— Не двигайся, — велел Гриффин, добавив в голос резкой строгости Дома. — Не двигайся и прими мой член.

О черт. Его команды заставили ее желать большего.

— Гриффин, — прохныкала Кенна.

Он продолжал двигать бедрами в том же мучительном ритме, и его свободная рука начала снова двигаться, сжимая ее груди, щипая соски, скользнула вверх и легла на горло. Кенна застонала, когда он слегка надавил, и выгнула спину, положив голову ему на плечо.

— Ты хочешь быстрее, Кенна?

— Да, — прохрипела она.

— Хочешь жестче?

О Боже.

— Пожалуйста.

— Тогда я хочу, чтобы ты приласкала себя. Сейчас. Заставь себя кончить, детка, — сказал он.

Кенна отпустила изголовье и опустила левую руку между ног. Раньше она не была левшой, но сейчас была слишком возбуждена, чтобы это имело значение. Его член потирал ее точку G, так что ей не потребуется много времени, чтобы достичь оргазма.

Как только она коснулась себя, Гриффин дал ей именно то, что она просила.

Жестко. Быстро. Все, что она хотела.

Он продолжал держать ее голову у своей груди и плеча, положив ладонь ей на горло, а другой рукой придерживал ее бедро. Его бедра быстро двигались, член вновь и вновь скользил глубоко внутрь. При таком угле проникновения его член с каждым толчком задевал ее точку G — сильно, делая ее все более и более влажной и создавая настойчивое давление внутри. Пальцы Кенны быстро кружили вокруг клитора, и она задержала дыхание от приближающегося оргазма.

— Я сейчас... кончу, — выдавила она.

— Я хочу этого, Кенна. Кончи на мой член.

На мгновение она зависла на самом краю, и Гриффин сжал ее горло в молчаливом приказе.

Этого оказалось достаточно. Оргазм взорвался глубоко внутри киски, выбивая воздух из груди, мышцы сократились так сильно, что она вытолкнула Гриффина из себя. Ее соки потекли по внутренней стороне бедер, пока она дрожала и стонала.

— Еще, — потребовал Гриффин, снова входя в нее. — Почувствуй, какая влажная у тебя киска. Так охренительно хорошо.

— О Гриффин.

Она снова стала ласкать клитор, вздрагивая и постанывая от трения.

— Да, — тихо сказал Гриффин. — Я здесь, Кенна, и я держу тебя.

Его руки обвили ее тело, как оковы из плоти и костей, а потом он сел на пятки, опустив ее себе на бедра. Кенна приподнимала бедра, а Гриффин с силой насаживал ее обратно, они трахали друг друга в потном, исступленном ритме, от которого ее сердце колотилось, пульс частил, а пальцы двигались быстрее.

Их движения становились более отчаянными, более резкими. Комнату заполнили звуки секса. Хриплое дыхание. Скрип кровати по полу и стене.

И это было слишком. Оргазм застал Кенну врасплох, так что она кричала и стонала, пока он волнам накатывал на нее. Все ее тело тряслось от его силы.

— Господи Боже, — прохрипел Гриффин. Он быстро опустил их обоих на кровать, перекатил Кенну на спину и прижал ее к матрасу всем своим весом. — Помнишь это? — спросил он со зловещей усмешкой.

Она помнила, и могла только стонать, когда он удерживал ее своим телом — ногами прижимал ее ноги к матрасу, рельефным прессом вжимался в ее живот, а одной рукой удерживал ее руку над головой. Затем свободной рукой он направил свой член к ее влажному входу. Его длина делала его хозяином положения, и каждый раз это разрушало ее, потому что широкое основание его члена при каждом толчке задевало ее клитор.

А затем он начал двигаться.

— О черт, — простонала Кенна.

Гриффин кивнул.

— Смотри на меня, когда будешь кончать. Слышишь? Держи глаза открытыми и смотри на меня.

Его бедра шлепали по ее при каждом глубоком безжалостном толчке, заставляя ее чувствовать их всем телом.

— Это слишком, — прохрипела она.

— Нет. Ты сможешь. Ты сможешь принять меня.

Он пронзил ее взглядом, их лица почти касались друг друга.

Кенна быстро кивнула.

— Я приму тебя. Я приму тебя, Гриффин.

— Я знаю, что примешь.

