- Ну, если он в нее попадет...
Бача плавно и стремительно приблизилась к девушке и взяла ее руку:
- У вас будут все шансы убедиться - всегда ли я попадаю в цель, - Бача поцеловала розовую, крупную кисть, - Поверьте, без вашего согласия я на вас не женюсь. Если вы мне откажете - что ж, дядюшке придется как-то иначе изыскивать инструменты для спасения своей чести...
Фрици после этих слов заметно позеленел, и даже экономический скромный парик его встал дыбом. Адвокаты - Липман и Диглер - переглянулись с заговорщицким видом. Обоим спектакль явно пришелся по вкусу.
- На этой многообещающей ноте позвольте откланяться, - Бача выпустила Вероникину руку и сделала грациозный поклон, - Надеюсь увидеться завтра на охоте - со всеми вами.
- На меня не рассчитывайте, - отказался Липман, - с утра должен быть в суде. Знаменитая наследственная тяжба Кокореков.
- О, наслышан! - воскликнул Диглер, - Вы представляете сыновей или вдову?
- Вдову, - скромно потупился Липман.
- До встречи завтра, ваше потенциальное сиятельство, - попрощалась Вероника, - посмотрим на вашу знаменитую целкость.
- Базиль, а вы стрелять-то - умеете? - уже в карете спросил Бачу Диглер.
Бача молчала с загадочным видом.
- То есть я погубил вас? - всполошился Диглер, - Предложил невозможное? Но эта коровища так выбесила меня - чуть ли не в открытую обзывалась содомитом!
- Успокойтесь, Кристиан, я прекрасно стреляю, - ответила Бача и стянула, наконец, с головы проклятый узкий парик, - А у вас-то есть охотничьи угодья?
- У меня - нет, у папи - полно. Договориться ничего не стоит, управляющий смотрит мне в рот. Отчего вы так молчаливы, принц Курляндский? - обратился Диглер к Герасиму Василичу. Тот глядел задумчиво в окошко и непривычно помалкивал.
- Что-то скромно себя ведет знаменитый скандалист фон дер Плау, - оценила Бача недавнюю реакцию Фрици на явление нежданных кредиторов.
- Не отдать долг в его ситуации - гражданская смерть, тем более такому одиозному типу, как молодой Нордхофен, - пояснил Диглер, - Поверьте, репутация Нордхофена не лучше, чем у Плау, он не сахар и не пряник. А не отдать долг - значит двинуть фуфло, верно я выразился, мой принц - на вашем тайном языке?
Принц уставился на него в ответ изумленно и вопросительно, а потом кивнул.
- Пока вы гостили у душечки Фрици, - сказал он, - Я имел честь поговорить через решеточку с паном Сташевским.
- Правда? - вскинулась Бача, - И как он? Худой, страшный? Страдает?
- Страдает - от скуки и безделья. Неплохо упитан, - перечислил принц, - Я не стал говорить, что вы тоже здесь. Пан Сташевский не производит впечатления скрытного человека, скорее, наоборот.
- Да, он болтун, - согласилась Бача, - и при том обожает хвастаться. Вы все правильно сделали, Гера. Как он там - держится? Отчего вы молчите?
- Да так, - замялся Герасим Василич, - о своем задумался.
- Говорите! - Бача подалась к сидевшему напротив принцу и уставилась в его смущенные плутовские глаза, - Не бойтесь меня расстроить. Я знаю, что мой муж - отборная блядина, и наверняка наобещал фройляйн Веронике сорок бочек арестантов, если она поможет ему бежать. Вы ничем меня не удивите, Гера.
- Да что б я там успел увидеть - за пять минут через решетку, - пробормотал Герасим Василич, - так, предчувствия дурные. У меня, фрау Базилис, пятая точка весьма чувствительна - все грядущие приключения наперед ощущает.
Диглер услышал - и тошнотворно хохотнул. Карета остановилась перед домом наследника Нордхофена.
- Ступайте без меня, - царственно повелел Диглер, - я навещу папиного управляющего, договорюсь об охоте, о лошадях, о собаках. Вы, принц мой, как держитесь в седле?
- Никак, - сознался принц, - мой отчим судейский крючок, и ничему такому меня не учили. Я лучше еще разок прогуляюсь перед решетчатым окошком дома Плау - пока хозяев нет.
- Похвальная инициатива, - оценил Диглер. Бача и принц ее выбрались из кареты, кучер свистнул по-разбойничьи, и экипаж Нордхофена - с дырками в дверях, уже просверленными под гербы - укатил.
