— Как ты его терпишь?

— Громко, — я почувствовала в голосе Остина улыбку, и, кажется, все трое в этой комнате поняли, что это значит.

К моим щекам прилила кровь и мне стало стыдно как никогда…не за себя, а за Остина.

Хочется хорошенько вмазать ему, за это отвратительное поведение.

— Создаётся впечатление, что они за нами просто…

— Наблюдали, — закончил Уэльс, крутанул кресло, в котором я сидела. — Идём, — не предложение, а приказ.

— Нет, — холодно.

Брови Остина ползут вверх, а я улавливаю то, как участилось его дыхание. Наблюдать за ним снизу-вверх словно наблюдать…Боже, Джейд, перестань думать о том, как он выглядит в постели!

— Ты должен сказать спасибо Гэвину.

— Я? Должен?

Отлично, Прайс, ты довела его до пика ярости.

— Да. Он помог тебе, — не отступаю я. Он должен хотя бы таким способом извиниться за своё поведение.

Остин выравнивается, поправляет свой галстук и кинув на меня…разочарованный взгляд? Бросает:

— Нет.

Разворачивается и выходит, хлопнув железной дверью.

Глава 21.

— Блять, — срывается с моих губ, как только я ударяю кулаком о стену бледно-голубого цвета. Мне мало, поэтому я ударяю снова, а все потому, что разбушевавшиеся эмоции внутри меня не утихают.

Я всё еще не чувствую облегчения.

Хочется вернуться назад и пару раз вмазать этому хреновому ублюдку Лонгу.

Почему?

Потому что он был связан с Элизабет, а теперь и Прайс вокруг него бегает.

Какое-то дерьмо!

Сказать спасибо? К чёрту! Я даже и не звал его, а если бы не смог включить без пароля, то разбил бы там всё к чертовой матери.

«И чего бы ты этим добился, сын?» — голос отца звучит холодно в моей голове.

Именно такой голос я запомнил навсегда.

Отталкиваюсь от стены, чувствуя холод в руках. Он всегда называл меня сыном, но такая интонация присутствовала только тогда, когда он был крайне недоволен мной.

«Ничего, — вымученным голосом отвечаю я ему, — я просто хочу защитить её».

Он закатывает глаза и скрещивает руки на груди.

«От кого?» — любопытствует отец.

От кого?

От Лонга, ведь так? Или… от себя?

Отец молча аплодирует моим мыслям, вздернув подбородок, а затем удаляется, исчезнув в моей памяти.

Ведь и вправду, если я — единственная опасность, которая может ей угрожать?

Хах. Пуля ей в грудь тому доказательство, кретин.

Тяжело выдохнув, начинаю незамедлительно спускаться по лестнице, и уже в который раз убеждаю себя в том, что возвращаться назад не стоит. Она с ним, и я думаю, что Лонг в силах позаботиться о ней лучше, чем я.

Как только я оказываюсь на улице, то сразу же начинаю голосовать такси, отходя от штаба всё дальше, чтобы меня не смогли заметить камеры видеонаблюдения. И как только я оказываюсь в машине, понимаю, куда должен направиться в этот раз.

— Мне нужно попасть в полицейский участок, в районе Редбриджа.

— Поездка займёт не меньше часа, сэр, — информирует меня водитель индийской внешности.

— У Вас можно расплачиваться картой? — засунув руку во внутренний карман пиджака, спрашиваю я.

— Да, сэр, — кивает он, а я замираю, глядя на содранную и окровавленную кожу.

— Тогда едем.

Машина трогается, а я прячу руку за пиджаком, чтобы не испугать бедного мужчину.

Это не единственное место, куда я должен попасть. Или же… этого будет достаточно? Смогу ли я узнать в полицейском участке, во сколько на место происшествия прибыли пожарные?

Чтобы разобраться во всём этом дерьме, мне нужно точное время, как приезда, так и отъезда пожарных. И… камера? Должна ведь быть камера, что висела у главного входа в мой дом.

В наш дом.

Блять, неужели снова придётся обращаться с этим к Лонгу? Может, все-таки попробовать расспросить Чарльза уже завтра?

Да, это верное решение. Или же…

— Сэр, ваша рука, — слышу я рядом с собой и тут же опускаю голову, взглянув на кровоточащие раны.

— Пустяк, — отмахиваюсь я, стараясь выглядеть максимально расслабленным.