— Я приму тебя...

Ее рот открылся, когда оргазм лишил ее способности дышать.

— Да-да-да, — с трудом выдавливал Гриффин, пока ее киска выдаивала его. — Боже, как хорошо.

А затем он стал по-настоящему вбиваться в нее. И все, чего хотелось Кенне, — это почувствовать, как он изливается в нее, заполняет ее, метит. Внутри и снаружи.

— Хочу, чтобы ты кончил, — сказала она с придыханием.

Не сводя с нее глаз, Гриффин стиснул челюсти.

— Очень хочу.

— Черт, — выдавил он. И потом его лицо напряглось, когда его накрыл оргазм. Он продолжал двигаться, его член снова и снова пульсировал в ней. — Боже, детка, — наконец с трудом выговорил Гриффин.

Пока их тела успокаивались, он захватил ее губы в глубоком, обстоятельном поцелуе, от которого захватывало дух и от которого Кенна чувствовала себя желанной. Медленно Гриффин расслабил свою хватку и вышел из нее.

— Просто отдохни.

Он встал с кровати, и несмотря на пресыщенность и эйфорию, в которой пребывала Кенна, у нее еще осталось достаточно возбуждения, чтобы по-настоящему насладиться задницей мужчины, пока он шел в ванную.

Через мгновение Гриффин вернулся и выгнул бровь, увидев ее лицо.

— Что?

Кенна позволила своему взгляду пройтись по нему — по четко выраженным мышцам плеч и груди, рельефным бедрам, впечатляющему размеру его полувозбужденного члена.

— С твоим появлением вид в этой квартире улучшился на миллиард процентов.

Его густой смех заставил ее широко улыбнуться.

— Не знаю, — сказал он, садясь рядом с ней. — Думаю, он уже был весьма фантастическим.

Гриффин чмокнул ее в живот и провел теплой мочалкой между ее ног. Кенна ахнула, и он улыбнулся с чертовски довольным выражением на лице, пока ухаживал за ней.

Это казалось чем-то особенным и даже... священным. То, что они сделали. И то, что они сделали это здесь, на ее территории, в ее кровати.

— Гриффин?

— Да, детка?

Он поднял глаза на нее, в них читалась такая любовь. К ней.

— Спасибо, что пришел сегодня.

— Ты не должна благодарить меня, Кенна. Потому что ты сделала меня счастливее, чем я был долгое время.

— Ты меня тоже, — сказала она. И впервые за очень долгое время она была полна надежд на то, что у нее действительно появился шанс вновь стать счастливой.

Гриффин дал ей это.

Он дал ей все.

На следующей неделе они практически придерживались расписания, которое Гриффин шутя изложил той ночью, не в состоянии оторваться друг от друга после стольких лет разлуки.

И он был в восторге.

Они проводили демонстрации в «Святотатстве», возвращались в квартирку Кенны и засыпали на ее узкой кровати, а потом вместе ходили завтракать в старую, но восхитительную закусочную вниз по улице. Гриффин показал Кенне свою мастерскую и огромную резную барную стойку, которую сейчас делал для новой мини-пивоварни, открывающейся в городе. На следующий день она принесла ему в мастерскую обед и вторую половину дня сидела и разговаривала с ним, пока он работал. Если бы он уже не влюбился в нее, то гордость и восхищение на ее лице, когда она смотрела на него и разглядывала его работу, любовно проводя ладонью по дереву, прямо как он иногда, сделали бы это. И он водил ее ужинать, гулять по гавани и на уличный фестиваль в Феллс-Пойнт.

Потому что Гриффин хотел не просто сабу, он хотел спутницу жизни.

И будь он проклят, если ему не приходилось упорно сдерживать себя и не составлять планов. Планов на всю оставшуюся жизнь.

Но он сдерживался. Потому что Кенна хотела двигаться медленно. Потому что, несмотря на то, что он никогда не переставал любить ее, она когда-то считала, что он ее вообще не любил. Потому что она стоила ожидания.

Вечером следующего воскресенья они сидели в «Святотатстве» с Мастером Куинтоном, Мастером Кайлером и Мией. Все они только что закончили демонстрации и, будучи голодными, заказали закуски и разместились на диванах и креслах в укромном коридоре в задней части бывшего бокового нефа церкви.