- Узнаешь? - ухмыльнулся он. - Ловко ты отбил у меня чувиху. А я, между прочим, свои обещания исполняю. И ассистент со мной. Верно базарю, Толян? - обратился он к водителю.

  - Да уж, - подтвердил тот, не оборачиваясь. - За нами не заржавеет.

  - Сверни-ка под арку, - скомандовал "хирург".

  Водитель крутнул руль вправо, и они въехали в темный, пустынный двор.

  - Выходи!

  Площадка с контейнерами для мусора. Сверху - листья капусты. "Хирург" и "ассистент" неспешно помочились. Глеб стоял неподвижно. Вот она какая, последняя ночь. На этом и кончится жизнь - бесспорно истинная ценность, как сам определил. Сейчас сунут под ребро нож, кинут в контейнер, закидают капустными листьями. А может, и прикрывать не станут. То-то зябко будет остывающему телу. Да пусть, только одно бунтует против: неверное о нем мнение.

  - Вы ошиблись, - сказал он охрипшим голосом. - Я не отбивал у вас Риты.

  - А че влез?

  - Я у нее мальчик на побегушках.

  - Так она и тебя киданула, - кивнул "хирург", и на его бесстрастном лице появилось сочувствие. - Да, попали мы в лапки к этой лярве, - он закрыл замок на ширинке и осведомился почти дружелюбно: - Тебе куда надо, братан?

  Шаров мигом припомнил подробности встречи возле главпочтамта и просьбу Риты соблюдать конспирацию. Тогда он сумел это сделать.

  - Мне-то? - переспросил он.

  - Тебе, кому еще. Подбросим.

  - Мне тут рядом. Спасибо, оставьте меня здесь.

  - Ну, как знаешь.

  Слава богу, уехали и пальцем не тронули. Есть на свете и такая солидарность: обманутых самками самцов. А требования по конспирации опять выполнил почти на автомате, как программу по умолчанию.

  Благополучно добрался до дома. Окно Риты не светилось. То ли уже приехала и легла спать, то ли вообще в эту ночь не явится. Холодно на дворе, лето на исходе. Бывает, когда в один день становится ясно: осень победила. Именно такой день или, точнее, ночь выпала сейчас. На скамейке не посидишь, дожидаясь возвращения любимой.

  Подъем по лестнице дался с трудом. На последней ступеньке споткнулся. Когда зашел в свою холостяцкую хижину, охватило тяжелое, изнурительное сомнение: зря, влюбился в Риту. Зря жил, помышляя только о ней...

12. Жить - будете

    Сначала его трясло, и он не мог согреться, даже с головой забравшись под одеяло. Потом, наоборот, стало очень жарко. Сознание ускользало, Шаров никак не мог понять, что с ним и где он. Но в конце концов понял, почему жарко. А, так он же в пустыне. Испепеляюще жжет солнце. Он сидит на камне в набедренной повязке, попав совсем в другое время. Может, на тысячу, а то и на две тысячи лет назад. "Наверно, эпизод из моих прошлых жизней", - понимает он, вслед за Ритой поверив в реинкарнацию. В руках прутик, и он, как тогда на острове, чертит на песке фигуры. К нему толпой подходят возбужденные мужчины. Они ведут женщину; она вырывается, но они крепко держат ее за руки. Один из толпы докладывает ему:

  - Эта женщина вытащена нами из чужой постели, и мы хотим побить ее камнями.

  Боже, неужели Рита? Он в печали склоняет голову, а рука его, держащая прутик, продолжает автоматически рисовать на песке. Его продолжают расспрашивать, ждут ответа: верно ли они хотят сделать?

  Он поднимает голову, оглядывает всех подошедших мужчин, узнавая многих, и, решившись, отвечает:

  - Хорошо, но пусть первым бросит в нее камень тот из вас, кто еще не переспал с ней.

  Опять, наклонившись, рисует на песке и очень опасается того, что они могут сделать. Но ни один из них не берет с земли камень, а потом отступают и вовсе уходят. Пожилые, увенчанные лысинами; зрелые, крепко сбитые; и совсем молодые, стройные и кудрявые. Он остается один и с ним женщина, которую они привели. Она выпрямляется, смотрит открыто, и он уже точно видит, что это Рита. Она говорит ему:

  - Глеб, что же ты сам не бросишь в меня камень? Ты же единственный из всех, кто еще не переспал со мной. Что же ты молчишь, Глеб? Что же ты молчишь?

