Лондон совсем не радует своей погодой. Дождь и туман уже вторую неделю как за окном, так и у меня в душе.

Но ведь он знал…видел, что у тебя бронежилет.

И снова ты пытаешься его оправдать, Прайс.

Гэвин заворачивает на парковку, и я спешу выбраться из машины, так как больше не могу находиться наедине со своими мыслями. Мне нужен офис. Нужен конференц-зал. Нужен ресепшн или лифт, наполненный людьми.

Нужно что-то, что отвлечёт меня.

Сама того не замечая спешу внутрь здания, пытаясь скрыться от надоедливого дождя. Шаги Гэвина за спиной раздаются, словно удары молотком по черепной коробке.

«Мисс Прайс, не могли бы Вы оставить меня?»

Удар.

«Время — это такая роскошь, мисс Прайс, и я не собираюсь раскидываться им направо и налево»

Удар.

«Всё паршиво, Гэвин. Он повёл себя как настоящий кретин и отказался.»

Ещё удар.

«А что, если это так, Джейд?»

Накрываю уши ладонями, пытаясь заглушить поток воспоминаний, но они назойливо маячат перед глазами.

«Твой оценивающий взгляд, Джейд»

Останавливаюсь у лифта, нажав кнопку.

«Да, Джейд. Ночью. Стоны. Твои»

Шаги Гэвина приближаются, отдаваясь в такт моему сердцу.

«Ты вся дрожишь. Тебе холодно?»

Железные двери лифта открываются, и я отхожу влево, поворачиваясь в сторону ресепшена.

«Джейд, почему ты здесь?»

Мои глаза сами по себе натыкаются на мужские лакированные туфли.

«Ты не смог спасти её, но можно я…можно я спасу его?»

Невольно я исследую мужские ноги, а затем поднимаюсь взглядом к шее и ощетинившемуся подбородку.

«Ты останешься? Пожалуйста»

Ловлю на себе взгляд тёмно-карих глаз и словно ударяюсь головой о твёрдую поверхность.

«Увидимся в аду, Прайс»

— Джейд, ты в порядке? — где-то неподалёку слышится голос Гэвина.

Не отрывая взгляда от Уэльса, неопределённо киваю головой и ощущаю как болезненно сжимается моя грудь.

Если бы когда-нибудь у меня спросили, как выглядит душевная боль…я бы незамедлительно ответила, потому что впервые в жизни увидела всю её глубину и силу в чужих глазах.

Его глазах.

Влажные спутавшиеся волосы, бледное, осунувшееся лицо, на фоне которого карие глаза казались почти чёрными. Искусанные влажные губы, насквозь промокший смокинг и три расстёгнутых пуговицы белой рубашки. Дрожащие руки на весу, что держат две белых розы и капли крови, испачкавшие белые лепестки.

— Джейд, ты куда?

Отмахиваюсь и направляюсь к Уэльсу, замечая в его глазах явное недоверие. Он поднимает голову чуть выше, демонстрируя потемневшие круги под глазами.

— Чего тебе, Прайс? — звучит как всегда — грубо. Но не так холодно, возможно, потому что не осталось сил.

— Протрезвел? — и зачем я это спрашиваю?

Просто пройди мимо. Просто зайти в лифт. Просто займись своей работой.

— А тебе-то что? — сквозь зубы, что стучат от холода и зябкости ощущающего своим хозяином.

Хмурюсь. Отчего это звучит так…натянуто-фальшиво?

— С тобой всё в порядке? — отмахиваюсь от его вопроса.

Он встаёт на ноги, немного пошатываясь. Когда он в последний раз ел?

— Повторюсь, тебе-то что? — напускная холодность просачивается своей фальшивостью через все щели.

Плотно сжимаю челюсть, чтобы не кинуть чем-нибудь гадким взамен, но в грудь тонкими иглами колет совесть. А может и вовсе не она. Но ощущение, что тебя разрывает на тысячу частей из-за одного его вида, более чем ощутимо.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Растоптать свою гордость? Конечно, Прайс, продолжай.

— Просто блестяще, — зло кидает он, всплеснув руками. Несколько лепестков падает на пол.

Я слежу за тем, как последний лепесток опускается к его ногам и понимаю…понимаю, где он был этой ночью и что искал. Об этом так и кричит грязь на его туфлях.

Остин Уэльс никогда бы себе не позволил появиться в таком виде на работе. Даже не на работе, а где-либо вообще.

— Гэвин, дай мне ключи, — произношу я, вытянув руку, не прерывая зрительного контакта с Уэльсом.

