное направление.

Что ж, во всяком случае, Дольф все еще здесь. Но что делать теперь ему?

Сначала Римус решил просто оставаться на месте и ждать. В конце концов, в его планы не входило затравить Дольфа, он хотел лишь загнать его в угол и нейтрализовать, так что, если из этого помещения не было другого выхода, то его работу можно считать выполненной, если он просто не даст пожирателю выйти из столовой. Но существовал ли отсюда другой выход? Римус предполагал, что нет, но он никогда не видел плана института, а потому не мог быть уверенным. А потом, что произойдет после захода луны? Тогда он окажется один на один с пожирателем смерти, спрятавшимся где-то в темноте, и если трансформация ослабит его, то Дольф с легкостью проскользнет мимо и натворит дел до того, как можно будет что-то предпринять по этому поводу.

Из глубины его памяти донесся смех, и перед глазами встало знакомое, но так давно утерянное лицо Джеймса Поттера, прислонившегося к его кровати в их спальне в Хогвартсе; рядом примостился Сириус, и они оба разбирали листы бумаги, исчерченные диаграммами касательно квиддича. Римус как наяву видел, как будущий отец Гарри схватил лист с записями, которые как раз комментировал его лучший друг, скомкал его и запустил Сириусу в голову.

«Это все ерунда, Бродяга! – фыркнув, воскликнул он. – Загонщики по курсу – это не угроза. Нет никакого смысла волноваться из-за того, кого ты видишь, потому что, если ты видишь их, значит, можешь уклониться с их траектории. Бладжер, который они отобьют тебе в спину – вот что свалит тебя с метлы…»

Держи врага в поле зрения, и тогда он не сможет навредить тебе. Хороший совет.

Даже в полной темноте.

Ему требовалось подобраться к Дольфу ближе, выследить его и больше не терять. Оставалось только найти его.

«Пошевелись. Давай же, пошевелись, чтобы я мог услышать тебя…»

И вот оно.

Тихий цокот когтей по полу. Едва различимый скрип отодвигаемого стула.

Попался.

Слева. Если память ему не изменяла, слева находились кресла и полки с играми и книгами, образовывающие что-то вроде гостиной позади скамеек столовой. Римус знал, что это было самое логичное место для того, чтобы спрятаться и выжидать.

Поверх шума очищающего воздух заклинания Римус слышал дыхание Дольфа. Его сердце билось в унисон с капающей водой.

Кап, кап, кап, бум, бум, бум…

Шаг за шагом, медленно и бесшумно Римус двинулся вперед; дыша поверхностно, он вглядывался в темноту, словно старался разогнать ее усилием воли. Коснувшись одной лапой чего-то деревянного, он резко повернул и в силу возможностей выбрал новое направление на, как он надеялся, пространство между двумя длинными столами. Медленно, очень медленно он крался вперед.