Парень, округлив глаза, взглянул на меня как на идиота, а затем произнес:

— В бардачке есть аптечка, сэр.

— Благодарю, — киваю я, надеясь, что после этого он от меня отделается.

Открываю бардачок и достаю оттуда маленький чемоданчик, аккуратно его открыв, чтобы на ходу не рассыпать содержимое. Найдя средство для обработки, смачиваю им кусочек ваты и начинаю прикладывать к содранной коже.

Плотно сжав челюсть, засовываю окровавленную вату в карман своего пиджака и тянусь к бинту, распаковывая его. Выходит не очень, поэтому приходиться тратить на это целых две минуты. Зубами разрываю ткань и обматываю ею руку, стараясь завязать поплотнее.

Водитель всё еще косится на меня своими карими глазами, а затем наблюдает за тем, как я аккуратно стараюсь запихнуть содержимое аптечки обратно в пластмассовый чемоданчик.

Мозг сам по себе подкидывает мне воспоминание того, как Элизабет сидит напротив меня и перевязывает мою левую руку. Я хмурюсь, ощущая боль от каждого резкого движения, а затем прикрываю глаза, наслаждаясь мягкостью её рук, что обхватили моё лицо с обеих сторон.

В груди от чего-то зарождается странное чувство.

Обиды? Ненависти? Привкус какого-то предательства?

Зажмурив глаза, откидываю голову назад и пытаюсь вновь вернуться к тем воспоминаниям, чтобы посмотреть ей в лицо. Вспомнить тот взгляд и попытаться найти в голубых глазах ответ.

Ответ…

«А каков вопрос, сын?» — глядя на меня свысока, интересуется отец.

Он как всегда не вовремя.

«Я хочу знать, кто убил её», — отвечаю я ему, расправив плечи.

Видимо, эта попытка показаться бесстрашным забавит его.

«А разве ты не понял?» — вскидывает одну бровь отец, вертя фамильный перстень на пальце.

«Уроборос?» — спрашиваю я, он отрицательно качает головой.

«Виктор?» — спрашиваю снова, и как только он открывает рот, меня выдергивают из собственных мыслей:

— Мы на месте, сэр.

Открываю глаза и смотрю перед собой на оживлённую улицу и пешеходный переход, по которому медленно ковыляет старушка с облезлым котом.

— Уже? — оборачиваюсь я к нему.

Он молча кивает.

Я задремал? Всё возможно.

Тянусь рукой во внутренний карман и достаю оттуда кредитную карту, приложив её к панели терминала. Водитель вводит сумму, а я оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, с какой именно стороны находится полицейский участок.

Терминал издаёт два противных сигнала, и я возвращаю карточку во внутренний карман пиджака. Схватившись за ручку двери, открываю её и ступаю на влажный асфальт, вдыхая свежий воздух после моросившего дождя. Полицейский участок оказывается позади меня, и я сразу принимаюсь искать свое удостоверение, надеясь, что не оставил его дома у Прайс.

Тряхнув головой, пытаюсь откинуть ненужные мысли в сторону, и нащупываю твёрдую обложку удостоверения.

— Чем могу помочь? — интересуется девушка, подняв голову.

— Мне нужно побеседовать с вашим начальством, — ровно проговорил я, раскрыв удостоверение, показываю его девушке.

Немного приподнявшись из-за стола, она внимательно изучила моё удостоверение, а затем взглянула мне в глаза, словно с чем-то сверяясь.

— Рада вашему выздоровлению, мистер Уэльс, — кивнула девушка и вернулась в прежнее положение. — Заверните направо, а затем налево и прямо по коридору. Мистер Френче будет вас ждать.

Добродушно киваю, удивившись своему спокойствию, и возвращаю удостоверение на прежнее место. В участке оказывается довольно тихо, возможно потому, что я попал на обеденный перерыв. Найдя дверь нужного мне человека, я захожу вовнутрь, застыв на месте от удивления.

Совсем незнакомый мне человек протягивает руку и улыбается так, словно искренне рад меня видеть.

— Я знал, что ты выкарабкаешься, дружище, — крепкое рукопожатие и два хлопка по спине.

Я всё еще в недоумении.

Он делает шаг назад, и я замечаю, как лучезарная улыбка сползает с его лица. Видимо, он понял, что я не помню его.