- Гарри Поттер.
И Гарри Поттер перестает существовать.
Гриффиндорец поднимает голову от подушки, и растрепанные волосы спадают на лоб. Гарри зевает и забирает их назад, медленно приоткрывая глаза и недовольно щурясь от бьющего сквозь шторы солнечного света. Он и забыл, что окна этой спальни выходят на восток, и спать в них строго противопоказано. Разумеется, от этого они не перестают зваться спальнями, но к ним справедливо прибавляется слово «гостевые».
- Добби, ты не… черт, Добби же больше не…
- Молодой Гарри Поттер! – едва Гарри услышал тонкий голос домового эльфа, лопоухое существо показалось у него перед глазами, несчастно комкая в руках чистую наволочку и длинный – гораздо длиннее, чем его нога – носок. – Добби никогда не думал, что когда-то снова окажется в доме недостойного волшебника, от которого добрый Гарри Поттер освободил Добби! Добби не…
- Ты же помнишь, где кухня? – многозначительно перебил его Гарри, смотря в доверчиво распахнутые глаза. – Можешь приготовить мне горячий шоколад, пожалуйста? Очень шоколадный и очень горячий.
- Добби сейчас же сделает то, о чем просит его Гарри Поттер, сэр! – мгновенно оживает домовой эльф и исчезает так же мгновенно.
Гарри падает обратно на подушку, сдувая прядь волос со лба. Он чувствует себя чертовски усталым, но совершенно довольным. Даже успевает поймать шальную мысль о том, что примерно так он себя и будет чувствовать, когда они наконец-то окажутся с этим упрямым слизеринцем в одной постели.
Он смутно помнит, что Том обещал поговорить с Волдемортом, и очень надеется, что тот так и сделал. Лучше будет, если он даже договорился с ним о своих тайных темномагических делах и наконец-то оставил тело Гарри – самому Гарри, а себе… Гарри задумался. Он не особо понимал, как именно Том рассчитывает получить тело. Это как-то связано с генной инженерией?
- Связано? – шепчет Гарри, рассчитывая на ответ, но в его голове приятная пустота, и он решает не думать об этом.
Возможно, Том просто устал. Или действительно смог сделать их жизни куда более обособленными, чем раньше. Это в любом случае было удачно. Гарри чувствовал себя хорошо.
- Гарри Поттер, с..!
Гарри подхватил чашку с подноса еще до того, как он опустился на тумбочку рядом с кроватью. Шоколад действительно был обжигающим, и Гарри представлял, что язык он чувствовать совершенно не будет еще какое-то время, но зато он был таким знакомым и вкусным.
- Добби, ты буквально лучший домовой эльф в мире, - поблагодарил лопоухого друга Гарри и почти подавился шоколадом, когда домовик резко раскраснелся до состояния свеклы и исчез с громким хлопком. – Ой…
Раздумывать о тонкой душевной организации домовых эльфов ему раньше как-то не приходилось. А сейчас – не хотелось. Но навязчиво хотелось подойти к окну, распахнуть шторы и посмотреть в окно.
- Старею, - заключил Гарри, когда на дне чашки ничего не осталось.
Он подумал было позвать Добби, но решил не портить несчастному психику, и поэтому собрался относить чашку на кухню самостоятельно. Первая часть плана – встать с кровати – оказалось удачно выполнена, а вторая – донести чашку до кухни – была провалена в момент, когда открылась дверь.
- Гарри, - сказал Том.
- Я все еще люблю тебя, - выдохнул Гарри.
Это случилось быстро, и Гарри почти не понял, что произошло, но Том оказался в его объятиях быстрее, чем он мог бы сказать слово «квиддич». Том был теплым, мягким и пах молоком и горячим шоколадом.
- Не сон, правда? – тихо шепчет он в ухо мальчишки, задевая его носом, и маг крепко обнимает, сцепив руки за спиной.
- Больше не сон, Гарри. Теперь я позабочусь о тебе.
Гарри хочет спросить, что произошло, были ли проблемы с Волдемортом, все ли хорошо с самим Томом и что сказал Дамблдор, но Гарри не спрашивает, потому что утыкаться носом в волосы Тома и молчать гораздо приятнее. Потому что так он чувствует себя дома.
