Кит уселся в кресло профессора, закрыл ладонями лицо и тихо заплакал. Без Алби он не вытянет проект, чтобы не говорил Гиру и его подручному. А те умели читать между строк. Если он запорет работу... Собственная участь в этот момент показалась Киту очень незавидной.

— Ну, чего достиг?

Капитан Гир пребывал в недовольном настроении, обложенный личными делами всех сотрудников лаборатории. Кит всё ещё копался в записях Эрвина Вайльда, сам профессор лежал в реанимации, доброволец Дор толком и не был посвящён в детали проекта. Оставалась единственная карта в лице лаборантки Алби Мирр, чья разработка была поручена Рифусу. Сам Рифус стоял, облокотившись на шкаф и скрестив руки.

— Ещё пара-тройка дней, и она начнёт рассказывать всю историю в лицах и на разные голоса. Пока что в ней бурлит обида на весь мир, юношеский идеализм и полное непонимание того, с кем она теперь имеет дело. Но не волнуйтесь, капитан, этот волшебный вольер сделает своё дело. Но я бы всё-таки просил бы вас разрешить установить в клетке хотя бы душ с лейкой. Невелика уступка, а дело может сдвинуться с мёртвой точки.

— Хрен с тобой, — махнул рукой Гир, — распорядись. Времени у нас много. Но учти: никаких переводов в бокс без соответствующей информации и сотрудничества с её стороны. Я знаю, ты умеешь вытягивать сведения и без ментального вмешательства... чёрт! Любому другому поднеси электродрель к виску, и готово. Можно даже не включать. А с этой мамзель надо выдрючиваться, видите ли. Ни дрели, ни гипноза... слушай, Риф, да напои ты её и всего делов. Ну или напои и трахни, раз у неё такая печаль в личной жизни. Может и разговорится.

Рифус хмыкнул.

— Я, знаете ли, не любитель подбирать брошенные вещи. Тем более, после этого Тригга... благодарствую. Я её, конечно, разговорю, куда я денусь, но без рук.

— Ну-ну, эстет хренов. Надо будет, и руки распустишь, и всё, что у тебя там есть. Но это так, перспектива. А пока продолжай обрабатывать... хм... вербально.

— Так точно.

Алби уже привычно скорчилась в углу вольера. На полу перед ней стояла тарелка с какой-то остывшей бурдой. «Кормёжка», как выразился молодой «красногалстучник». К еде она не притронулась. И не только из-за гадкого внешнего вида. Щели в полу у крана были такие узкие, что туда могла протечь лишь струйка воды. «Я умру от голода, — Алби всхлипывала, — пусть я лучше умру от голода, чем...» Развить мысль она не успела. Послышались шаги, и к вольеру подошёл лейтенант Рифус Гарт в сопровождении унылого рабочего в комбинезоне сантехника. Рабочий бросал на Гарта затравленные взгляды.

«Что ещё за финт ушами? Что этот «красногалстучник» придумал?»

— Ну что встал? Устанавливай. — Рифус вошёл вместе с сантехником в вольер и запер дверь изнутри. Алби подобралась. Гарт обернулся к ней и ощерился в оскале, который призван был изобразить обворожительную улыбку.

— Не могу смотреть, как страдает такая красивая девушка. Иду у вас на поводу, между прочим, и совершенно безвозмездно, заметьте. Душ вот вам сейчас прикрутят, пофырчите под водичкой. Она, правда, холодная, но вам ли возмущаться. Нарушаю приказ капитана, чтоб вы знали. Всё для вас, всё для вас... — он ходил туда-сюда перед её носом. Алби осторожно следила за ним из-под опущенных ресниц. Наконец, сантехник закончил прикручивать шланг с лейкой и быстро вышел, даже не обернувшись. Рифус остался.

— Вперёд. — бросил он Алби. Та вытаращилась.

— Вы что... — у неё чуть дар речи не пропал, — вы что... смотреть будете?!

— Буду, — кивнул особист, — а как же. Вдруг вы решите повеситься на шланге? А мы ещё так мало сказали друг другу.

Алби отшатнулась. «Красногалстучник» внушал ей оторопь пополам с омерзением, но эта выходка... Девушка почувствовала, как глаза наливаются слезами и начинает щипать в носу.

— Вы не... не посмеете.

— Хотите, спинку потру? — предложил лейтенант.

— Вы чудовище, — прошептала Алби, — мерзкое, грязное чудовище. У... убирайтесь отсюда. Не смейте!.. Не смейте меня трогать! — взвизгнула она, когда Рифус сделал шаг в её сторону.