  Она несколько раз повторила свой вопрос. Он открыл глаза, увидел перед собой Риту и подумал, что продолжается сон. Но она коснулась прохладной ладошкой его руки, и он понял, что это реальность.

  - Пришла попроведовать, - пояснила она. - Твоя домоправительница сказала, что ты болен.

  Он, превозмогая слабость, приподнялся. Больше всего поразило, что Рита без всяких предупреждений, мигом оборвав прежнюю игру, обратилась к нему на "ты".

  - Лежи и молчи. - Она присела рядом, положила ладонь на лоб.

  Он успокоился, ощущая прохладу ее пальцев, и уснул.

  Позже пришел участковый врач, вызванный сердобольной Викторией Павловной. Соседка присутствовала при приеме, отогнав любознательную Виолетту. Терапевт выслушал, замерил давление, температуру, покачал головой и предложил лечь в больницу.

  - Возможно у вас грипп, вызванный неизвестным еще вирусом, - определил он. - Для точного анализа и эффективного лечения вам необходимо лечь в больницу.

  - А вылечат? Жить-то я буду?

  - Будете, но возможны последствия.

  Шарова последствия не испугали, и от госпитализации он отказался. А Виктория Павловна вместе со внучкой отправилась покупать прописанные доктором лекарства.

  Рита заходила еще несколько раз. Он потерял представление о времени, но увидев себя в зеркале, висевшем на стене, подумал, что болеет долго. Во всяком случае, у него успели отрасти усы и бородка. Они были темнее, чем волосы, которые тоже подросли и распались на две стороны. Первым побуждением, когда поднялся на ноги, было желание привести себя в порядок. Но Рите понравилось, как он выглядит.

  - Вам так идет, - определила она. - Я даже посоветовала бы остаться с бородой.

  Её взгляд излучал участие и нежность. Жаль только, что она, как прежде, перешла на "вы". Ему даже вновь захотелось серьезно заболеть. Был поздний вечер, но Рита не спешила.

  - Маринка и Гриша передают вам привет. Кстати, Гриша по-прежнему намеревается идти в поход. И просил напомнить, что ждет вашего согласия на участие. - На её лице промелькнуло сожаление. - А знаете, когда мы с Маринкой впервые подкатили к нему, он ко мне интереса больше проявил, чем к ней. А я проигнорировала. Плотный, квадратный, комод какой-то, а не жених. Маринка, не будь дура, перехватила инициативу. Преподала мне урок... Да ну его! - Рита нахмурилась. - Он мне и сейчас не нравится.

  - Нормальный парень, - заметил Шаров.

  - Нормальный - для меня не предел мечтаний.

  Он понял, что она по-прежнему в поиске. Хоть и не нравится ей кандидат наук, завидует подруге.

  - А моя хитрость не удалась, - продолжила Рита. - Я вас назвала "другом семьи", но все приняли вашу милость за жениха. Кстати, Гриша тоже посчитал вас нормальным парнем. Выходит, одна я ненормальная.

  - Ты себя еще не знаешь, - выдал он утешительную мысль, раньше приходившую ему в голову.

  - Да, бросьте! - она как будто взорвалась от внутреннего напряжения. - Я прекрасно себя знаю и осознаю свою подлую натуру! Меня иногда тошнит от самой себя. Но я же не могу выбраться из своей шкуры. Я - это я, и большая разница, то ли мне прищемят дверью палец, то ли кому другому, - взяла его за руку, обняла ладонь прохладными ладошками и ласково поглядела в глаза. - А вы добрый, верный...

  Он опять почувствовал слабость.

  - Мне сейчас так скушно. Я как будто оказалась в пустыне. Маринка уединилась со своим Гришей. Правда, ко мне подкатывал этот жлоб... Ну, что вы смотрите удивленно? Из нашего дома, Чибисов. Приглашал в "Атлантиду". А туда только за вход пятьсот рублей берут. Поднакопил, видать. Но мне не понравилось его явное намерение купить меня.