– Ложь. Ты работаешь на него. Из-за тебя мой отец ушел в отставку, чтобы освободить дорогу одному из людей Уилсона и наконец-то добраться до денег. Не делай из меня идиота, Бланш. Хоть я терпеть не могу людей, но слежу за ними и замечаю больше, чем ты можешь представить. И хочу получить ответ, пока не поделился своими умозаключениями с более высокопоставленными людьми, чем твой покровитель. Но все же я позволю тебе скрыться, даже помогу, если услышу честный ответ.

Требовательно подхожу к ней. Она даже не дергается, стоит передо мной обнаженная, с блестящими глазами и приоткрытыми пухлыми губами. Без косметики она выглядит моложе, я был прав, у нее правильный образ жизни, она следит за собой. Могу даже добавить, что с маниакальной тщательностью, вспомнить только отсутствие волос между бедер. Извращение. Наверное. Не знаю. Я должен сконцентрироваться на другом.

– Можно?

Она делает шаг, ее соски соприкасаются с моей сорочкой, нарушая личное пространство. Ее аромат тяжелой дымкой окружает нас, воздействуя на мозг, но мой устроен иначе, и я лишь наблюдаю, как молекулы забивают мелкие поры, но не достигают цели. Рука Бланш тянется к моей, заложенной за спину, и я чувствую, как влажные теплые пальцы касаются кожи.

– Что…

– Тише, мистер Рассел, помните, как мужчина вы мне неинтересны, но я вам кое-что покажу, – шепчет она и сильнее тянет мою руку к своему телу. Странная женщина.

Позволяю раскрыть мою ладонь и положить ее на место между грудей, где меня ударяет стук ее сердца. Не помню, чтобы когда-то касался женского тела, ненавижу его, как и людей в принципе. Мне некомфортно, это начинает меня душить.

– Вы сделали неверный вывод, мистер Рассел. Я шлюха, которой оплачивают ее работу, чтобы ваш отец был удовлетворен и счастлив. С Джоном мы давно не виделись, даже если встречаемся, то времени на разговоры нет, только на получение того, чему я обучена. Ни о каком заговоре против вашего отца речи не идет. Я не собираюсь лезть в политику, она меня не возбуждает. Теперь вы понимаете, что я говорю правду. Какой пульс?

– Семьдесят три удара в минуту, – моментально отвечаю. – Но это ничего не доказывает. Только то, что ты умеешь держать себя в руках и не поддаваться панике. Меня этим не удивить. И правду я узнаю. Да, на это уйдет какое-то время, но я буду все знать, и тогда пульс изменится. Надеюсь, что пропадет вовсе.

Резко дергаю рукой и отступаю. Ладонь неприятно покалывает, такое чувство, что меня испачкали или оставили клеймо на коже. Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются. Ненавижу, когда трогают и заставляют ощущать чужое дыхание рядом. Гадость.

– Вы можете проверять сколько угодно, но только потеряете время. Не советую искать то, чего изначально нет. Хотя вы сделаете так, как вам подскажет разум. – Женщина усмехается и направляется к шкафу. – Вы девственник, мистер Рассел?

От наглого вопроса я поджимаю губы, не понимая, почему до сих пор стою в спальне, поменявшей хозяйку. Нет, я не позволю мисс Фокс стать для отца чем-то большим, чем шлюха. Я уверен в своих домыслах, просто необходимо найти еще зацепки, чтобы доказать это и раздавить ее.

– Тебя это не касается, – отрезаю я.

– Нет, не девственник, – продолжает она и набрасывает на себя шелковый белый халат. – Предполагаю, у вас не было секса около пятнадцати лет. Вы, скорее всего, не в курсе, что ваш член забыл о своем существовании. Утренняя эрекция для вас – повод сходить в туалет, а возбуждение – незнакомое явление. Не так ли? Иногда вы прибегали к онанизму, но тоже давно. Лет пять назад. Плохо, мистер Рассел, для вашего здоровья плохо.

Совершенно противная лекция, как и лектор, читающий нотации. Но она точно угадала. Именно так. Я не думаю о том, что между ног у меня или у женщин.

– А частый обмен тела на деньги не приводит к ранней смерти, Бланш? Сколько было случаев, тебя не волнует? – с отвращением цежу я.

– Вы считаете, что секс – неотъемлемая часть каждой моей встречи? Ох, нет, мистер Рассел. У вас отсталое развитие в этом вопросе. Могу посоветовать нескольких девочек, они с удовольствием покажут, как обращаться с членом и что он вообще может. Вы удивитесь. – Она хохочет, явно издеваясь надо мной.

