Коля поставил им на столик графин с водой, два стакана, положил перед каждым меню и отошел к бару ждать, пока они решат, что заказывать на ужин.
– Просить за это прощение, а потом делать снова и снова, удлиняя другому человеку страдания – сознательная двойная подлость и настоящий садизм.
– Подлости во мне нет и никогда не было! Это твои выдумки, чтобы отомстить за разрыв отношений с тобой!
– Ты скрываешь ее, стесняешься, что другие увидят, особенно, друзья. Иногда она вырывается наружу…
– Глупости и полный бред! Что же ты продолжал со мной встречаться, с такой подлой сучкой?
Коля навострил уши… В кафе Ля Белль Ферроньер Колю называли Николя, но русское имя ему нравилось больше. Впрочем, “Называй хоть горшком, только в печку не ставь!” – как говорила бабушка. В кафе Коля работал второй год, имел постоянную клиентуру, в основном, из русских и на жизнь не жаловался.
Туристы-соотечественники часто заходили в Ля Белль Ферроньер: типично парижская обстановка, традиционная французская кухня: эскарго, устрицы, луковый суп, говядина по-бургундски, вина, сыры и под конец – чашечка эспрессо. Кафе всего в двух шагах от театра Лидо, а цены гораздо ниже, чем в “елисейских кущах”. За помощь с русским языком Коля получал хорошие чаевые. Скопидомы французы обычно оставляли евро или два, а русские широко сорили деньгами и считали для себя унижением дать “на чай” меньше двадцатки. Не перевелись еще правильные клиенты!
С деланым равнодушием Коля смотрел на прохожих за окнами, но сквозь ресторанный шум с любопытством подслушивал разговор странной пары:
– Любил… Чувствовал издалека, что с тобой происходит недоброе и нехорошее.
– Поверь, мне тоже больно, когда тебе больно! Мне необходимо было разобраться в себе, привести в гармоничное состояние нынешний “душевный раздрай”. Я на время прервала наши отношения, хотела понять, куда идти дальше.
Коля, чтобы не спугнуть клиентов, решил не показывать знание русского языка и принял заказ по-французски: ей – луковый суп, ему – шесть эскарго, на двоих – бутылка минеральной воды. Не очень густо для романтического ужина…
– После “Обета молчания” у меня действительно наступила ясность в сознании – за эти годы ты стал мне родным и близким другом и братом, но я больше не могу разделять твои чувства и ожидания, я решила с тобой расстаться – пожалуйста, пойми, что это не каприз, а мое окончательное решение.
– С родным и близким другом и братом так не поступают! Не лги себе! Влюбленный дурак…
– Ты, правда, дурак! Влюбленный в себя нарцисс! Я всегда была честна и искренна с тобой! Не врала и тем более не вру сейчас. Мы – с разных планет, смотрим на жизнь разными глазами.
– На твоей планете ты – Бог! Остальное и остальные не имеют значения!
– Опять говорим совершенно о разном! Полное взаимопонимание у нас только в постельки. Мне этого мало! Да и постелька теперь не важна: три месяца, что не виделись, мне совсем не хотелось ни поцелуев, ни объятий – ничего. И месячные закончились. Навсегда.
– Климакс?
– Он самый…
– Это причина наших страданий, проблем, расставаний?
– Вали все на климакс!
– У нас была любовь…
– Последняя поездка (поверь, пожалуйста, я тебе за нее очень, очень благодарна!) подтвердила наше несовпадение во многом. Ты старался делать все правильно, чтобы мне было хорошо, но этого недостаточно! Меня надо принимать такой, какая есть! Я не могу и никогда не смогу быть НЕ собой. И никогда не изменюсь! С тобой у меня постоянное преодоление, напряжение, борьба, а мне нужен друг, которому я могу положить голову на плечо, рассказать о своих бедах, попросить о помощи, отдохнуть от забот и тревог…
– Вот он! Я больше, чем друг – я люблю тебя! Очень люблю!
Коля поставил на стол запечатаный расплавленным сыром горшочек с супом, чугунную сковородочку с эскарго, открыл бутылку Перье, разлил пузыристую воду по бокалам.
– Я благодарна тебе за твои щедрость и любовь, за все счастливые моменты, которые мы пережили вместе и готова поддерживать с тобой теплые дружеские отношения (ты навсегда мне не безразличен), но я не могу дать то, о чем ты спрашиваешь… – женщина переложила букет подальше от горячих эскарго и супа.
