- Да говори уж, чего там.

  - Вы из тех, кого называют лохами... Ладно, не обижайтесь, - другим тоном, почти ласково добавила она. - Я пойду. Нежеланный гость, если и был у нас, уже наверняка ушел, солоно не хлебанувши... А вы над моими словами подумайте.

  Шаров остался один и задумался. "Чего мне добиваться? В чем? В каком деле?" Ведь он, как и Рита, не имел каких-либо особенных талантов. Наверно, наследственность подкачала. Родители-то были талантливые. Мать - музыкантша. Отец - маляр с даром художника. Живи отец сейчас, наверняка стал бы востребованным дизайнером...

  "Нет, кое-что, конечно, и мне перепало", - заключил Шаров. Вспомнил, что в детстве посещал изостудию и музыкальную школу. Почему же остановился и не продолжил? Что остановило?.. "Мальчик сломал пальчик", - как изволила пошутить Рита. Да ну, что там пальчик! Куражу не хватило - вот причина всего.

  А сейчас? Амбиции захлестывают его, как волны утлое суденышко в океане. Так, что недолго и захлебнуться. Он задернул шторы, закрыл дверь поплотнее и сел за пианино. Робко коснулся клавишей. Но звук, извлеченный им, показался таким громким, что он замер с растопыренными пальцами над клавишами. А в комнату вбежала малышка Виолетта.

  - Ой, дядя Глеб, давайте вместе поиграем!

  Она присела рядом; он занял правую часть клавиатуры, а она левую, и они стали играть в паре. Девочка из-за всех сил колошматила по клавишам. Какофония вышла ужасная. В комнату вошла Виктория Павловна с заспанным лицом и попыталась мило улыбнуться.

  - Музицируете?.. У вас прекрасно получается.

  Леща кинула. Чтобы, значит, и дальше развлекал внучку.

  В понедельник, когда "Райские кущи" отдыхали в свой единственный на неделе выходной, а Виалетту отвели в садик, Шаров еще раз сел за пианино. В его бывшей комнате стучали и сверлили, занимаясь ремонтом и подготавливаясь к вселению новых жильцов, - так что в доме стоял шум и обеспечивал звуковое прикрытие. Он долго настраивал себя; размял пальцы, пощелкав костяшками. Заиграл, на слух подбирая известные ему мелодии...

  Эге-гей! - крикнул кто-то со двора. Глеб вышел на балкон и глянул вниз. На дорожке стоял дворник Моисей и держал в руках метлу.

  - Ты, что ль, сейчас наяривал? - спросил, задрав бороду кверху.

  - Ну я. - Отпираться было невозможно. Застукали на месте преступления.

  - Молодец! Продолжай в том же духе, - поощрил Моисей. - Как увидишь, что я мету, так и играй. Я буду слушать и под заданный тобой ритм мести.

  "Ну вот, угодил", - усмехнулся Шаров. Но для самоутверждения этого мало. Рите вряд ли его музыкальные опыты понравятся. У нее другие вкусы, современные. От Саши он слышал, что Рита посещает модный в их городе клуб "Эксель". Однажды вечером, возвращаясь от А. М., гравировщик проходил мимо и остановился, прислушиваясь. Рыдали трубы, бомбили ударные. Дурниной заверещал чей-то голос, без конца повторяя одну и ту же фразу на неизвестном языке.

  Он смылся с балкона и закрыл крышку инструмента.

  "А может, мне Риту изобразить?" - появилась новая мысль, рожденная неуспокоенным сознанием. На всякий случай заглянул л на антресоли - посмотреть, что от отца сохранилось. Мольберт, краски, кисти - всё есть. Даже загрунтованный холст, натянутый на подрамник, нашелся. Краски, правда, засохли. Но можно свежие приобрести и взяться за дело с тем же старанием, с каким отец когда-то писал портрет мамы...

  За хороший, качественный набор в тубах он, не скупясь, отвалил две тысячи, но заняться живописью так и не решился. Представил, как Рита посмотрит на его мазню, поморщится и скажет: "Фи, неужели это я?" Вспомнилось, что Рита верит в реинкарнацию. Во всяком случае изъявляла желание в переселении души и даже пыталась представить, кем она могла быть в прошлой жизни. А кем, интересно, он мог быть раньше? В памяти ничего не осталось. Но можно предположить, что за тысячи лет являлся в самых разных ипостасях. И все эти гаврики обладали одним общим качеством - являлись лохами. Тут уж ничего не попишешь. Неосознанное коллективное.