Я не сторонник насилия. Хотя нет, лгу. Сторонник. Порой только силой можно выбить признание, и меня не волнует, кто передо мной. Мужчина, женщина, ребенок. И сейчас во мне бурлит желание схватить Бланш за волосы и ударить об стену, чтобы выпытать, зачем она появилась здесь. Я ее ненавижу, она вызывает во мне самые гнусные и опасные позывы, а это может привести к новому сбою системы.

– Если ты уверяешь, что никакого задания от Уилсона по поводу отца у тебя нет, то ты согласишься на мое предложение. Сто тысяч, и я познакомлю тебя с более богатым клиентом. Твой ответ? – спрашиваю сквозь зубы.

Смех стихает, осталась слабая улыбка. Зрачки сужаются и вновь являют мне скуку. Да что же это, черт возьми? Что ей нужно? Как только я упоминаю о деньгах, за которые она работает, живой блеск глаз тут же меняется на утомленный!

– Нет. Мой ответ – нет, мистер Рассел. Я столько раз сегодня это произнесла, что боюсь полностью в вас разочароваться. Не стоит, правда, не унижайтесь сильнее. Вы так и не поняли, чего я хочу? – Она тяжело вздыхает и делает шаг ко мне.

– Расскажи.

– Страсть. У меня обеспеченные приемные родители, я жила как принцесса, но этого мало. Я задыхалась от скуки. Мне необходимо движение, знания, и я нашла то, что меня возбуждает и делает еще более безумной, чем раньше. Я по вкусу спермы могу определить будущее мужчины и сколько он проживет, и это увлекательнее, чем деньги. У вас нет ничего, что вы сможете предложить мне, понимаете? Я обожаю быть удовлетворенной, мне всегда этого не хватает. И даже сейчас, хотя Тедди отлично поработал языком, я хочу еще, хочу погибнуть в руках мужчины от нескончаемого потока оргазмов. Хочу, чтобы он сделал со мной то, что не делал ни один. Хочу быть рабыней. Хочу стать сумасшедшей и наполненной до краев, умирать медленно и с улыбкой наслаждения на губах. Хочу слышать, как стук сердца взрывается в голове. Хочу взлететь и рухнуть. Хочу, чтобы меня имели так жестко, чтобы каждая мышца выла от боли и умоляла продолжать. Вот чего я хочу.

Пока она говорила, я неотрывно смотрел в ее глаза. С каждым словом зрачки расширялись все больше, словно от наркотика. Да она зависима! Вены чисты, она не наркоманка, выходит, ее организм устроен неправильно, сейчас не могу даже вспомнить, встречал ли нечто похожее.

– К сожалению, Бланш, такого мужчины не существует, – подаю я голос. Сглатываю от сухости во рту и этой ядреной смеси ее аромата, который опять забирается в мой разум.

– Надеюсь, вы ошибаетесь, мистер Рассел, и когда-нибудь я найду его. И с того момента меня больше никто не увидит, потому что я ничего не захочу. Только его. Сейчас у меня все есть, это навевает скуку, и я устала от нее, да и от вас тоже. Почему вас называют неординарным психопатом, если вы так тривиально мыслите, что не замечаете очевидного? Я отказываю вам в любом случае и в любом предложении, потому что вы никогда не сможете подарить мне то, что заставит меня остановиться.

Она цокает языком и отходит. Обижает ли меня это? Нет. Только не понимаю, почему чувствую к ней жалость. Да, именно жалость. С этим чувством я познакомился давно, и сейчас оно вновь ярко вспыхнуло и тут же угасло. Слишком много энергии идет от этой женщины, она специально путает меня, и я поддаюсь, потому что до этого времени не встречал такой, как она. Следует уйти и все обдумать, распланировать, запросить дело Бланш Фокс и изучить. Проверить догадки, а не стоять посреди спальни и смотреть, как женщина опускается на кровать и поворачивает ко мне голову.

– Что-то еще, мистер Рассел? Если нет, позвольте мне отдохнуть. Завтра предстоит сделать невозможное, и я предпочла бы набраться сил. Да и Тедди должен вернуться.

– Зачем это делать? Какой смысл? Признаю, ты необычная женщина, и я мог бы предложить тебе более выгодное дело, чем продавать себя и лгать о том, что ты ищешь. Нет, тебе необходимо другое, и в моих силах это дать, а ты обменяешь на то, что удовлетворит меня, – решаю зайти с другого фланга.