Тот кривит губы в ухмылке.

— Джейд, зачем…

— Да, Гэвин, дай ей ключи, — сузив глаза, притворным голосом.

— Просто дай мне чёртовы ключи, — повышаю я голос.

Ощущаю прохладу метала на своей ладони и срываюсь с места, схватив за локоть ничего не подозревающего Уэльса.

— Какого чёрта ты себе позволяешь? — брыкается он, но в его состоянии получается мало эффектно.

Выхожу из здания, спускаясь по лестнице и направляюсь к машине.

— Слушай, ты…

— Не тыкай мне, кретин, — срываюсь я, открыв переднюю дверь. — Или ты берёшь себя в руки и садишься в машину, или ты идёшь дальше размазывать свои сопли по полу холла, — и прежде чем он успевает вставить ещё хоть одно слово, продолжаю. — На твоём месте я бы собрала яйца в кулак и села в машину. Вопрос лишь в том, кто из нас мужчина.

И вот она. Долгожданная кривая улыбка Остина Уэльса.

Приоткрытые губы, морщинка между бровей и…тишина.

Я делаю шаг назад, пропустив покачивающееся тело в машину, и закрываю за ним дверь.

Как только сажусь за руль — включаю кондиционер, заметив, как он вздрагивает, хоть и пытается себя сдерживать.

Вбивать координаты в навигатор не приходиться, так как я навсегда запомнила дорогу к этому месту. Она въелась мне в память, словно клещ, тем пасмурным утром после сильной грозы. Слезами Гэвина, его вздрагивающими плечами и запахом тюльпанов.

Заведя машину, выезжаю на дорогу и поглядываю чуть правей, следя за поведением Уэльса. Через несколько минут его дрожь прекращается, а руки уже куда уверенней держат два пострадавших от погоды цветка.

Плотно сжав челюсть, он опустил голову вниз и прикрыл глаза, словно пытаясь сдержать себя от ненужных слов, которые могут сорваться с его языка. Словно прямо сейчас он ходит по лезвию, и каждый его шаг может быть неверным.

Благо, сегодня суббота, и добраться до нужного места не составляет много времени. Немного удивленный, он вздымает брови, как только мы подъезжаем не к главному входу, скорее всего через который он шёл сегодня ночью, а к тому, что находится вовсе по другую сторону.

Припарковав машину у жилого дома, я отстегнула ремень и взглянула на застывшего Уэльса. Если недавно его внешний вид не выражал никаких эмоций, то сейчас на его лице был явно виден настоящий ужас.

Тяжело сглотнув, он коснулся дрожащей рукой ручки двери и, открыв её, ступил на мокрый асфальт. Я поспешила сделать тоже самое, чтобы не потерять объект своего волнения, и нагнала его уже у входа на кладбище.

Он не знал куда идти, поэтому медленно, но уверенно передвигался позади меня, лишь изредка поднимая голову, чтобы оглядеться.

С каждым шагом я ощущала себя…лишней.

Это его первая встреча с ней. Он впервые увидит её могилу и…меня просто не должно здесь быть.

Как только я замечаю старый клён впереди, понимаю, что возвращаться уже не имеет смысла, потому что мы на месте. Я подхожу к её могиле и молча наблюдаю за тем, как…Остин, да, именно Остин замирает в нескольких шагах от меня, глядя на белую плиту, словно не верит.

Словно там выгравировано не её имя. Не её дата рождения и смерти.

Не Элизабет Питерс. Не его мёртвой невесты.

Не его…

Горло сжимается настолько, что я не могу сглотнуть, а во рту вдруг пересыхает лишь от одной картины того, как по его щекам катятся слёзы.

Слёзы, смешавшиеся с дождём, что пошел так же резко, как и закончился у входа.

Словно она плакала вместе с ним.

Прикусив губу, я сделала два шага назад, чтобы дать ему больше личного пространства, и он тут же принял это, подойдя к могиле ближе. Встал на колени, дрожащими руками опустив две белые розы на белую плиту. Всхлипнул, опустив голову, и закрыл лицо руками.

Внезапно по небу прошёлся раскат грома, и я вздрогнула, ощущая ледяные капли дождя на своих руках и лице. Шум дождя заполнил мужской голос, просящий прощения и всхлипывающий при каждом вздохе.

Сделав два шага вперед, я молилась всем богам, чтобы он не оттолкнул меня. Чтобы не накричал, а позволил…позволил его пожалеть. Позволил обнять его и прижать к себе так крепко, чтобы он не чувствовал себя одиноким.