— Уже видел имя Тары? — спросил Гриффин. Сегодня он заведовал регистрацией новых членов клуба, а постоянные члены входили через расположенную рядом приемную для своих.

— Да. Она уже некоторое время здесь, — сказал Айзек.

Гриффин кивнул:

— Спасибо. Тогда я пойду. Держи меня в курсе насчет Уиллоу.

Он отвернулся, но на экране выскочило новое имя и привлекло его внимание.

«Кенна (свободный сабмиссив)».

Если бы в этот момент Гриффину сказали, что земля перестала вращаться вокруг солнца и нарушения гравитации, центробежной силы и черт знает чего еще виноваты в том, что он чувствует себя так, будто впечатался в стену, он бы не удивился. По существу, именно так повлияло на него это имя, увиденное на экране в списке посетителей «Святотатства».

В итоге ему пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от потрясения.

Это не может быть его Кенна, верно? Ну, не его. Очевидно. Но и не Кенна Слоан.

Пять лет назад он отказал ей, когда она призналась ему в любви и выразила заинтересованность в превращении их частых игровых сессий в более серьезные отношения, после чего она порвала все связи и уехала. Это все, что он знал. Она сменила номер сотового. Ее квартиру сдали новому жильцу. Он ездил туда и проверял где-то три недели спустя, когда впервые осознал, что принял неверное решение. И хотя она несколько раз упоминала о сестре, Гриффин не знал ни ее фамилии, ни как ее найти. Так что после всего случившегося зачем Кенне быть тут?

Она не стала бы. Не такое уж необычное имя, верно?

Нет. Думать иначе — выдавать желаемое за действительное. Бессмысленно.

Потому что Гриффин многое отдал бы за второй шанс...

— Ты в порядке, мужик?

Гриффин моргнул, глядя на Айзека, чье лицо выражало уйму вопросов.

— Да, да, конечно. Просто показалось, что увидел кое-кого. — Он покачал головой. — Но я ошибся. Ерунда.

Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты и пошел по служебным коридорам в зону для Мастеров — уединенные помещения на втором этаже для двенадцати Мастеров клуба. Ему нужно принять душ и переодеться перед демонстрацией. И ему необходимо несколько минут, чтобы привести мысли в порядок. Потому что через тридцать минут Гриффину придется позаботиться о реальной сабе, а значит, у него нет времени на призраков или несбыточные мечты.

Потому что ничего не изменить. С некоторыми сожалениями приходится жить всю жизнь.

«Какого черта я здесь делаю?»

Таким было основное направление мыслей Кенны, когда она вошла в главную часть клуба. С тех пор, как она впервые задалась вопросом, помогут ли ей подчинение и бондаж снять стресс и боль и улучшить общий настрой, прошло пять недель. Пять недель она не могла выбросить эти мысли из головы, как ни старалась. Поэтому три недели назад она позвонила в клуб, чтобы узнать, возможно ли восстановить ее членство там. Мастеру Хейлу, чье имя она вспомнила, хотя никогда не встречалась с ним лично, потребовалось всего два дня, чтобы ответить на ее запрос и сообщить положительный ответ.

И вот она здесь.

В «Святотатстве».

Ее окружала ненавязчивая энергичная музыка, крики и стоны секса и подчинения и эротическая энергетика, угрожавшая пробраться ей под кожу, как в прежние времена. Служба в морской пехоте оставляла мало времени на беспокойство о сексуальной жизни — между тренировками и переброской на вес золота был сон, а не секс. И все-таки на каком-то уровне она очень скучала по этому — по необходимости служить, подчиняться.

Красота старой церкви в сочетании с декадентским интерьером создавали ощущение, которое опьяняло и даже после прошедших лет несколько подавляло. Кенна чувствовала взгляды, скользившие по ее черному латексному боди с глубоким декольте и молнией впереди, отчего испытывала еще большую благодарность за потрясающий капюшон — он был ключевым фактором. Она не была точно уверена, узнает ли Гриффин о ее возвращении раньше времени, но — узнает или нет — ей казалось, что прикрытие капюшона позволит ей облегчить возвращение в это место в своем собственном темпе. Возвращение к этому образу жизни. К этой части старой себя — во всяком случае к той части, что осталась. Снизу боди было смоделировано как купальник, оставляя ноги голыми, но имело длинные рукава, которые скрывали большую часть ее руки, пока она не будет готова открыть ее. Черный цвет ее правой руки будет казаться другим людям частью костюма, пока они не присмотрятся повнимательнее.

