Я знаю, что мне лучше не подходить к ней, не трогать её. Но мать твою, так хочется. Так хочется коснуться её теплой кожи, её чертовски вкусных губ со вкусом зелёного яблока.

Скрипнув зубами, пинаю рыжего кота, что причинил ей боль. Тот шипит на меня, скаля зубы, и запрыгивает на стол, вылизывая свои лапы.

Если бы не ты, всё бы могло и не начаться, Жак.

— Тебе нравится здесь? — поворачивается она ко мне, скрестив руки на груди.

Хм, защищается? От меня?

— Нет, — тут же отвечаю я, повторяя её жест. — Но это ничего не меняет, ведь так?

— Так, — кивает она, опустив голову.

— Джейд, — зову я. — Почему ты здесь?

Она хмурится, подняв голову.

— Я привезла тебе кота и цв…

— Нет, — качаю я головой. Я хочу услышать другой ответ. — Почему ты всё ещё здесь?

Давай же, мисс Прайс, я знаю, что у тебя есть ответы на мои вопросы.

— Хотела узнать, всё ли в порядке? — звучит слишком правдоподобно.

Может, подозревать её в чем-то было тупой идеей?

— Превосходно, — как-то само по себе срывается с моих губ.

Я надеюсь, она поняла, что это сарказм.

Хотя…

— Хорошо, — кивает. — Ничего странного не происходило?

— Смотря что ты имеешь в виду, — потираю подбородок, — неудавшийся секс и слёзы считается за странность?

Ох, зря. Зря ты так, блять.

Она вздымает подбородок. Она всегда так делает, когда ей…больно? Обидно? Когда хочет постоять за себя.

Не волнуйся, Джейд, я последний, кто причинит тебе вред.

Хм, звучит как-то блядски фальшиво. Вроде бы и правда, а вроде бы и подсознание на эти мысли лишь ухмыляется.

— Ладно, — поднимаю я ладони в успокаивающем жесте. Непонятно для чего, ведь она спокойна. Как и всегда, держит себя просто великолепно. — Я не знаю…разве что. Вчера приходил какой-то мужик, а потом звонил домашний телефон.

— Ты открыл дверь? — её голос вздрагивает.

— Нет. Мудила-полицейский сказал сидеть тихо и никуда не выходить, — выплевываю я. Одна мысль об этом бревне раздражает меня.

Кажется, её плечи расслабляются, и она опускает руки.

— Что тебе за это будет? — вдруг спрашиваю я.

— За что?

— За то, что ты здесь. Сейчас.

Она пожимает плечами, а мне хочется спросить: «Зачем? Почему?». Но я молчу.

Молчу всегда, когда нужно сказать хоть что-то.

Кажется, что-то для себя решив, она собирается уходить, поэтому снимает со спинки стула своё пальто и перекидывает через руку. Я не хочу, чтобы она уходила, поэтому в следующий момент говорю то, что в принципе не хотел говорить ещё неделю минимум:

— Что значит протокол?

Джейд хмурится, остановившись, так и не сделав второй шаг. Затем её брови ползут вверх.

Да, я тоже охренительно удивлён, что сказал это.

— Что?

— Почему мне это слово кажется таким знакомым, многозначимым?

— Я не…

— Может, после школы я учился где-то? Адвокатом? — предположения полились из меня рекой. Не вздумай выкинуть ещё несколько, идиот.

— Не знаю. Ничего об этом не было написано в твоих документах, — она в смятении.

Ну, что сказать, продолжай, раз начал.

— Я помню, что мой отец готовил меня к чему-то. К чему-то важному. Серьёзному, — всплескиваю я руками. Рассказывать ей об этом оказалось куда проще, чем я себе представлял.

— Как ты…почему вдруг подумал об этом слове? Ты где-то прочитал? — она выглядит заинтересованной. Именно поэтому кидает пальто на стул и делает шаг навстречу мне, скрестив руки на груди.

— Мудила-полицейский вчера запнулся на этом слове. Хотел сказать «инструкции», а начал с «протокола».

С губ Джейд слетает нервный смешок, а затем она тянется рукой к несуществующей пряди волос. Кусает губы, словно о чём-то размышляя, а затем поднимает голову, пожимая плечами.

Бред. Она что-то знает.

Я вижу.

— Джейд?

Она сосредотачивается на моём лице.

— Можешь кое-что сделать?

Некоторое время она размышляет, и я не виню её за это. Кивок.