— Да утихни ты, истеричка, — сплюнул он и отошёл к стене, — если бы не задание, я в твою сторону и не посмотрел бы. Было бы на что смотреть. Давай, полощись и поживее, а потом, пока сохнешь, расскажешь мне все свои завиральные идеи. Я переведу тебя в нормальные условия, и больше мы не увидимся. Идёт?

Алби сопела. Она боялась спеца до одури, а его алый галстук на чёрной рубашке казался кровавым разрезом от горла до пупка.

— Пожалуйста, — с безнадёжностью в голосе попросила она, — пожалуйста, отвернитесь...

«Ещё рано, — подумал Рифус, запирая дверь снаружи, пока Алби, трясясь, мокла в одежде под ледяными струями, — будет врать как сивый мерин. Пока с неё не сойдёт этот слой невинности и преданности научным идеалам, соваться рано. Ну ничего. У меня в запасе много удивительных заначек. Гир дурак, если жалеет, что её нельзя пытать или влезать ей в мозги. Я и без пыток... даже без рук и всего остального... доведу её до высших пределов откровенности... а фигурка ничего.»

— Я могу позаимствовать у вас Кита Тригга на час-другой? — Рифус Гарт обращался к капитану, одним глазом следя за кофеваркой, в которую сунул две таблетки сублимата. Гир фыркнул, отчего его бульдожьи щёки заколыхались.

— Очередная стадия приведения к покорности нашей юной серны? Как душик?

— Холодный, — усмехнулся Рифус и вытащил из аппарата два стаканчика, — но сердце её холоднее стократ. Истеричка, проще говоря. Господи, — он отхлебнул дымящийся напиток, — лучше бы эти профессора с магистрами изобрели что-нибудь полезное для людей, скажем, съедобный кофе. Эта дрянь хуже, чем та бурда, которую любезно подают нашей красотке. Не жрёт, кстати. Идейная.

— А Тригг тебе зачем? — поинтересовался Рон Гир, сворачивая в трубочку досье добровольца Дора.

— Хочу задействовать его в выбивании сведений из мадемуазель Мирр.

— Да она ему в лицо плюнет.

— Вот-вот, — потёр руки Рифус Гарт, — именно что.

Кит в сопровождении лейтенанта Гарта спускался в подвал, где в собачьем вольере сидела Алби. Лаборанту было страшно, сосало под ложечкой, чем ниже они спускались, тем мерзее становилось у Кита на душе. Он ни разу не был на этом уровне, где вместо лабораторий, сверкающих стеклом и металлом, находились какие-то жуткие тёмные ангары, а воздух был спёртым и затхлым. По спине потекла струйка холодного пота. Стены были выкрашены в грязно-зелёный цвет, освещение с трудом дотягивало до технического. «Господи, да куда он её упрятал?» Рифус Гарт никакого волнения не проявлял, идя уже знакомым путём. Кит едва поспевал за быстрым шагом особиста.

— Куда мы идём? — рискнул наконец спросить он. Гарт, не оборачиваясь, бросил:

— К собачьему вольеру.

Кит оторопел. Господи ты боже, он, конечно, просил, чтобы Алби припугнули, но клетка для собак?! Да что же это за люди, в этом чёртовом «Красном отделе»?

— Алби... она что... в... в клетке?!

— Ну уж всяко не в шезлонге у моря.

— Боже, но... зачем...

— Критикуешь мои методы, умник? У тебя своя работа, у меня своя. Кстати, её запрещено подвергать «усиленным мерам внушения», так что твоя невеста жива, здорова и в твёрдом рассудке. Я даже не стал покушаться на её юное и свежее тело, а соблазн велик.

На этих словах Кита передёрнуло. Ему и в голову не могло прийти, что «красногалстучник» может запросто изнасиловать Алби, просто так, ради своего удовольствия. Кит кусал губы, глядя в бетонный пол. Рифус искоса наблюдал за ним. «Щенок. Скажи я ему, что оттрахал его девушку десять раз во всех позициях, он и тогда бы утёрся. М-да, Гир прав, с этой паршивой овцы и клока не получишь. И как она ухитрялась с ним встречаться?»

Наконец они достигли цели. Вольер для собак был просторным помещением без какой-либо мебели, с зарешеченным входом и голым бетонным полом. Алби сидела на корточках в углу, содрогаясь всем телом от пронизывающего холода. Когда она посмотрела на дверь, глаза её расширились.