- Я утешу тебя, Гера, за прошлый твой проигрыш, - предложила Бача, - Вечером, только не в самой ночи, давай-ка посетим местечко попроще, не такое мудреное, как у мадам Дюпо - и поправим свои финансовые дела. Только нужно мне переодеться во что-нибудь поскромнее.
- И то верно. Прогуляемся - пока убивец наш в гостях, - кивнул Герасим Василич вслед пылящей по широкой дороге карете, - А ты, матушка, только в двадцать и один сильна играть? Или в экарте и фараон тоже всех заборешь?
- В экарте и фараоне от нашего умения выигрыш не зависит, - пояснила Бача, - голая фортуна. В них, по-хорошему, можно и без карт играть, например, пуговицами.
Герасим Василич прикинул что-то про себя и согласно фыркнул.
Визит в игорный дом Коржика закончился триумфально - Герасим Василич даже уговорил Бачу уйти пораньше и "не грубить", то есть не вызывать подозрений своей столь уж великолепной фортуной.
Диглер уже поджидал их в гостиной, с двумя охотничьими ружьями. Он вскидывал на плечо то одно ружье, то другое, и хищно прицеливался в обезьянок на картинах.
- Нагулялись, господа? - спросил он безразличным тоном, и у Бачи отлегло от сердца. Потому что кто знает, что в голове у такого, как Диглер - может и приревновать, и обидеться.
- И вполне успешно, - безоблачно подтвердил Герасим Василич, - Это ведь вы у нас наследник, а бедным людям нужно как-то вертеться, чтобы добыть хоть немножечко денег.
- Да-да, - согласился Диглер, - Бог с вами с обоими... Мне наконец-то доставили моих обещанных Лоренцони.
- Это где пороховница в прикладе? - вспомнил Герасим Василич, - Наполовину ружье, наполовину бомба.
- Сами вы бомба, - обиделся за свои трофеи Диглер, - Вы мещанин, что вы понимаете. Базилис, спасибо вам - за то, что гуляли по притонам в моем белом парике.
- Вы хвалите меня сейчас или ругаете, Кристиан? - уточнила Бача.
- Конечно же, хвалю. Ведь Нордхофен - блондин, не стоит этого забывать. Вы говорили, что умеете стрелять - так покажите мне. Прострелите уши моим макакам.
- Я не стану портить макак, - вздохнула Бача, - Дайте мне вашего Лоренцони.
- Вы - как Вильгельм Телль? Пронзите яблоко на голове нашего непризнанного принца?
- Еще чего, - проворчал принц и на всякий случай спрятался за фальшь-колонну.
Бача вскинула ружье, прицелилась и мгновенно тремя выстрелами погасила - три свечи в шандале. На стене, правда, остались три дыры - но тут уж ничего не поделаешь.
- Ого, - восхитился Диглер, - Как же так? Кто вас учил? Вы женщина, и к тому же мещанка - как?
- Моя мама была грандесса, - чуть смущаясь, пояснила Бача, - Иногда мы вместе охотились. Донья Дорадо-и-Эскобар, мир ее праху...
- А-а... - протянул потрясенный Диглер, глядя на Бачу - уже совсем другими глазами, - Так вы вроде меня, полукровка. Идите, идите в свои комнаты, ничего не случилось, это мы так развлекаемся, - на пороге возникли трое перепуганных выстрелами слуг, и Диглер отправлял их восвояси.
Ночью Бача уже и не удивилась, когда услышала стук в дверь. Диглер стоял на пороге, в своем домашнем и стеганом.
- Что, опять? - спросила Бача и зевнула.
- Ага, - хищно улыбнулся Диглер, лунно-белый в темноте.
- Тогда давайте пояс.
- А его нет, - Диглер взял ее руку и провел ею под домашним и стеганым - Бача ощутила подушечками пальцев горячую бархатную кожу, и руку тут же отдернула.
- Не знала бы, что вы из этих самых, решила бы - что вы со мною заигрываете, - Бача отошла от двери, - Проходите, я дам вам подушку. Зачем вы это делаете?
Она устроилась в постели, бросила Диглеру подушку. Тот поймал и улегся - в ногах, как кот.
- Если бы я знал, что и зачем делаю, жил бы по-другому, - ответил он тихо, - Я иду по жизни наощупь, вслепую, par coeur, как говорят французы.