— Ты можешь узнать хоть что-то о моём отце? Кем он…работал?

Она резко выдыхает, перетаптываясь с ноги на ногу.

— Я не знаю, я ведь…просто социальный работник.

Я опускаю голову, поджав губы. Я бы мог попросить мудилу-бревно-полицейского, но ему я вообще не доверяю. Ладно, придётся разбираться в этом самому.

— Я постараюсь, Остин, — сдаётся мисс Прайс, и поднимает пальто со стула, накидывая его на плечи.

***

До совещания остаётся чуть больше полутора часа, как только я сажусь в такси и отъезжаю от дома Остина. Если учесть, что сегодня будний день, утро, то возможность попасть в пробку в центре Лондона равняется девяносто пяти процентам из ста.

Нервно поправляю пальто и настраиваюсь на очередную встречу с Дэвидом Купером, хоть в глубине души и надеюсь, что встретиться мне с ним не придётся, ведь у него миссия.

Ага, миссия появиться и нагадить мне в душу одним лишь своим присутствием.

Улыбаюсь своим мыслям лишь потому, что воспоминание об этом человеке стало менее болезненным.

Из-за чего? Слёз или поддержки Остина?

Возможно и то, и другое.

Достаю телефон и в который раз поглядываю на время, раздумывая над тем, не позвонить ли мне Гэвину. Сказать ему, что он полный идиот, раз чуть не проговорился про протокол и теперь у нас из-за этого проблемы.

Что я узнаю про его отца? Что я ему скажу?

Ой, знаешь, Остин, твой отец был агентом у нас в штабе, но затем погиб, а ты остался сиротой в свои пятнадцать лет. Ты отучился в Академии три года, а не два, и стал лучшим лишь потому, что потерял семью, как тебе такое?

Уф.

Мысль о мальчике, который остался без родителей в пятнадцать лет возвращает меня к тому времени, когда юный Остин Уэльс вёл себя как настоящий кретин. Кривая ухмылка, чёлка, спадающая на глаза и год опыта в борьбе за плечами.

Он всегда считал себя выше всех.

И с чего вдруг завязалась наша ненависть друг к другу?

Из-за тысячи пререканий, издевательств и взаимных оскорблений я не могу найти тот момент, тот день, когда в одном коллективе мы начали вести себя как кошка с собакой.

Удивительно, как мы не поубивали друг друга за эти два года?

Что бы подумал тот Остин Уэльс о том, что произошло между нами полчаса назад?

Покрутил бы пальцем у виска и крикнул бы какую-нибудь гадость вслед.

Как всё…странно.

Словно это сон.

Уэльс возбуждается от одного моего взгляда, касания. Рычит мне на ухо только из-за того, что я прижимаюсь к нему.

Как тяжело поверить в это, ведь мы…мы…ненавидим друг друга?

Поправка, Джейд.

Он не помнит тебя, поэтому и не помнит свою ненависть к тебе.

А ты…ты помнишь его, и признайся, он начинает тебе нравится. Скажу больше, ты хочешь его.

И поэтому ты проиграла, идиотка.

Только теперь. Только сейчас до меня дошло осознание того, что когда он вспомнит — всё закончится. Именно поэтому нужно сделать так, чтобы всё это и не успело начаться.

Отрубить на корню. Вырвать из грудной клетки то приятное чувство, когда он рядом. Вытолкать любые мысли о нём, а точнее, касающиеся его тела или хриплого голоса.

Опускаю голову, уронив её в свои ладони и тяжело вдыхаю.

Боже, в каком же я дерьме, если одна мысль о том, что мне придётся забыть о нём, о том, что было, причиняет мне боль.

Просидев в таком положении несколько минут, я решила поднять голову и взглянуть вперёд себя. Мы уже въезжали в Лондон. Большое количество людей толпилось у светофора, ожидая зелёного света, а сонные водители сигналили друг другу, надеясь проскочить.

Чарльз убьёт меня, если опоздаю.

Особенно после вчерашней выходки.

Перевожу взгляд на вид справа и думаю о том, стоит ли мне говорить о мужчине у моего окна поздно ночью. Что они сделают? Предпримут ли что-то?

Когда Уроборос занимался Уэльс, всё было чётко и ясно. Когда этим занялся Дэвид, всё стало чертовски непонятно. Мне угрожает опасность? Окей. Но почему этот мужчина ничего не предпринял, если принадлежит к Уроборос? Высматривал в окне…кого? Меня? Уэльса? Не Губера ведь.