Он тяжело сглатывает, отступает в сторону, и я узнаю того парня, дождливой ночью, испачканного в кровь и грязь. Сжимающего край полотенца и тихо хнычущего сидя на полу в гостиной.

Потому что больно.

Потому любил.

Глава 12.

Ближе к восьми вечера я снова ставлю чайник с водой на плиту, а затем достаю уже полюбившуюся мне кружку с рисунком одинокого кленового листа. Преподношу её ближе, вертя из стороны в сторону, а затем задерживаю взгляд на белой поверхности, всматриваясь в её гладкость.

Словно вспышка проносится перед глазами, и я вижу её.

Девушку.

Она лежит на полу неподалёку от меня. Одна её рука вытянута в мою сторону, а рядом с ней осколки разбитой кружки. Снова пытаюсь собрать в пазл буквы на белой глянцевой поверхности сосуда.

Эли…за…бет.

Элизабет.

— Элизабет? — в пустоту.

Слышу рядом шаги. Нет, они не здесь, не в реальности, а где-то там, на задворках памяти. Хруст стекла, под натиском плотного тела, а затем тёмно-коричневые начищенные до блеска туфли, остановившиеся рядом со мной.

Что-то тяжёлое давит мне на плечи и затылок, отчего меня снова затягивает в омут беспамятства, где я прибывал меньше минуты назад. Плотная бордовая жидкость появляется откуда-то из-под меня и смешивается с пылью и грязью на полу.

В глазах беспощадно темнеет и вдруг становится так легко.

Так непривычно хорошо.

— Какого чёрта? — слышится рядом. Поспешные шаги разрывают затянувшуюся тишину. — Она что…мертва? — владелец голоса срывается с места и падает на колени перед бессознательной девушкой, лица которой я не вижу. — Элизабет? — зовёт он.

Да, действительно, Элизабет.

— Элизабет?! — снова зовёт он. Мужчина переходит на крик, а затем его оттаскивают от неё, вручив что-то скулящее. Вырывающееся из его рук. Измазанное во что-то бордовое.

Оно шевелит своим золотистым хвостом и умолкает в чужих руках, как бы повинуясь шёпоту.

Шаг. Шаг.

Он уходит.

Уходит быстро и не оборачиваясь.

И я покидаю ту реальность вместе с ним.

Сосредотачиваю взгляд на кружке, а затем оборачиваюсь на свист чайника, что уже закипал, ожидая, что я перестану терзать его огнём. Ставлю кружку на стол и закидываю в неё пакетик, засыпаю две ложки сахара. Кипятка чуть больше половины, и три вращения маленькой ложечкой.

За сегодняшний день я разучил эти движения как мантру.

Беру кружку в руку и направляюсь к столу в гостиной. На нём лежит несколько исписанных листов. На каждом какое-то маленькое воспоминание. Секундная вспышка, возникшая перед глазами и зародившаяся буквами на листке.

Ставлю кружку на стол и беру новый лист бумаги с ручкой. Присаживаюсь на диван и записываю очередной кусок, пока что непонятного и бессвязного для меня материала.

Начинаю рассматривать рядом лежащие обрывки памяти, и пытаюсь сложить их поочерёдно. Не выходит.

Я понятия не имею о том, что вижу.

Лишь…голос.

Голос мужчины, который кричал, показался мне знакомым.

Причмокиваю губами, словно ощутив вкус мужского тембра на языке. Слишком знакомый. Слишком…свежий в памяти. Слишком сдержанный и в то же время высокомерный.

«— Вы меня не поняли? — он чуть вздымает подбородок, пытаясь не выдать своё раздражение. — Ваша квартира временно опечатана.

Я щурюсь, вглядываясь в чёрные глаза мужчины напротив и выплёвываю то, что не давало мне покоя уже несколько секунд:

— Слушай ты…твоё ёбаное лицо кажется мне знакомым, — сквозь зубы. Вырываю руку, ощущая неприятное покалывание в том месте, где сцепились его пальцы. Сцепились так, словно я виноват в чём-то куда большем, чем в попытке войти в «свою» квартиру.»

«Но у меня нет ни сил, ни настроения на то, чтобы пререкаться с этим бревном. Эмоции у этого идиота находятся на планке между высокомерием и сдержанной раздраженностью.»

Словно удар в затылок.

Мудила-бревно-полицейский?

