Скоро она мирно дремала, а он лежал рядом и с нежностью смотрел на любимую женщину, единственную и прекрасную. Он перевернулся на живот и положил подбородок на скрещенные руки, чтобы лучше видеть Оленькино лицо и Эйфелеву башню за ней.

Лицо у Оленьки порозовело и покрылось капельками пота. Он пощекотал ей щеку травинкой – Оленька наморщила нос, чихнула, не открывая глаз повернулась к нему и обняла.

– Любимый…

…Они взяли такси и через несколько минут были у него в мансарде. Неспеша и с глубоким чувством любили друг друга. Потом лежали, обнявшись, молчали, смотрели на предзакатное небо в окно-фонарь над головами.

Когда мылись в душе, раздался телефонный звонок. Звонил его давний друг – музыкант Чеслав. Не терпящим возражений голосом, сказал, что они с женой видели с улицы свет в окне мансарды, сейчас купят что-нибудь на ужин и через пятнадцать минут поднимутся наверх.

Оленька весело рассмеялась: Чеслав с женой ей нравились – добрые, хорошие, творческие люди. Чеслав был музыкант-электронщик, композитор-авангардист, денег зарабатывал мало и редко, хотя был известен не только в родной Польше, но и в Европе, Советском Союзе, а теперь России и даже в Америке. Его жена работала главным бухгалтером французского отделения Кока-колы, поэтому семья не бедствовала и финансово держалась на хорошем, выше среднего, уровне.

…Быстро вытерлись одним большим полотенцем, оделись, и, пока Оленька сушила феном волосы, он успел убрать постель и навести хоть какой-то порядок.

Гости принесли три дюжины устриц, четырех омаров и две бутылки белого вина. Пока закипала вода, чтобы отварить омаров, мужчины открыли устрицы. Всем по девять – не много и не мало, как раз для старта. Первая бутылка Шабли быстро опустела.

Чеслав, как заправский повар, орудовал возле электроплитки, подсаливал воду, добавлял туда принесенные специи. Когда омары стали огненно-рыжими, разложил их по тарелкам, в микроволновой печке растопил кусок сливочного масла и разлил в четыре глиняные чашечки, чтобы каждый макал в них кусочки деликатесного seafood’а.

Воцарилось сосредоточенное молчание, только хрустел хитин панцирей под щипцами, булькало вино, звякали бокалы… Насытившись, все удовлетворенно вздохнули: жизнь удалась!

Он налил женщинам ликера, Чеславу и себе коньяка, расставил вдоль стен последние картины с подсолнухами.

– Гениально! – похвалил подобревший от ужина Чеслав.

К полуночи гости засобирались домой…

Он и Оленька еще “наверхсыточку” поупражнялись в постели и задремали, обнявшись.

– Идеальный день… – сказал он засыпая. – Люблю тебя…

* * *

Утром полиция и пожарные нашли его, бездыханного, на крыше – босого, без рубашки, в одних полотняных штанах. Он лежал, схватившись обеими руками за грудь.

Очевидно, когда у него заболело сердце, он выбрался на свежий воздух и свалился от боли, не успев позвать на помощь.

35. Стерва

Всё! Баста! Оленька решила стать стервой.

Хватит мужикам ездить на ее плечах, использовать и в хвост, и в гриву! Подлые эгоисты и искатели дармовщинки на мягком женском теле! Пора скидывать всех трутней и кровопийцев и, наконец, жить по принципу “Я!” – права Людка, не зря она психолог с кучей дипломов.

Оленька всегда была доброй, отзывчивой, милосердной, влюбчивой, верила людям, помогала близким и далеким, подчас совсем незнакомым – и что из этого вышло? Сплошные разочарования, потраченные годы, истерзанное сердце “…и на душе тоска!”

Очевидно, мысль зрела в ее душе давно, подсознательно и неуловимо, но требовался какой-то импульс, чтобы робкие и слабые догадки превратились в смелый шаг, в поступок.

Помогла, как это иногда бывает, книга неизвестной писательницы, случайно оказавшаяся в руках на книжном развале возле площади Сан-Мишель. Открыв наугад страницу, Оленька, к своему изумлению, прочла: “Ты – Бог. Бог внутри тебя. Он твой лучший и единственный друг. В мире одна истинная религия – любить себя”.