Конечно, если она не струсит и не сбежит, то расскажет тому, с кем будет играть, о руке.

К черту. Что за морпех думает о трусости?

Ни один.

«Соберись, рядовой Слоан!» Воспоминание об окриках безумно сволочного комендор-сержанта вызвало улыбку.

Точно. Хорошо. Собраться сию же секунду.

Кроме того, ей, вероятнее всего, предстоит столкнуться с возможным отказом доминанта из-за ее руки. Раньше, когда она участвовала в сценах, то не могла припомнить, чтобы хоть раз видела в клубе или на игровой вечеринке кого-нибудь с ампутацией. Она понимала, что некоторые доминанты могут слишком беспокоиться о том, что причинят ей боль, чтобы захотеть играть с ней или дать ей то, в чем она действительно нуждалась. Но не может же она быть единственной однорукой извращенкой в мире?

«Однорукая извращенка». Ей непременно нужна такая надпись на футболку. Качая головой, Кенна спрятала под капюшоном слабую улыбку.

Что бы ни случилось, что ей терять? Она пришла сюда не за любовью. На самом деле она пришла и не за сексом, хотя занялась бы им. Она пришла сюда за подчинением — и невероятной свободой и освобождением от собственных разума и тела, которое оно когда-то приносило. И может принести снова.

В любом случае попытаться стоило. На этой стадии она бы попробовала что угодно, лишь бы почувствовать себя лучше, легче, свободнее. Пусть даже и на несколько минут.

Около барной стойки не было свободных стульев, но Кенна сумела найти местечко и облокотилась на мраморную столешницу — место, откуда она могла наблюдать за сценой. И людьми. Она говорила себе, что просто осматривает всех и все, но не могла утаить правду от самой себя. Она надеялась увидеть одного конкретного человека.

Мастера Гриффина.

Надеялась увидеть его и боялась этого.

И не стыдилась это признать. Смелость не в том, чтобы не бояться. А в том, чтобы делать, несмотря на страх. По крайней мере так говорят.

— Привет. Что я могу тебе предложить? — раздался мужской голос.

Кенна подняла голову и увидела знакомые глаза... Мастера Куинтона. Узнает ли он ее?

— Привет. Можно мне апельсиновый сок, пожалуйста? — спросила она, мозг сам вернулся к одной из старых привычек. Она никогда не пила спиртное, когда играла, потому что ощущала обезвоживание. Она всегда выбирала сок или воду.

Мастер Куинтон склонил голову набок и прищурился:

— Одну секунду.

Продолжая смотреть на нее, он достал стакан и налил сок, его взгляд опустился с ее лица на браслет с цветными лентами на ее здоровой руке и снова поднялся к лицу.

И она разглядывала его в ответ. Светло-каштановые волосы, карие глаза и красивое лицо, на которое невозможно не засмотреться. Пять лет, прошедшие после ее ухода, были добры к нему, чертовски добры.

— Я тебя знаю, — сказал он. Она уже готова была напомнить ему свое имя, когда его глаза распахнулись, а лицо растянулось в широкой улыбке. — Вот те на! Кенна?

Она улыбнулась, довольная, но и немного смущенная, и взяла стакан левой рукой.

— Привет, Мастер Куинтон.

— Черт возьми, девочка. Где ты была всю мою жизнь? — Он перегнулся через широкую стойку перед собой.

Теперь она рассмеялась. Мастеру Куинтону всегда удавалось ее рассмешить.

— Ха. Не припомню, чтобы вы когда-нибудь нуждались в... друзьях, — подмигнула она.

Смеясь, он кивнул:

— Ну, слишком много друзей не бывает, малышка Кенна. Разве не так?

Она спрятала улыбку за стаканом, наслаждаясь вкусом сладкого сока. Мастер Куинтон продолжал смотреть на нее.