Если это он был там, то всё довольно логично. Он ведь полицейский. Но, почему он кричал? Может кто-то в этой аварии много значил для него? Эта девушка?

И авария ли это? Ведь белый кафель находится не на проезжей части, и именными кружками там не разбрасываются. А подоконник? Да, тот белый подоконник, с которого полетел чёртов цветок.

Зло комкаю исписанный лист в своих руках и откидываю в сторону, хватаясь пальцами за волосы, и оттягиваю их.

Ёбаный бред.

Я просто схожу с ума.

Авария. Потеря памяти. Госпиталь. Не моя одежда, не мой дом, не моя работа. Мисс Прайс. Поездка в Шотландию. Кража в квартире (если это, конечно, можно так назвать, ведь внутри всё было перевернуто с ног на голову). И воспоминания, воспоминания и ещё раз воспоминания.

Всё слишком навалилось.

Всё слишком заебало.

— Блять, — вскрикиваю я, ударив правой рукой по столу.

Мне нужна Джейд, иначе я просто-напросто сойду с ума, пытаясь разобраться во всём этом дерьме в одиночку.

Подрываюсь с дивана и направляюсь к домашнему телефону, что расположен в проходе на комоде. Он неприятно звенит, как только я притрагиваюсь к нему, а поднося к уху трубку, вслушиваюсь в короткие гудки и осознаю, что я не знаю её номера.

Кладу трубку обратно и делаю шаг назад, глядя на тёмно-синий аппарат.

Может, вызвать такси и поехать к ней прямо сейчас?

Нет же, мудила-полицейский сказал сидеть дома и не высовываться. Ага. А ещё мудила-полицейский, стоя на коленях, выл куда-то в шею той мёртвой девушке.

Когда Джейд появится здесь в следующий раз, мне всё же стоит спросить номер её телефона вместо того, чтобы пялиться на её шикарную грудь и ноги.

***

Решение отвезти Уэльсу пистолет прямо сейчас, оказалось действительно необдуманным. Совсем.

Ещё неизвестно, сказал ли Гэвин Чарльзу о том, что я была у Уэльса, или нет. Поэтому даже если нет, я рисковала тем, чтобы подставить своего напарника. Пока ещё напарника.

Что-то мне подсказывало, что чем дальше я делаю всё не по протоколу, тем хуже для меня или даже для Гэвина, потому что в каком-то смысле он несёт ответственность за мои поступки.

Мы ведь долбанная команда.

Ещё раз кидаю короткий взгляд на монитор, всматриваясь в белую дверь на крыльце дома Остина, и подношу кружку с уже холодным чаем к губам.

Слишком крепкий. Слишком терпкий вкус.

Слишком схожий со вкусом его губ.

По телу пробегается холодок лишь от одной мысли о том, что произошло сегодня утром у него на кухне, и чем всё это могло закончиться.

Нервно ёрзаю на стуле и кусаю губу, прикрывая глаза.

Его руки, блуждающие по моему телу, затем сжимающие мои ягодицы.

Только с моих губ срывается тихий стон, как я вздрагиваю от внезапного стука в дверь.

Тысяча мыслей, которые боролись за место в моей голове, мгновенно испарились, а мозг взволнованно принялся размышлять о том, кто может стоять по ту сторону двери.

Гэвин?

Да, возможно Гэвин. Но для чего? Забрать пистолет? Попросить меня одуматься?

Предположений было всё больше с каждой секундой, и в этот момент в дверь постучали в очередной раз. Спрыгнув со стула и заперев за собой дверь в комнату, я поубавила свет в проходе и взглянула в глазок.

Какого хрена он здесь делает?!

Метания между «открыть дверь» и «сделать вид, что не слышала» продолжались около четырех секунд, пока настойчивый стук в дверь не заставил меня обратить всё своё внимание на пришедшего.

Хватаюсь правой рукой за ручку, левой отпирая дверь, и гляжу в тёмно-серые глаза.

Глаза, цвета боли, ненависти, раздражения.

— Джейд, — кивает он в приветствие.

— Купер, — почти без яда. Почти.

— Пустишь? — интересуется он, расправив плечи.

— Не горю желанием, — машинально чуть прикрываю дверь.

Он демонстративно закатывает глаза и перетаптывается с ноги на ногу.

Идиот, пока я тут стою, проверяя свою выдержку на то, чтобы не прикончить тебя прямо здесь, к Остину могут заявиться гости, и хоть как-то исправить эту ситуацию мы уже никак не сможем.