Мужчина до хруста в суставах сцепил пальцы обеих рук:
– Постарайся понять: я люблю тебя всей душой и готов быть самым верным и преданным другом, но “теплые дружеские отношения” а-ля привет-привет для меня невозможны: представь нож в сердце, который ты каждый раз поворачиваешь со своей милой улыбкой…
– Не хочу делать тебе больно в очередной раз, но не могу притворяться, ради твоего оперированного сердца.
– Я не прошу. В жизни любое действие равно противодействию: что посеешь, то и пожнешь. Причиняя боль, получишь ее столько же или больше. Рано или поздно…
– Приготовлюсь.
– Интересно, – подумал Коля, – будут они есть во время выяснения отношений или сделают перерыв и продолжат после?
Мужчина опустил голову, что-то пошептал про себя, потом перекрестился; женщина перекрестилась вслед за ним.
– Ого, – удивился Коля, – они молятся! Наверное, православные.
– Ты прекрасный, творческий и очень талантливый человек, верю в тебя! – женщина отпила глоток воды. – Я благодарна тебе за твою теплоту, помощь и поддержку! Уверена, ты встретишь правильную женщину. От души желаю тебе новых свершений, радости и большого человеческого счастья!
– Ты так часто употребляла слово “счастье”, что оно затаскалось и звучит банально… Когда ты почувствовала, что нет любви?
– Когда листья пожелтели…
– В октябре, четыре месяца назад. Ты всегда уверяла, что занимаешься сексом только, когда любишь. В ноябре без любви ходила со мной на яхте по островам, мы купались, любили друг друга в море, на палубе, в античных развалинах…
– Мне надо было проверить и осмыслить свои чувства!
– Принимала мою любовь, ухаживания, цветы, подарки, одежду, деньги…
Суп и эскарго остывали.
– Я должна уходить через несколько минут, – сказала женщина и начала есть суп – осторожно, чтобы не капнуть на бирюзовый жакет с красивой серебряной брошкой на воротничке.
– Куда ты торопишься, если не секрет?
– На следующей неделе дочке привозят очень милого щенка мастифа, и я обещала ей помочь убраться в квартире.
– На ночь глядя? Это можно сделать завтра или в любой другой день.
– Я обещала…
– Щенок, который появится через неделю, для тебя важнее, чем я сейчас?
Женщина молча ела суп…
– Завтра Прощеное воскресенье, давай сходим вместе на исповедь к священнику, которому ты доверяешь.
– Ого, – подумал Коля, склонясь над Ай-фоном – дело серьезное…
– Нет, не пойду, – женщины вынула ложкой сухарик из супа.
– Почему? Ты – православная христианка, гордишься этим…
– Не хочу.
– Перед началом Великого поста…
– Нет.
– Ты ездишь в храмы, монастыри, обители, молишься там в кругу с другими богомольцами, смиренно омываешь ноги незнакомым людям, говоришь о монастыре на старости лет, о помощи калекам, больным и убогим…
– Пожалуйста, прости и отпусти меня. Верю, что ты предолеешь все разочарования и сам выйдешь из этих испытаний более сильным и любящим жизнь. Очень надеюсь, что у тебя хватит мудрости и жизнелюбия не тратить время на обиды. Продолжай заниматься творчеством и живи настоящим на “чистовик”, – женщина подцепила кусочек сыра, с аппетитом его съела. – Всегда буду вспоминать о тебе с благодарностью. Спасибо за все, что ты для меня сделал, и за тебя!
– Опять пресловутый “чистовик!” Счастье было так возможно, так близко… Один шаг – и открылся бы солнечный простор!
– Не драматизируй! Впереди у тебя много яркого солнца, ласковых волн, свежего морского ветра, дивных восходов, сказочных закатов, любящих красивых женщин, интересных книг, увлекательных поездок…
– Не можешь обойтись без уси-пуси! За полтора месяца, что обязала молчать, не писать, не звонить, ты хорошо подготовилась: убила меня в День Святого Валентина. Очень символично. Мы всегда отмечали этот праздник: ездили в красивые замки, ходили в рестораны, танцевали… Я прилетел рано утром первым самолетом, спешил из аэропорта увидеть тебя, когда получил твой имейл.
