Мария Савкина: «Убегу за тысячи лет отсюда, чтобы вспомнить…» А может, дежавю – это феномен восприятия? Он возникает как электрический импульс в (под)сознании человека – реакция на новую ситуацию, которая кажется знакомой до мелочей. Генриетта Ляховицкая: «…корреспонденты, вспышки, блицы, сомнительные интервью… Порою, думаешь – всё снится, и кажется – что дежавю». Борис Марковский: «Всё как тогда – сажусь в пустой вагон, не торопясь талончик отрываю, гляжу на двух задумчивых ворон и жизнь свою зачем-то вспоминаю». Леонид Блюмкин: «Я там жил когда-то, давным-давно, Только тень и помнит моё окно». Глубоко эмоциональное переживание, дежавю, несомненно, даёт простор для размышлений о смысле бытия и поисков ответов на «вечные вопросы». Казалось бы, это просто длящееся несколько секунд состояние, происходящее в самых рядовых ситуациях и затем бесследно исчезающее. Но какими должны быть глубина и смысл явления, чтобы оно так волновало человечество? Валерий Рыльцов: «Кто вошёл в Гераклитову реку, Тот до устья останется в ней». Под его волшебным воздействием возникает предвкушение чуда, иллюзия ясновидения, которая позволяет, обманув время, увидеть будущее или снова пережить прошлое. Вот что писал по этому поводу Зигмунд Фрейд: «Мои собственные переживания ощущений “дежавю” я могу объяснить сходным образом – воскрешением бессознательного желания улучшить мое положение». Михаил Фокс: «И если в первой жизни всё печально, Надеюсь, будет лучше во второй». Сергей Сутулов-Катеринич: «Верю и знаю: разлука – иллюзия. Сызнова встретившись, мы не расстанемся…» А спустя несколько секунд все исчезает: прошлое вновь становится известным, настоящее – новым, а будущее, как обычно, неведомым… Марсель Пруст трактовал дежавю – это «сверкающее и неразличимое видение» – как попытку утешения: «Поймай меня на лету, если достанет сил, и попробуй разрешить загадку счастья, которое я предлагаю тебе». Иными словами, дежавю – это напоминание о наших тайных фантазиях, сигнал о том, что мы соприкасаемся с чем-то желанным и одновременно запретным. Дежавю – это яркое переживание, не похожее ни на какое другое. Напоминает волшебство, нечто необычное, происходящее с нами в самых, казалось бы, рядовых условиях. Оно многогранно, непостижимо, интимно и чувственно. И оно дарит нам весь спектр эмоций, чувств и переживаний: удивление, любопытство, тревогу, порой страх и печаль, но чаще даёт надежду – радует, вдохновляет и окрыляет. Мгновения, похожие на сон. «Принять весь мир и всё понять мгновенно, Что было, есть и станется потом… Открыться мирозданью вдохновенно И ощутить его как отчий дом». Татьяна Ивлева 25 января 2018 – Эссен Александр ГОРОДНИЦКИЙ / Москва /  Родился 20 марта 1933 г. в Ленинграде в семье служащих. Пережил блокаду. В 1951 г. окончил с золотой медалью 236 среднюю школу г. Ленинграда (ранее учился в 254 школе). В том же году поступил на геофизический факультет Ленинградского горного института им. Г.В. Плеханова, который окончил в 1957 г. по специальности «геофизика». Основная профессия – геофизик. Поэт Александр Городницкий – автор более 30 книг стихов, песен и мемуарной прозы и нескольких десятков дисков с авторскими песнями. Он член Союза писателей России (1972), Международного пен-клуба (1988), член Союза московских писателей и Международного Союза писателей-маринистов, президент Ассоциации российских бардов, лауреат Царскосельской художественной премии (1998) и национальной общественной премии «Благодарность» (2005), первый лауреат Государственной премии имени Булата Окуджавы (1999). Стихи и песни Александра Городницкого переведены на языки многих народов мира, включены в школьные программы. Его творчеству посвящены многочисленные статьи, кандидатские и докторские диссертации. Именем Александра Городницкого названы малая планета Солнечной системы и горный перевал в Саянах. В 2004 г. снялся в художественном фильме «Экстренное торможение» (реж. А. Борисоглебский, ООО «Русское ТелеВидео»). Автор и ведущий научно-популярных программ на ТВ «Культура» – «Атланты в поисках истины». «Шестидесятникам теперь за шестьдесят…» Шестидесятникам теперь за шестьдесят. Бранит их всякий «мальчикам в забаву». Пора оставить хрупкую их славу, Что расцветала тридцать лет назад, Когда победно громыхала медь, Империя не ощущала крена, И шла на гладиаторов глазеть Гудящая спортивная арена. Все началось совсем в другие дни, И, видимо, не в них первооснова. Недолговечным оказалось слово, Которое придумали они. Пошли на суп лавровые венки, Им не понять, беспомощным и старым, За что их обличают смельчаки, Свободу получившие задаром. А я другие вижу времена, Где молодость моя, и над Москвою Негромкая гитарная струна Звенит освобожденной тетивою. 1996 «Синдром Хемингуэя» Популярна давно невеселая эта затея, Что теперь называют «синдромом Хемингуэя», — Только дуло винчестера сунь понадежнее в рот И вперед. Смит и Вессон, и Браунинг, – в этой навязчивой теме, Как потом выясняется, дело отнюдь не в системе, — И веревка годится, особенно если спьяна. Можно также использовать в случае интереса Пистолеты системы Мартынова или Дантеса (Есть и менее, впрочем, известные имена). …Он охоту любил, на кулак и на выпивку скорый, Мичиган переплыл и азартно выкрикивал: «Торо!», Карандаш лишь ценя и дешевой бумаги клочок. Был везде он удачлив, – в любви, на войне и в футболе. Что его побудило, забыв о присутствии Бога, Укрепить аккуратно точеный приклад у порога И босою ногою нащупать холодный крючок? Где начало берет это чувство сосущее боли, Неподвластной наркозу, Неопознанный ген, неожиданно всплывший в крови? …И уже совершенно неважно – стихи или проза, Океан за окном или чахлая эта береза, — Важно лишь не остаться с собою самим визави. 1996 |