  "А ведь все мои неприятности связаны со знакомством с Ритой", - еще, вот, и такая мысль однажды появилась. И страшно неудобно было продвигаться к логическому выводу: "Значит, ничего, кроме огорчений, знакомство с Ритой мне не принесло?" К счастью, отвлекли трели входного звонка. Затем, почти сразу, в коридоре раздались женские голоса. Один принадлежал соседке, а второй... вот неожиданность! В гости явилась А. М.

  - Ну здравствуй, Глеб! Соломон не идет к горе, так гора явилась к Соломону, - басом объявила троюродная тетушка, подруга покойной матери, переврав известную поговорку. Сунула ему зонтик, не спеша сняла плащ.

  - Чего не приглашаешь?

  - Проходите, Анастасия Михайловна, - он вдруг подумал, что она тоже обнаружит недостачу комнаты и начнет выговаривать. Поэтому попытался извернуться. - Может, сразу на кухню? Я вас чаем угощу.

  - Спасибо, сыта.

  Пришлось вести в гостиную. Но, слава богу, перемен она не обнаружила. Наверно, запамятовала, как было раньше. Сто лет не заходила.

  - Садитесь на диван...

  - Да уж посижу, отдышусь, - она присела, а он остался стоять. - Чей-то у тебя вид такой?..

  - Какой?

  - Заполошенный. Ты, наверно, только и думаешь об Оксане?

  - О какой Оксане? - рассеянно спросил он. - Которая из Тамбова?

  Ярче всего у него откладывалось в памяти то, о чем рассказывала Рита. И он хорошо запомнил об американском артисте Гибсоне, сыгравшем Иисуса, а также о его молодой жене Оксане.

  - Да ты что, господь с тобой! - сердито сказала А. М. - Вовсе она не из Тамбова, а из Калачинского района нашей области. А сейчас в городе живет. Снимает комнату, в зубной клинике работает. Кстати, у тебя зубы не болят?

  - Нет.

  - Ну, еще могут заболеть. Ты, Глеб, совсем забыл, что я тебе об Оксане говорила.

  - А, - припомнил он. - Это ж вы ей фоточки показывали?

  - Ну, наконец-то включился!

  - А я, вот, её на фотографиях еще не видел.

  - Так я попрошу! Запросто! - А. М. оживилась. - Ты желаешь продолжить с ней знакомство?

  - Ну, если на уровне изображений...

  - Она тебя и живого видела! Я ей сказала, где ты работаешь, и она в ваш магазин заходила. Ты даже ей невзначай улыбнулся. Но сильно занят был. Она не рискнула заговорить.

  Шаров напряг память и припомнил, что и впрямь, какая-то девушка крутилась возле его кабинки, но никаких работ не заказывала. Может, он ей и улыбнулся - чисто случайно, ему не трудно. Попытался припомнить, какая она, и не смог. Но приблизительный образ явился в воображении: простенькая и миловидная. С ней, наверно, ему будет очень легко. А еще бонус: калачинская Оксана его знает, благодаря стараниям А. М., как облупленного. И уже воспринимает положительно. Значит, не надо напрягаться, казаться лучше, чем ты есть. Не надо пыжиться и что-то обещать на будущее. Дело, стало быть, совсем за малым: пойти навстречу усилиям А. М., добровольно взвалившей на себя роль свахи.

  - Оксанка сегодня опять ко мне забегала, - добавила Анастасия Михайловна. - И насмелилась передать тебе привет.

  - Передавайте и ей, - сказал он.

  В конце концов этот "привет" ни к чему его не обязывал.

10. У воды да не напиться?

    В рабочее время вызвали повесткой насчет украденной лодки. На этот раз были внимательней.

  - Вы не первый, - сообщил назначенный по делу следователь. - Кражи приобретают массовый характер.

  Он устроил очную ставку с разысканным лодочником.

  - А че я?.. Ничего не знаю, - отнекивался тот и попытался свалить все на затмение. - Разве ж уследишь. Затмение ж было.