и еще немного…
Гарри почти не дышит, чтобы не спугнуть, и ему кажется это странным, потому что спугнуть дракона дыханием практически невозможно. Том скептически следит за ним, то и дело красноречиво посматривая на руку, где у магглов могли бы располагаться часы. Часов никто из них не носил, но краткое маггловское прошлое давало о себе знать.
Вообще, Тому стоило бы находиться сейчас подальше от тренировочной площадки, потому что его комплекция мало приспособлена к неожиданному драконьему нападению, но авроры всегда спокойнее, когда видят Тома. Гарри понятия не имеет, почему в его компетентность верят больше, чем в компетенцию главы отдела. Между прочим, Гарри Поттер – потомственный аврор, а еще Гарри Поттер однажды убил Волдеморта, который может сколько угодно смотреть на руки и никак не ускорит этим начало занятия.
- Хорошо, он спокоен, продолжайте, - наконец произносит он, отходя в сторону, и дракон с большим сомнением переводит взгляд на кучку новичков, которые боятся его гораздо больше, чем им положено по их будущей профессии. – А ты, мистер Риддл…
- Я считаю, что мастерство познается в практике, - пожимает плечами Том и тратит всего лишь пару секунд, чтобы трансфигурировать охапку листьев в стул. – В очень частой практике.
Гарри ворчит, потому что у него трансфигурация не выходит так мимоходом. Он усаживается прямо на желтые листья, надеясь, что будущие авроры усвоили урок и больше не придется успокаивать и их, и дракона. Практику в полевых условиях становится проходить тем труднее, чем активнее министерские работники снижают возраст допуска к опасным тварям. Еще вчера Гарри и не думал о том, что можно подпустить двадцатилетних неумех к их относительно мирному дракону Седрику, но Люциус считал совершенно иначе, а Гермиона ему активно в этом потакала. Гарри оказался крайне неправ, когда подумал, что если министр будет его подругой со школьной скамьи, жизнь станет проще.
- Если они умрут, магический мир ничего особого не потеряет, - заговорщически шепчет ему на ухо Том, и Гарри обвиняюще смотрит на него.
Иногда ему кажется, что состояние тела, а не накопленный опыт определяет возраст. В последнее время Том все больше шутит и улыбается, и Гарри не знает, значит ли это то, что он испытывает уколы старческого маразма – а ему давно пора – или наконец-то приближается к разгадке бессмертия индейского шамана, с которым им довелось встретиться семь лет назад. Том упорный, и Тому пока некуда спешить.
- Как думаешь, они уже перестали считать тебя моим отцом? – беззаботно спрашивает Риддл, и Гарри пожимает плечами.
- Надеюсь, они все еще считают меня твоим братом.
Гарри ровно тридцать четыре, если считать хэллоуинскую ночь его вторым рождением, и не совсем ровно, если все-таки вести отсчет от исхода седьмого месяца. Он не выглядит старым только потому, что ему приходится быть живеньким, чтобы одновременно и учить, и портить, и защищать будущих авроров. И просто всех жителей Магической Британии, потому что официально его отдел занимается именно этим.
Тому… Гарри не считает, сколько ему лет, потому что Том так никогда и не называет год своего рождения, а на все догадки отвечает одинаковым хмурым выражением лица. Но Гарри думает, что ему больше ста, пусть на вид и едва переваливает за пятнадцать. Даже без бессмертия у него сейчас есть все шансы пережить старого доброго Дамблдора, и этим пользуется Волдеморт, пусть и не идентичный, но чертовски похожий на упрямого слизеринского мальчишку.
- Для твоего брата я слишком умен и… твои засосы слишком напоминают отпечатки моих зубов, - беззаботно отвечает Том, и Гарри считает, что дело все-таки в старческом маразме.
Но интересуется только для того, чтобы узнать новость первым.
- Ты был прав?
Том поворачивает к нему голову, и его глаза самые довольные на свете, и Гарри почти давится воздухом, потому что влюбляться в Риддла так часто он просто не способен.
- Да, разумеется, я был прав. Всего лишь долголетие, его убили вчера.
- Не ты? – мрачно интересуется Гарри, но Том слишком поверхностно отвечает отрицательно, чтобы считать, что он действительно к этому причастен.