– Круто! – подумала Оленька.

Дальше – еще круче:

– Ты послана на Землю исключительно ради себя. Не заботься об остальных, предоставь это им самим. Ты отвечаешь только за себя”.

– Так-так-так… А как же дети? – задала вопрос Оленька.

На следующей странице выскочил ответ:

– Древне-китайская мудрость гласит: “Помоги ребенку вырасти, а потом не мешай!”

– Абсолютно верно! – поразилась Оленька. – Как я сама раньше до этого не додумалась?

На одной из страниц был интересный тест – несколько концентрических кругов, а рядом – список из самых важных для любого человека категорий: дети, родители, работа, хобби/творчество, друзья, Бог, любовь, Я. Требовалось вписать в круги эти категории по мере значимости от центра наружу.

Оленька решила, что ей надо сосредоточиться как следует, а книга интересная и стоит свои десять евро. Заплатила в кассе, купила из автомата стаканчик любимого чая Липтон, вышла на набережную Монтебело и спустилась по лестнице к Сене.

Устроившись на каменной скамье с видом на Нотр-Дам, Оленька отхлебнула глоток из стаканчика и приготовилась заполнять таблицу.

– С чего начать? Дети? Мама? Бог? Любовь? Чтобы есть, пить, одеваться, иметь крышу над головой надо иметь на это средства, значит, все зависит от работы.

Увы, прав Карл Маркс: ставим работу на главное место – в центр.

Потом – дети? Неет, мать любит детей всегда, а дети любят мать, зато перед друзьями у нас есть особая моральная ответственность. Значит на втором месте – друзья.

Родители, особенно, папа – в третьем круге (папа и мама единственные, а детей может быть много, только успевай рожать).

Дети – в Круге четвертом, творчество и хобби (а какое у меня хобби? Ну, да все равно, хорошо бы его заиметь в свободное время…) – в Пятом, за ним – Бог (ох, надо сходить в воскресенье в церковь!) и… Работа – друзья – родители – дети – хобби – Бог – любовь.

Что же это получается: любовь у меня в седьмом круге? На самом последнем месте?!”

Оленька даже не расстроилась от переполнившего ее удивления. Она всегда считала себя любвеобильной натурой, а по этому тесту выходило, что любовь почти не имеет для нее значения!

Книга предлагала посмотреть правильный порядок. В ценре – Я(!) и Бог. На втором месте – любовь, затем хобби, друзья, дети, родители.

Оленька прочла объяснение: “Ты – центр Вселенной, остальные вращаются вокруг тебя как планеты. Значимо только то, что принадлежит тебе. Чувствуй в себе дыхание Космоса и Божественной Воли”, – у Оленьки перехватило дыхание от такого откровения.

– Другие люди тоже центры Вселенной? – задала она логичный вопрос.

“В капле воды отражается бесконечный Космос. Каждый человек – Вселенная”.

– И как мне жить с этими многочисленными космосами по-соседству? – допытывалась Оленька.

“Люби себя. Кто любит себя, может полюбить и ближнего своего – наоборот не бывает”.

– Выходит я не понимала Евангельские Заповеди? – удивилась своему теологическому открытию Оленька.

– Будь счастлива для себя одной. Здесь. Сейчас. Прошлого нет, будущее неопределенно или может не наступить. Есть только миг настоящего. Ты одна знаешь, что тебе нужно. Ты сама себе руководитель и советчик: твори все, что хочешь! – подводила итог одна из глав книги.

Оленька задумалась…

Годы не поджимают, а давно сжали ее стальными тисками. Морщинки вокруг глаз, в уголках губ и на шее, увеличенные суставы пальцев, целлюлит, плоскостопие, редеющие волосы на затылке, боли в спине… И постоянное безденежье! Деньги за мамину квартиру, проданную по ее “доброй воле”, ушли на оплату обучения сына в дорогом институте, погашение задолженности за квартиру и возврат минимальных долгов. Самой маме, увы, ничего не осталось, но зато она была счастлива, что помогла любимым дочке и внуку. Мама умерла…